Я была неправа. Такое задание нельзя было бы выполнить в процессе нашей обычной учебы. И меня вдруг охватывает желание вернуться к тем безобидным и безопасным заданиям, которые мне давала Наставница Кира.
– Что там? – спрашивает наконец Никлас.
– Да, – добавляет Тэйлон, – расскажи нам про нашу первую костяную игру.
Игра. Это слово режет мне слух, коробит меня. Я не смогла бы подобрать более неподходящего названия для обозначения этого испытания, сколько бы ни пыталась.
– Это не игра, – говорю я. – На следующей неделе состоится настоящий суд, и слушаться будет одно из таких дел, которые обычно рассматривает Верховный Совет. – Я проглатываю застрявший в моем горле ком и поднимаю глаза. – А мы шестеро должны будем сыграть роль присяжных.
Глава восьмая
Суд.
Это слово все звучит и звучит в моей голове, не давая заснуть. Какое-то время я надеялась – мы все надеялись, – что это будет просто инсценировка, проверка нашей способности вынести обвиняемому справедливый приговор. Обыкновенно нам в Кастелии присяжные не нужны. Рассмотрением малозначительных местных дел занимаются муниципальные советы, а по более серьезным случаям решения выносит Верховный Совет. Коллегии присяжных образуют только тогда, когда в том или ином Совете голоса разделяются пополам. Возможно, мы заслушаем показания, оценим доказательства, сообщим членам Верховного Совета наше решение, а окончательный вердикт будут выносить уже они, а вовсе не мы. Или же этот суд уже давно прошел, и подсудимый сейчас то ли живет оправданный и свободный, то ли его уже настигла кара – и наше задание сводится просто-напросто к тому, чтобы выяснить, насколько наше решение соответствует решению Верховного Совета.
Но, когда мы обращаемся за разъяснениями к Норе, она подтверждает наши худшие страхи. Суд будет проходить сейчас, и единственная коллегия присяжных – это мы. Мы будем выносить приговор вместо членов Верховного Совета, которые согласились не только оценить обоснованность нашего решения, но и оставить его в силе независимо от того, совпадет оно с их мнением или нет.
– Люди обычно добиваются наилучших результатов тогда, когда ставки высоки, – не без благожелательности заметила Нора. – А теперь вам всем лучше выспаться и заняться этим завтра. Я уверена, что у вас все получится хорошо.
Я думаю, как часто мне казалось несправедливым, что матушка имеет такую власть над моим будущим и над будущим всех остальных жителей нашего городка. Когда она проводила гадания, я всякий раз представляла ее в роли кукловода, дергающего за ниточки чьего-то будущего, пока этот человек не начнет плясать так, как хочется ей.
Но я была неправа.
Я вовсе не была марионеткой. Я могла отвергнуть ее выбор, отказаться двигаться туда, куда меня хотела направить она.
Но это решение… Подсудимый не сможет просто отвергнуть наш вердикт. Не сможет уйти и отказаться плясать.
Мы не имеем права ошибиться. Ведь в наших руках человеческая жизнь.
– Тут это изложение обстоятельств дела названо предварительным, – говорит Брэм.
Мы сидим вокруг стола на четвертом этаже библиотеки – единственном, где больше никого нет, – и перед нами лежит документ. От недосыпания я чувствую себя осоловелой, и у меня болит голова.
Тэйлон проводит пальцем по краю страницы.
– Ну и что это значит? Что факты могут измениться?
Брэм прочищает горло:
– Необязательно. Но это изложение явно неполно. Когда гвардейцам поручают расследовать преступление, они выполняют только те действия, которые необходимы, чтобы решить, передавать дело в суд или нет. Настоящая работа начинается потом.
– И выполнить ее должны мы, – добавляет Джейси, – хотя никто из нас не имеет для этого достаточной подготовки.
Воцаряется неловкое молчание. Ее слова повисают в воздухе и давят на нас. Никто из нас не чувствует себя готовым к решению таких задач. И, изучив документ, мы все приходим к выводу, что сведения об обстоятельствах дела – те немногие, которые стали известны нам, – даже в лучшем случае весьма туманны. Против мужчины выдвинуто обвинение в использовании магии, которая не была с ним сопряжена, и, хотя в деле имеются показания нескольких свидетелей, похоже, никто не видел, как он это делал.
Никлас снимает с пальца свое серебряное кольцо и волчком закручивает его на столе:
– Наверное, он нищий.
Джейси кривит губы:
– Нельзя так говорить. Если у человека не было денег на доведывание, это еще не означает, что он преступник.
Никлас хватает свое кольцо и снова надевает его на палец:
– Я ничего такого не говорил. Но скорее всего, он имел магические задатки, но не проходил через доведывание. Иначе как бы он смог использовать магию, с которой он не был сопряжен?
Я неловко ерзаю на своем стуле.
– Логично. – Тэйлон берет бумагу и, щурясь, смотрит на нее, словно ожидая, что там появятся новые слова. Слова похвалы за верную догадку.
– Думаю, мы сможем узнать что-то наверняка только после того, как проведем расследование, – говорит Брэм.
Тесса достает из ларца мешочек с костями и протягивает его мне:
– По-моему, логично было бы начать с гадания на костях.
Я вопросительно поднимаю брови:
– Почему ты думаешь, что надо провести гадание о настоящем? Что такого тут можно увидеть, что могло бы нам помочь?
Тесса пожимает плечами:
– Надо полагать, эти кости нам даны неспроста, и, поскольку их не надо ни сращивать, ни ломать, тут нечего делать ни мне, ни Брэму. Никлас уже помог нам открыть ларец, так что вряд ли они предназначены для него. – Она переводит взгляд на Джейси и Тэйлона. – Мешальщица и Хранитель нам пока тоже не нужны. Значит, остаешься ты. Мы можем допросить арестанта, а ты проведешь гадание, чтобы узнать, правду он говорит или нет.
– Ты хочешь сейчас пойти в тюрьму? – спрашиваю я. – Хочешь, чтобы туда отправились мы все?
Тесса склоняет голову набок:
– Ну мы ведь должны работать вместе.
Мои секреты жгут меня, метка мастерства на моей руке ощутимо пульсирует. Я думаю о том задании, которое Кира дала мне на днях. Вспоминаю, как меня душила паника, когда я не могла определить, к чему относится мое видение – к прошлому, настоящему или будущему. Но сейчас речь идет не о меню. А о человеческой жизни.
Остальные смотрят на меня, ожидая моего ответа. Я не могу постоянно избегать проведения гаданий на костях у них на глазах. Однако я, кажется, могу использовать более действенные инструменты.
– У меня нет принадлежностей, которые мне понадобятся, чтобы погадать, – говорю я. – Мне надо зайти в учебное крыло.
– Тогда идем, – отзывается Джейси, встав и собрав разложенные на столе документы.
Остальные тоже встают. Тэйлон потягивается, Никлас кладет костяной ларец обратно в деревянный.
Я качаю головой:
– Вам всем незачем туда идти. Я возьму то, что мне необходимо, и встречусь с вами внизу.
Я отхожу, прежде чем кто-то из них успевает возразить. И, только выйдя из библиотеки, обнаруживаю, что Брэм последовал за мной. Увидев его, я вздрагиваю.
– Я подумал, что тебе может понадобиться помощь, – поясняет он.
Меня наполняет чувство благодарности, но оно тут же сменяется нервозностью. Может, он ждет, что я попытаюсь обойти правила или даже нарушить их? Одно дело – молчать, что он видел несколько месяцев назад, другое – захочет ли он хранить мои секреты, если увидит, что я нарушила правила опять?
Я гоню эту мысль прочь. Брэм уже знает столько, что мог бы легко утопить меня, если бы он того захотел.
– Это очень мило с твоей стороны, – говорю я. – Спасибо.
Мое сердце начинает биться чаще, когда мы доходим до учебного крыла и я отворяю дверь одного из кабинетов, предназначенных для обучения гаданию на костях. Но Наставницы Киры тут нет. Я вздыхаю с облегчением. И быстро беру огниво, немного благовония и кусок бархата.
Затем, повернувшись к Брэму, показываю кивком на узкий стол в дальней части комнаты, на котором стоит несколько каменных чаш.
– Ты не мог бы прихватить одну из них? – Надеюсь, он не заметил, как дрогнул мой голос или как я отвела глаза.
Наставница Кира еще не учила меня гадать с использованием огня, поскольку такая техника преподается более продвинутым ученикам, но мне уже известно, как это делать, поскольку не так давно меня этому научила мать.
Я думаю о том отчаянии, которое звучало в ее голосе, когда она предложила учить меня: «Уча тебя, я пойду против правил». Но она все равно стала учить, рискуя всем, чтобы меня защитить.
Брэм, не колеблясь, берет со стола одну из тяжелых чаш. Я прикусываю щеку, наблюдая за ним. Остается надеяться, что никому из моих друзей невдомек, что мне пока не должно быть известно, как гадать на костях с применением огня. Но раз сама я так мало знаю о деталях их учебных программ, можно предположить, что и они ничего не ведают о тонкостях того ремесла, которому учусь я. Но когда я начинаю думать, насколько безоглядно я положилась на Брэма, меня охватывает беспокойство. Почему он последовал за мной, хотя я его об этом не просила?
– Почему ты помогаешь мне? – Я произношу эти слова слишком резко, не так, как мне хотелось. И на миг на его лице отражается раздражение:
– Э-э… не стоит благодарности.
Я вздыхаю. Как бы мне хотелось найти способ сломать барьеры, разделяющие нас. Устранить разрыв между тем, что знаю я, и тем, что знает он. Тогда я хотя бы смогла проверить мои чувства и понять, истинны ли они или же это всего лишь отголосок той жизни, которую я не прожила.
– Просто, по-моему, ты не из тех людей, которые стали бы оказывать помощь, не имея на то причин.
Он вздрагивает – это движение чуть заметно, почти неразличимо, но я настолько хорошо знаю все его повадки, что сразу же понимаю, что задела его.
– Прости, – говорю я. – Я не это имела в виду.
– Ничего. Ведь ты меня совсем не знаешь.
Теперь вздрагиваю я.