— Твой дом рядом со мной. Хватит бегать. Все кончено.
— А люди? — ее горящий, подернутый слепой болью взгляд смотрит мне прямо в душу. — Женщины, дети, старики. Ты оставишь их здесь умирать?
— Ты думаешь об этом сейчас, когда твоя собственная жизнь висит на волоске? — с недоумением спрашиваю я.
— Минтака погибла, когда люди перестали думать друг о друге и стали ставить свои желания превыше других.
— У нас нет времени на споры. Я открою портал для минтов, если для тебя это так важно, — прижимая к ее к себе одной рукой, второй я нежно прикасаюсь к бледной щеке.
И я сделал бы это еще раньше, но она так рвалась в одиночку спасать мир. Но я не скажу этого вслух. Не хочу, чтобы Иса винила себя. Она всего лишь верила в свое предназначение, исполняла волю Богов, истинные мотивы которых открылись мне только сейчас.
— Она собирается родиться, Кэлон, — сжавшись на моих руках от приступа боли, со стоном выдыхает Мандиса.
— Тогда нам лучше поспешить. Это не самое лучшее место, для появления на свет нашей дочери.
ГЛАВА 6
Ρаны — то место, где в нас проникает свет.
Излом времени (A Wrinkle in Time)
Кэлон
— Я умру, Кэлон? Я не увижу ее? — такой слабый голос. У меня перехватывает горло, я не могу ответить сразу, чтобы она не почувствовала, как мне страшно на самом деле. Я укладываю ее на расстеленные на алтаре нагретые одеяла, которые принесли рии Ори. Жрицы прошли сквозь портал вместе с остальными минтами, и их доставили во дворец по моему приказу. В священный зал с Вратами Креона могут войти только отмеченные Богами, жрецы, служители, потомки ушедших в вечность Правителей. Радон тоже здесь. Он разводит огонь в камине, чтобы согреть ребенка, когда он родится. После моего возвращения, он не сказал ни слова, да и до разговоров ли нам сейчас. Одна из девушек, с которой я уже косвенно знаком, осторожно подкладывает сложенный плед под голову Мандисы, вторая подносит воду к пересохшим губам. Даже несколько глотков даются ей с огромным трудом.
— Почему ты молчишь? — одними губами спрашивает Иса. Тени под ее глазами становятся глубже. Дыхание слабое, порывистое. Я держу ее руку и чувствую, как замедляется пульс крови под тонкой кожей.
— Ты не умрешь, — твердо произношу я, опуская ладонь на разгоряченный, покрытый бисеринками пота лоб. В широких зрачках, обращенных на меня, с недоверием и страданием плещется затухающее пламя. Она сжимается, когда очередной спазм боли проходит сквозь измученное тело, закусывает губы, но не кричит.
— Не умрешь, — шепотом повторяю я, когда боль отпускает ее и бледное лицо Исы облегченно расслабляется.
— Ты всегда лжешь. Сам сказал, — горькая улыбка на потрескавшихся губах. И снова этот упрямый вопрошающий взгляд. — Ты сдержал слово?
— О чем ты? — спрашиваю я, протирая влажной тканью пот с ее лба.
— Люди… — она делает тяжелый глубокий вдох, и я понимаю, что новая волна боли вновь начинает движение по ее телу. Иса вцепляется в мое запястье, и я тоже ощущаю подступающую агонию.
— Смотри на меня, — требую я, мягко сжимая пальцами ее скулы. — В глаза. Я сниму твою боль.
— Нет! — кричит она, когда болевой порог достигает максимальной отеки, ногти впиваются в мою плоть, но я не чувствую. Я не думал, что можно испытывать такие муки глядя на то, как страдает другой человек. Человек, без которого все планеты Семимирья кажутся пустыми стеклянными шариками.
— Нет! — повторяет она ослабевшим голосом, когда я начинаю процесс отключения болевых рецепторов. — Я хочу ее чувствовать. Оставь мне хотя бы это. Если я не увижу ее...— длинные ресницы опускаются, скрывая от меня нарастающую вновь агонию.
— Иса, ты увидишь ее. Смотри на меня! — я беру в ладони ее лицо, растирая похолодевшие щеки.
— Я не могу, — хрипло шепчет Иса, отрешенно качая головой. — У меня нет больше сил. Я устала. Мне нужно помочь ей. Я хочу, чтобы она родилась, пока мое сердце ещё бьется.
— Иса, открой глаза. Чтобы я мог тебе помочь, ты должна быть в сознании. Позволь мне убрать боль. Это сохранит твои силы. Понимаешь меня?
— Нечего сохранять. Их больше нет. Ты сдержал слово, Кэлон? Ты спас людей? — она с трудом открывает глаза. И тогда я без позволения вламываюсь в ее сознание и забираю боль, потому что сама она не даст такого разрешения.
— Да, я открыл портал, — поглаживая кончиками пальцев заострившиеся скулы, отвечаю я. — Твои подруги здесь.
— Не уверена, что могу порадоваться за них. Боюсь даже представить, что ты с ними сделаешь, когда меня не станет, — она поворачивает голову, все ее тело напряженно в предчувствии очередного болезненного удара, которого больше не будет. — Где Кера? — хрипло спрашивает она у бледных, не менее измученных жриц.
— Ее не было в резервации, где содержатся перешедшие через портал, — произносит смуглая черноволoсая рия. — Она вернулась за своим мужем.
— А Нуриэль, Элим и остальные?
— Они сейчас под присмотром надзирателей, но все живы. Народу спаслось даже больше, чем мы думали. Многие прятались в горах. Несколько тысяч, Иса.
Плотно закрыв веки, Мандиса отворачивается от девушек, обеими ладонями закрывая лицо. Ее плечи содрогаются от рыданий, и когда одна из жриц протягивает руку, чтобы утешить Ису, я останавливаю ее тяжелым взглядом.
— Оставьте ее. Принесите воды и еще одеяла, — приказываю стальным тоном. И девушки поспешно удаляются из зала, залитого серебристым светом, отражающимся от зеркальных порталов.
— Тебе холодно, Иса? — осторожно спрашиваю я, когда хриплые рыдания затихают.
— Нет. Мне не больно. Не холодно. Что ты сделал? Я же просила… — открыв глаза, она бросает на меня обвиняющий взгляд. — Неужели так сложно хотя бы раз послушать, что я тебе говорю.
— Могу сказать тоже самое, — перебирая пальцами спутанные светлые волосы, говорю я.
— Скажи мне, Кэлон. Правду. Если бы я не улетела тогда, не сбежала, ты позволил бы Элиосу погибнуть?
— Да. Процесс остановить было невозможно, Иса, — твердо отвечаю я. Внутренне я был готов к тому, что она задаст этот вопрос. Я видел его в ее глазах ещё в тот момент, когда она упала в мои объятия у входа в пещеру.
— А люди? Εсли бы я…
— Иса, — мягко обрываю ее я, касаясь ладонью залитой слезами щеки. — Потерявшие Бога и веру, люди страшнее самого страшного зверя. Они неуправляемы, жестоки. Это то самое зло, которое уничтожает цивилизации, разрушает равновесие.
— Они не были такими…
— Они не были сильными, чтобы противостоять тьме, которая поселилась в их сердцах.
— Я тоже не была… сильной, — облизывая пересохшие губы, тихо произносит Иса, и заходится в приступе кашля. Тонкая струйка крови вытекает из уголка губ.
— Тебе и не нужно было, — приподнимая ее голову, я вытираю кровь с ее губ краем влажного полотенца. — У тебя есть я. И всегда был. Но ты не хотела этого понять. Что ты искала, Иса? Лучшего? Такого, как Нуриэль? Почему ты никогда не выбирала меня?
— Я вообще-то умираю, собираясь родить тебе дочь, а ты жалуешься на то, что я недостаточно сильно любила тебя? — поднимая руку, она касается моего плеча дрожащими пальцами.
— Ты сделала все, чтобы я узнал последним о том, что ты беременна. Ты убегала от меня, когда я пришел за вами.
— Я видела тебя. Видела, чем ты занимался, пока я замерзала там…
— Ты сама сделала свой выбор, Иса.
— Ты чудовище.
— Только, когда тебя нет рядом.
— Если ты не убиваешь меня, то угрожаешь сделать это.
— Неправда. Ты всегда знала, что я чувствую. Да, мне приходилось тебя наказывать, но на это всегда были причины. Ты чертовски упрямая, Иса.
— Мы можем спорить вечно, но у нас нет такого количества времени. Я не хочу умирать, Кэлон. Не хочу. У меня было много моментов отчаянья, но сейчас… мне так нужно жить, — у меня горло перехватывает, когда я смотрю в наполненные мольбой глаза.
— Ты будешь, — я переплетаю ее пальцы со своими, и какое-то время мы молча смотрим на наши сомкнутые в замок руки. Она так слаба, что я почти не ощущаю вибраций ее энергии.
— Она забрала мою силу. Я больше не огненная рия, — шепотом говорит Мандиса.
— Твоя сила на месте, Иса. Я отец твоего ребёнка, я часть тебя. Ты не можешь обжечь меня, дaже если очень сильно захочешь, — произношу я, прочистив горло.
— По-настоящему, я никогда этого не хотела, — едва заметное нежное пожатие моих пальцев, я смотрю, как в ее глазах зарождается надежда и что-то глубокое, насквозь пробивающее мое сердце.
— Я знаю, девочка. Знаю, — хрипло выдыхаю я, и приподнимаю ее голову, когда она снова начинает кашлять. Ее легкие заполнены кровью, внутренние органы один за другим начинают отказывать. Я все это чувствую, прикасаюсь к сухой пепельной коже, сканируя состояние ее тела.
— Ей хуже, — констатирует одна из вернувшихся рий, поставив на пол корзину с чистыми полотенцами и одеялом.
— Меня зовут Менела. А ее Ллерея, -запоздало представляется жрица, показывая на вторую девушку. — Принцесса пожертвовала очень много своих сил для стабилизации Элиоса, как и мы. Нас трое. Энергия на исходе. Но мы сделаем все, чтобы помочь Мандисе.
— И я тоже. Вашей силы недостаточно для того, чтобы она сделала хотя бы ещё пару вздохов, — я крепче сжимаю пальцы Исы, неотрывно глядя в расширившиеся зрачки. Она застывает, позволяя слезам стекать из уголков глаз.
— Ну, извини, это твой ребенок убивает ее, — не удержалась от язвительного замечания Ллерея.
— Молчать. Вы мешаете, — резко бросаю я, и обе девушки испуганно хватаются за горло, открывая рот, словно выброшенные на берег рыбки. Это не было просьбой. Я отдал приказ, временно лишив их дара речи.
— Иса, не закрывайся. Позволь моей энергии наполнить тебя, вылечить твое тело и наполнить силой. Прими меня в свою душу. Пока ты жива, у тебя есть такой выбор. Дай мне спасти тебя, девочка. Дай шанс нашей дочери вырасти в любви обоих родителей.
— Я хочу увидеть ее, Кэлон. Я так этого хочу.