Отвратительно горький поцелуй. Хотя… скорее безвкусный, пустой, заставляющий мое сердце обрасти толстым слоем льда. Мне так нужен другой мужчина. Рядом, во мне, кожа к коже…
Тот, с кем еще, казалось, только вчера, придавалась страсти на бескрайней поляне, вне времени и пространства. Простое женское счастье, непозволительное для рии. Быть с тем, кого выбрало твое сердце.
— Нур, сейчас не время… — молю я, когда он замирает, тяжело выдыхая около моего рта.
— Иса, ты не понимаешь. Больше никогда не будет удобного времени! Я ждал слишком долго, принцесса. Я же знаю, всегда знал, что у тебя были ко мне чувства. А жрец просто одурманил тебя, Мандиса. Привязал к себе древней, темной магией, способной пасть лишь перед лицом истинной любви. Это всего лишь страсть… я тоже придавался ей, и ни раз, но что оставалось потом, Мандиса? Пустота. Только дружба, понимание, и глубокая привязанность, как у нас с тобой… это и есть — любовь, Иса. Она не может убивать, пожирать изнутри, ставить на колени… он заставил тебя поверить, что это безумие — истинная любовь, но это не так, милая. Слышишь?! — обдает горячим дыханием Нур, обхватывая мое лицо ладонями.
— Нет… Нур, нет. У любви слишком много граней… — пытаюсь спорить с ним я, и упираю ладони в его грудь, oщущая, как Правитель обхватывает мою талию, и, навалившись весом своего тела, вновь опускает свои губы к моим.
— Я не знаю, как мне избавиться от этого наваждения, Мандиса. Я схожу с ума, ни о чем не могу думать. В тебе такая сила… хочется к ней прикоснуться. Почувствовать. Он пил ее из тебя, бесконечно пил… для нас обоих, ты была запретным, но самым манящим плодом во Вселенной. Даже твое упрямство и строптивый нрав пробуждали во мне… столько чувств и эмоций. Сах, в эту самую секунду мне плевать на то, что он бы сейчас разорвал меня на части… я хочу любить тебя здесь и сейчас, иначе у нас никогда не будет этой возможности… — напрягаюсь всем телом, ощущая, как его мощная ладонь сжимает мою грудь, а большой палец обводит сосок, через ткань тонкого платья. Нур покрывает поцелуями шею, но я стараюсь увернуться от его ласки, пытаясь защитить слишком интимные места своего тела.
Никогда и никого не было. Никогда и никого не будет. Ты нужен мне, Кэлон. Во всех мирах, только ты. И после смерти, я буду искать твою душу. Быть может, Боги сжалятся над нами, и подарят нам новый шанс… через сотни веков, в другой жизни, в другом мире... я всегда буду искать только тебя. Выбирать тебя. А ты?
— Нур, нет! Хватит! Не надо…
— Но…
— ХВАТИТ! — истошно кричу я, но на этот раз от боли. Невидимая кислота выжигает веки, пока из них вырываются волны огня, отбрасывающие Нуриэля к противоположной стене спальни — Правитель пролетает несколько метров, прежде чем удариться о стеклянный шкаф, наполненный книгами, и рухнуть на пол… чудо, что стекло не разбилось, и спину Нуриэля не пронзили сотни острых осколков.
— Нет… это не я сделала… — подношу руки ко рту, подавляя в себе новый крик, связанный с непереносимой болью в животе. Внутри снова прoснулась безумная кобра, пожирающая изнутри. Кровь превращается в кипяток, и сквозь тысячи километров я ощущаю ярость Кэлона и желание содрать с меня кожу, к которой прикасался Правитель.
— Что это было, Мандиса? — сухо прокашлявшись, спрашивает Нур, медленно поднимаясь с колен.
— Я не знаю, не знаю, Нуриэль! Я не знаю, что со мной происходит! — нервно раскачиваясь на кровати, повторяю одни и те же слова, пытаясь унять лихорадочную дрожь в теле. С ужасом смотрю на свои предплечья, под кожей которых вновь змеятся черные вены…
— Может, это Аспис? Его сила? — я встаю с постели, внимательно оглядывая к счастью непострадавшего Нуриэля. — Нельзя больше ждать, Нур. Я направляюсь в храм Арьяна. Сегодня мы впервые замкнем круг рий, — Правитель удивленно вскидывает брови, наблюдая за тьмой под моей кожей, но я поспешно накидываю на плечи меховую накидку, и покидаю свою спальню, желая, как можно скорее оказаться подальше от него.
От лиц мужского пола в принципе.
ГЛАВА 2
А знаешь, за что я больше всего любил твою маму? Она всегда помогала мне найти свет во тьме.
Джоан Роулинг. Гарри Поттер и Проклятое дитя
Кэлон
Раздвигая руками мерцающие створки пространства, я в мгновение ока обретаю физическую форму, ощущая внoвь на плечах всю тяжесть материального мира. Ступаю на каменный пол, появляясь из третьего портала в освещённом факелами зале. К моему недоумению, я замечаю пытающегося поспешно скрыться за дверями Радона.
— Жрец, — останавливаю я, и мой голос раскатами разносится по всему пространству, вызывая вибрации во всех семи порталах. Сах побери, очень сложно контролировать себя, ограниченным в физическую обoлочку, выключая и приглушая всю мощь своих сил, чтобы не уничтожить случайно этот мир, а заодно и другие, всего лишь неожиданно чихнув.
— Кэлон, — пойманный врасплох, Радон разворачивается на пороге и делает несколько шагов мне на встречу. Я оглядываюсь по сторонам, ощущая необычные колебания в воздухе, втягиваю носом непривычный запах. Даже излом и спектр светового освещения стал иным. Даже, если полностью потушить факелы, зал не погрязнет во мраке. Я снова вдыхаю воздух, позволяя ему наполнить легкие, отмечая его новую тональность, запах, консистенцию.
Прохожу в центр помещения и, подняв голову, смотрю в световые проемы под самой крышей, из которых прибиваются солнечные лучи. Мои движения несколько скованы неудобной одеждой, которую я носил в последнем пункте моего путешествия, прежде чем переместиться домой.
— Сколько меня не было? — резко оборачиваясь, спрашиваю я у Радона. Окутанный с голoвы до ног в черный балахон, жрец скидывает капюшон, являя мне невообразимое зрелище — на его лице едва заметный, но вполне естественный — загар.
— Сколько! — требую я ответа, и воздух начинает дрожать, факелы вылетают из стен, падая на каменный пол и с возмущенным шипением гаснут.
— Три оборота белой луны, — ответил жрец, без тени испуга глядя мне в глаза. Я знаю, помню, он вырастил меня, но моя рука не дрогнет, если он проявит непослушание или своеволие. Я пытаюсь припомнить, много это или мало — три оборота луны. В мирах, в которых я провел это время, были абсолютно другие единицы времени и иное ощущение пространства. Я изучал измерения, которые скоро станут пастбищами для моего народа, для тех, кто присягнет на верность мне и моему отцу. Совсем скоро мы приведем свои легиoны во все планеты Семимирья, правители которых склонятся перед нами.
— Тучи рассеялись? — я разминаю плечи, ощущая напряжение во всех мышцах, желудок тоже напоминает о себе болезненным спазмом. Пытаюсь вспомнить, ел ли я что-то в последнем измерении или в этом не было нужды…
— Да, Кэлoн. Рассеялись.
— Сколько планет в небе видно.
— Все семь.
— Уже совсем скоро, —роковая ухмылка кривит мои губы, кoгдa, наконец, замечаю напряжённое лицо Радона.
— Ты чем-то недоволен?
— Усиление поглощения энергетических потоков через седьмой портал вызвало некоторые неблагоприятные последствия в Креоне.
— Например? — раздраженно шагнув к жрецу, угрожающе спрашиваю я, ощущая собственные тяжелые вибрация, от которых Радoна буквально откидывает в сторону.
— Два пересечения затоплены. И вода прибывает. Все ледники растаяли, переполнив русла рек.
— Почему ты не призвал меня? — яростно рычу я, направляясь к выходу из зала.
— Я пытался. Но ты был слишком глубоко в Семимирье, — Жрец едва поспевает за мной. А потом меня осеняет внезапная мысль, и я останавливаюсь, резко оборачиваясь к Радону.
— Что ты хотел сделать? — с обманчивым, почти ленивым спокойствием спрашиваю я. — Зачем ты явился к Вратам? Почему пытался бежать, когда меня увидел?
— Я…
— Ты хотел остановить поток энергии? Хотел разрушить связь? Дать Элиосу передышку, которую они смогли бы использовать против нас?
— Взгляни на Креон, Кэлон и ты поймёшь, почему я хотел так поступить.
— Мне хватит одного дня, чтобы высушить земли и заставить колоситься побеги на землях, которые еще вчера считались мертвыми под слоями многовекового льда.
— Тебя не было здесь!
— Никто не смеет нарушать приказ, — и снова мой голос, достигая верхней октавы, заставляет стены дрожать. — Даже ты, Радон. Тебя ждет наказание. На площади. Завтра. После того, как я избавлю Пересечения от лишней воды. Я лично выполню роль экзекутора. Десять плетей. И никакой исцеляющей магии после. Ты много дней будешь помнить и чувствовать, чего может стоить твое неповиновение.
— Кэлон, я бы не осмелился. Никогда бы не стал останавливать поток…
— Жалкие оправдания. Не унижай себя ещё сильнее, — с пренебрежением бросаю я, пожимая обтянутым черной плотной тканью плечом. Я поднял руку, чтобы привычным жестом создать портал, через который попаду прямиком в подтопленные пересечения, когда жрец снова подает голос.
— Ты просил меня еще кое о чем, Кэлон.
— О чем же? — я поднимаю на него тяжелый взгляд.
— А ты не помнишь?
— Не томи, жрец, — раздражаюсь я. — Это здесь прошло три оборота луны. Для меня это время показалось вечностью, заполненнoй чередой событий. Я вряд ли сейчас вспoмню, что сказал тебе сто лет назад. Конечно, я сильно утрирую, но мысль ты понял. Поэтому не трать ни свое время, ни мое. К тому же тебе надо хорошенько отдохнуть перед, — я криво усмехаюсь, — поркой. Времена меняются, да? Когда-то я был мальчиком, которого ты наказывал, а теперь все наоборот.
— Вижу с памятью проблем у тебя нет, Кэлон. Ты просил меня сообщить об одном событии. И я делаю это.
— Ну? — хмуро требую я прямого ответа.
— Она достигла Элиоса. Принцесса там.
Сах... Даже миллионы лет не заcтавят меня выкинуть эту змею из своей памяти. Принцесса, мать ее, Элиоса.Ни один мускул не дрогнул на моем лице, хотя я вижу, как настойчиво Радон ищет следы предательской слабости. Наивн