Рукой, затянутой в тонкую лайковую перчатку, она протянула мне большой пистолет с какой-то громоздкой насадкой.
— Оскар должен обязательно его подержать в руках, может даже на курок чуть нажать. Там нет больше патронов. Давай, подруга, не дрейфи. Звони, а потом к дочке подойдешь. И не психуй, она еще минут двадцать точно проспит, я этот газ прекрасно знаю. Все, мне пора.
Пистолет выпал у меня из рук, я с рыданиями бросилась Лауре на шею. Она ласково погладила меня по голове, затем мягко отстранила, прислонив спиной к стенке, сделала шаг назад и на секунду застыла в дверях:
— И не думай, что обнимашками отделаешься! За тобой теперь должооок!
Она скрылась из виду, а я под завывания простреленного и избитого киллера бросилась к двери, по ходу набирая знакомый номер:
— Виктор только что напал на мою дочку. Она усыплена. У маньяка прострелены оба колена. Срочно приезжай, скажем, что стрелял ты.
— Еду. — Оскар отключился, а я заперла дверь на щеколду и лишь тогда, судорожно выдохнув и перекрестившись, снова подошла к дочери.
Глава 22
Я сидела в фойе похоронного бюро и пыталась выжать из себя нужные слова, но мысли путались, и самые простые вопросы вгоняли в ступор… Где организовать прощание, нужно ли отпевание? Я должна была достойно похоронить то, что осталось от моего некогда любимого мужа. Всю неделю я передвигалась по городу, словно во сне, все пыталась восстановить в памяти самые яркие моменты нашей любви, но в памяти всплывали лишь боль и страх. Наверное, наша любовь держалась на адреналине. Мы все время попадали в какие-то мутные, кровавые истории. Вероятно, это происходило из-за моей любви к криминальным загадкам? Из-за моей работы — сначала в гадальном салоне, а потом в частном сыске?
Саше не нравилась моя постоянная увлеченность каким-либо делом. Он хотел простого счастья в семье, когда красивая мама весело щебечет рядом, держа за одну руку его, а за другую — нарядного веселого ребенка. А для меня не существовало жизни в клетке, даже комфортной и уютной. Что вообще его держало рядом со мной долгие годы: любовь, жалость, привычка? Он хотел уйти к другой — наверное, надо было просто его отпустить. Наверняка, он стал бы намного счастливее — или, по крайней мере, остался бы жив!
Его убили из-за меня. В старом “Жигули”, сгоревшем на пустыре, находился Саша. Виктор встретил его в аэропорту, представился бомбилой, и предложил за небольшие деньги подбросить до дома на своей машине. Увы, их поездка закончилась намного раньше.
То, что осталось от Саши, нужно было хоронить в открытом гробу. Я не даже могла привести дочку попрощаться с отцом. Все это время Лика не ходила в садик, сидела дома с моей перепуганной до полусмертью матерью, и и кричала во сне от безумных кошмаров. К счастью, усыпляющий газ не повредил ее здоровью, но вот непрекращающиеся слезы матери и испуг бабушки нанес сильную психологическую травму, удасться ли ее вылечить?
О том, что происходит во внешнем мире, я узнавала от Маши, Оскара и Георгия.
Процесс обещал быть громким. Вице-мэр Тостоногов признался во всем сразу, как только ему предъявили результаты обыска и экспертизы погреба. Виктора он тоже сдал с потрохами.
Оказалось, Игорь Тостоногов совращал маленьких девочек уже давно. В основном, это были дети его хороших знакомых. Но однажды мать одной из малышек заподозрила неладное. Доказательств не было никаких, но разгорелся скандал, который ему с помощью денег и влияния как-то удалось погасить. Еще долго после этого ему мерещились тюремные камеры, и он понял, что в следующий раз не выплывет.
Тем временем, у него подрастала дочка. И, едва дождавшись, пока ей стукнет 5 лет, горе-папаша принялся и за нее. Его жена-блондинка, занятая подругами и нарядами, ничего не замечала до определенного момента, пока дочка-второклассница вдруг не нарисовала для очередного урока чудную картинку — огромного черного кота, сидящего на кресле с раздвинутыми лапами, между которых красовался немалых размеров эрегированный мужской член и огромные, слегка поросшие шерстью яйца.
В ужасе женщина бросилась к дочке и спросила, откуда у нее такие познания в анатомии, причем, явно не кошачьей? Услышав ответ, в истерике бросилась к мужу. Тот долго уверял, что это какое-то недоразумение, девочка никогда не видела его голым, она просто придумала эту историю, и вообще, он немедленно отправит супругу с дочерью в Милан за обновками. Лариса успокоилась и поверила мужу, или только сделала вид, чтобы не передумал отправить ша шопинг. Билет тут же был куплен на следующее утро, но Тостоногов понял, что рано или поздно правда выплеснется наружу. Либо жена все же окончательно уверится в том, что дочка не могла выдумать доскональное знание мужских причиндалов, либо девочка ляпнет что-то в школе — но ему не сдобровать. И, пока семья закупалась в Милане, он искал киллера.
Как известно, кто ищет — тот всегда найдет. Через цепочку знакомых он вышел на Виктора Шаповалова, правда, в тот момент его звали иначе. После серии убийств в Петербурге тот недавно обосновался в их городе, и легко согласился на привычную работу. И к возвращению дочери с женой план убийства был готов. Вернувшейся утром, уставшей после перелета Ларисе тем же вечером муж предложил вино с клофелином, девочке — конфету со снотворным. Потерявших сознание мать и дочку уложили на заднее сидение машины, за руль которой сел Виктор.
Доехав до обрыва, он поставил автомобиль на паркинг, вышел, переложил Ларису на сидение водителя, пристегнул, затем переместил на переднее сидение и девочку. Приоткрыл немного оба окна, снял “Вольво” с паркинга, захлопнул дверь и с силой подтолкнул машину сзади. Она покатила вперед сначала медленно, потом слегка набрала скорость, а когда колеса миновали кромку обрыва, камнем рухнула вниз.
А вице-мэр, оставшись без очередной жертвы, пошел вразнос. Он предложил Виктору новую работу — похищать для него девочек и доставлять на его дачу. Сам киллер участия в изнасилованиях детей не принимал, лишь через пару недель вывозил и прятал трупы.
Но за год “школьного фотографа” в городе запомнили, применять этот трюк становилось опасным. Виктор задумался о смене амплуа. Он пользовался успехом у слабого пола, дерзкий взгляд его синих глаз заставлял даже зрелых дам чувствовать себя юными девочками, и отбоя от поклонниц у киллера не было. Но когда он познакомился со скромной бухгалтершей Дарьей Пивоваровой, у которой подрастала смышленая дочка Таня, то решил — это отличный вариант для того подобия семьи, которая ему нужна. То есть перепихнуться на стороне он сможет всегда, но вот для работы ему подойдет именно эта второклассница, а значит, надо приручить и ее маму…
Детская наивность соседствовала в Тане с артистизмом и исполнительностью, и киллер решил, что лучшей сообщницы ему не найти. Она мастерски меняла светлый и темный парики, которые носила “на дело” в небольшой холщовой сумочке, научилась опускать голову, проходя мимо видеокамер, и умела запудрить мозги любой ровеснице. Радовалась невиданной доселе отцовской ласке, визжала от радости, получив очередную конфетку или пару шариков мороженого, и за нового “папу” готова была хоть голой на мороз. Пропавших ровесниц она не жалела. Что именно напел ей отчим, осталось загадкой, но она верила, что девочки попадают в какую-то чудесную страну, где им живется намного лучше, чем в родном городке.
Вице-мэр тем временем превратился в настоящего маньяка. Больше месяца у себя он похищенных не держал, и уверенность в своей безнаказанности распаляла все больше. А когда полгода назад дочка мэра Воронцова заболела гепатитом, Тостоногову пришла в голову гениальная идея — настроить общественное мнение так, чтобы градоначальника обвинили в похищениях и убийствах детей. Он лично вбрасывал на городской форум сплетни, слегка перемешанные с реальностью, а Виктор по его приказу перевез тело одной из жертв в лесок, где сам же и нашел, и подложил отрезанную голову ребенка в мусорник городского сквера.
В планах было при следующем похищении подкинуть прямую улику, какую-нибудь безделушку, принадлежавшую Свете Воронцовой. Виктор постоянно отвозивший куда-то жену и дочку мэра, уже собрал небольшую коллекцию — и носовой платочек, и крошечного пластикового пупса, и заколку, о которую Света как-то поранилась. Ждали лишь удобного момента.
После того, как при большом скоплении народу в городском сквере нашли отрезанную голову ребенка, из Москвы прислали проверку. Чтобы успокоить бурлящую общественность, мэра отстранили и готовились к его аресту, хотя прямых улик и не было, лишь сплетни и слухи. Все шло по плану, пока я в пьяном угаре не ляпнула Виктору о том, что у полиции есть отпечатки пальцев девочки — сообщницы убийцы. Услышав об этом, Тостоногов перепугался, и велел Виктору сделать падчерицу следующей жертвой. То есть отвезти на дачу, а когда маньяк вволю развлечется, убить и подкинуть в городской парк вместе с парочкой заранее припасенных улик.
Киллер согласился, но теперь делом чести для него стала месть. Увы, пока вице-мэр набирал влияние в городе, в полиции находились люди, почитавшие за честь добывать для него сведения о частных лицах. И уже на следующий день Виктор знал все о моей работе, дочери и муже, и даже об отеле, в котором жил Саша во время командировки. По просьбе наших оперативников работники отеля обещали уведомить шофера, когда Александр Половцев откажется от номера. А уж определить, каким рейсом он полетит, было делом техники.
Но все когда-то заканчивается, в том числе и, кошмар, который я так и не смогла пока до конца осознать. Сашу похоронили, я стояла возле гроба, вся в черном, в окружении мрачных деревьев, потерявших последнюю листву, и вместе слез по лицу стекали лишь крупные серые капли дождя. Как мне хотелось отмотать обратно хотя бы месяц жизни! Я бы отказалась от личного счастья, от захватывающей работы, от всего, что придавало жизни вкус и остроту… только бы остались живыми люди, которых я любила!