— Вам всем только жрать. — Илья Валерьевич с досадой бросил на стол карандаш, который до этого держал в руке.
— Мы вообще, кстати, в тот день не жрали, — буркнул Жора, — мы вон с Фишманом три часа потом мотоциклы оттуда вытягивали.
— А ты чего хотел, майор? Чтоб мы за вами грузовой вертолет прислали? — возмутился Карнаухов. — Не жирно будет?
— Собаки так на вертолете улетели, а от них тоже никакой пользы не было, — продолжил было препираться с начальством Мясоедов, но получил ощутимый тычок в бок от Фишмана.
— Теперь насчет вас, майор. — Карнаухов наконец взглянул на сидевшего все время молча Куранова. — Все, что вы здесь могли сделать, будем считать, вы сделали. Возвращайтесь к себе, у вас там, как я знаю, своих дел хватает. Если преступник нас не обманет, завтра будем ждать, что ребенок объявится. Я так думаю, что это случится где-то у вас под боком. Связь держите с капитаном Крыловой, если будут какие новости, докладывайте ей незамедлительно. Вам ясно?
— Так точно, — как и подобает, отозвался Куранов.
Карнаухов благосклонно кивнул.
— Жаль, конечно, что так все вышло, но как есть. Сейчас все свободны.
Один за другим все молча потянулись к выходу. Крылова уже встала из-за стола, когда Карнаухов взглянул на нее и, недовольно нахмурившись, спросил:
— А скажите мне, Виктория Сергеевна, почему Ольге Дмитриевне никто из вас позвонить не соизволил? Почему в итоге мне с ней пришлось объясняться?
Выходивший из кабинета Куранов замер и удивленно взглянул на Крылову.
— Ой, — произнесла та, мгновенно покраснев, а потом, подумав, добавила: — Ой…
* * *
Выйдя к дороге, он поднял руку в надежде, что одна из проносящихся мимо машин остановится, однако никто из водителей почему-то останавливаться не спешил. Наконец, маленький грузовичок прижался к обочине и, противно скрипнув тормозами, остановился. Подбежав к машине, он попробовал открыть дверь, но не смог этого сделать. Он думал, что водитель догадается, что ему нужна помощь, и откроет дверь изнутри, но прошла секунда, затем другая, а дверь все так и не открывалась. Внезапно ему стало страшно, со всей отчетливостью он понял, что сейчас произойдет. Лениво урчащий на холостых оборотах мотор заработает громче, колеса вновь придут в движение, и эта старая некрасивая машина умчится прочь, а он так и останется стоять у дороги. От этой мысли ему захотелось плакать. Собравшиеся в уголках глаз слезы уже покатились вниз по его загорелым щекам, как вдруг он увидел неторопливо приближающегося к нему высокого мужчину в обвисших тренировочных штанах и шлепанцах на босу ногу. Подняв голову, он увидел, что мужчина краснолиц, усат и явно чем-то недоволен, во всяком случае, об этом говорили его нахмуренные рыжеватые брови. Может быть, конечно, они говорили что-то другое, но ему показалось именно так. Отец нахмуривался точно так же, прежде чем сделать ему замечание.
— Пацан, ты тут чего делаешь? — Водитель грузовичка задумчиво почесал обтянутый грязной футболкой живот. — Ты потерялся или как? Родители твои где?
У этого хмурого, неопрятного мужчины оказался на удивление приятный голос. В этом голосе слышалось беспокойство, и было понятно, что беспокоятся именно о нем. От этого вдруг захотелось плакать еще сильнее, и он, больше не в силах сдерживаться, заревел во все горло.
— Я не знаю, где родители. — Он подумал, что если так и будет рыдать, то этот добрый, хоть и некрасивый дядька точно уедет. — Меня другой дядя украл, а потом отпустил. — Он еще раз громко всхлипнул и, не зная зачем, пробормотал: — Я Вова!
Водитель плавно притормозил и остановился, немного не доезжая до высоких кованых ворот усадьбы Беглова. Куранов только открыл дверь, но еще не успел выйти из машины, когда рядом с ним появился один из двух, дежуривших в ночную смену оперативников.
— У нас все в порядке, Сергей Михайлович, — доложил оперативник, — все в доме, никто никуда не выезжал.
— Все нам не нужны, — хмуро пробормотал плохо выспавшийся Куранов, — нас только Никита Андреевич интересует.
К воротам долго никто не подходил, хотя майор раз за разом нажимал на кнопку звонка. В глубине двора был слышен лай двух собак, которые, судя по всему, были закрыты в вольере. По этому же лаю, который неожиданно стал стремительно приближаться, Куранов понял, что во дворе что-то изменилось.
— Кто здесь? — Слабый женский голос из-за ворот было еле слышно.
— Ольга Владимировна, доброе утро! — бодро крикнул Сергей Михайлович. — Это Куранов, из следственного. Мне бы с Никитой Андреевичем переговорить.
Лязгнула задвижка на воротах.
— Ольга Владимировна, подождите, не открывайте, — неожиданно спохватился Куранов, — вы собачек своих заприте сначала, а то я, знаете, собак до смерти боюсь.
Беглова распахнула калитку. Очевидно, она уже успела дать какую-то команду овчаркам, потому что они неподвижно сидели у ног хозяйки, одинаково наклонив голову в сторону и настороженно подергивая ушами.
— А вы не бойтесь, они добрые, — на бледном, изможденном лице не было заметно и намека на улыбку, — они гостям всегда рады. А что вам от Никиты нужно?
— Ольга Владимировна, — майор недоверчиво покосился в сторону овчарок, не очень представляя, как сможет войти во двор, если хозяйка не пожелает его пустить, — я, конечно, прекрасно понимаю, и Володя только вчера нашелся, и вас только выписали. Да уж, — он причмокнул губами, не зная, как продолжить фразу, — примите мои искренние поздравления, я рад. И коллеги мои тоже. Тоже очень рады. — Он обернулся на стоявших прямо у него за спиной и угрюмо разглядывающих овчарок оперативников.
— Так рады, что пришли с утра пораньше нас поздравить? — усмехнулась женщина и, махнув рукой в сторону дома, щелкнула пальцами, отчего овчарки мгновенно сорвались с места и устремились к вольеру. — Проходите, могу угостить вас кофе. Никита говорил, что вы появитесь.
— Можно, да? — обрадовался Куранов. — Это просто замечательно. — А сам Никита Андреевич что, еще отдыхает?
Беглова медленно поднесла к лицу руку с часами, долго смотрела на них, словно не очень понимая, какое время они показывают, затем улыбнулась.
— Да, думаю, что он сейчас спит. У него тяжелая ночь была.
— Я понимаю, конечно, — кивнул Куранов, — но все же, нельзя ли как-то побеспокоить Никиту Андреевича?
— Ну если вы все понимаете, — улыбка хозяйки дома все меньше нравилась Сергею Михайловичу, — то как же его сейчас можно побеспокоить?
— Ольга Владимировна, — наконец устал изображать джентльмена майор, — я пытался как-то деликатно, но, знаете ли, время дорого. Вот у меня постановление, — он открыл папку и продемонстрировал бумаги Бегловой, — на задержание вашего супруга, а также на обыск в этом доме. Так что я хотел бы сейчас пройти внутрь, вы разбудите Никиту Андреевича, а дальше мы займемся каждый своим делом. Вы своим мальчиком, а я своим.
— Хорошо. — Беглова равнодушно пожала плечами. Казалось, слова Куранова не произвели на нее никакого впечатления. — Давайте только сразу.
— Сразу — что? — уточнил Куранов.
— Я сразу займусь своим мальчиком, мы с ним позавтракаем. А вы что хотите обыскивайте, кого хотите будите. Вообще, делайте что хотите, нас только с Вовиком постарайтесь не трогать.
— Ну как скажете, — пожал плечами майор, проходя во двор, — как скажете, Ольга Владимировна.
Через несколько минут, после быстро проведенного осмотра коттеджа, гостевого домика и прилегающей территории, стало ясно — господин Беглов не стал дожидаться своего ареста и скрылся еще до появления полицейских. Пройдя через двор, Куранов открыл заднюю калитку и вышел на берег озера. Над водой нависала просторная беседка, в которой с легкостью могли поместиться человек десять. Куранов прошел в беседку и замер, задумчиво глядя на серую, холодную гладь озера. В обращенном к водоему ограждении беседки был сделан проход, от которого вниз, к самой воде уходили деревянные ступеньки. Хорошая беседка, подумал Куранов, и выпить можно, и сразу искупаться, когда тепло, конечно. Все удовольствия в одном месте. И лодке удобно причаливать. А главное, отчаливать. Тихо и незаметно.
— Если места хватит, нарисуй лодку с парусами, ветром полными, — промурлыкал Сергей Михайлович.
К горлу подкатил комок. Это же надо было так сглупить. Но кто мог подумать, что Беглов рванет в бега в первую же ночь после того, как нашелся его ребенок? Кто? А кто должен думать? Здесь за всех должен думать он сам, майор Куранов. Это же надо было так облажаться!
Сергей Михайлович с силой ударил по деревянным перилам и, потирая ушибленную ладонь, быстрым шагом направился к дому.
Майора Куранова ждало еще одно разочарование, которое он испытал чуть позже, после получения решения суда об аресте счетов самого Беглова и принадлежавшей ему компании. Денег на этих счетах фактически не было.
К Ольге Владимировне следствие претензий не имело, поэтому две недели спустя никто не препятствовал ей, когда, предъявив нотариально заверенное согласие супруга на выезд ребенка за границу, она вместе с Вовиком прошла пограничный контроль в Шереметьево, а еще час спустя вылетела в одну из очень далеких, но очень теплых стран, в такую, где наступающее приближение зимы вовсе не казалось чем-то отвратительным и пугающим.
Глава 6
— Я все же не понимаю, зачем торопиться? — Карнаухов закинул ногу на ногу и поправил небрежно наброшенный на плечи белый халат. — Давай ты полежишь тут спокойно, подлечишься, а потом мы уже все решим.
— Нет, — упрямо покачал головой Реваев, — смысла тянуть нет никакого. Все, Илюша, яблочко созрело. Чего ждать, пока оно гнить начнет?
— Почему сразу гнить-то? — возмутился генерал. — Все у тебя мысли какие-то дурные. Это на тебя лазарет так влияет. Вот потом выпишут, жалеть будешь.
— Илья, — голос лежащего на кровати Реваева звучал слабо, но уверенно, — ты просто сделай так, как я говорю, и не спорь. Хорошо?
У меня сейчас не так много сил, чтобы их на споры тратить.