– Нет, – сдавленно отвечаю я. – Не говорила.
– Она спасла меня, когда мне было очень тяжело. И самое малое, что я могу сделать – это помочь тебе вернуть ее кости в Мидвуд, где они должны находиться. Это мой долг перед ней. А что до Лэтама… – На его челюсти начинают ходить желваки. – Мне бы ничего так не хотелось, как заставить его страдать за то, что он сотворил.
– Но неужели это лучший способ?
– Тебе нужна моя помощь или нет? Потому что другого варианта я не вижу.
– Конечно, нужна. Просто…
Брэм протягивает руку, заправляет мне за ухо прядь волос, и я умолкаю, не закончив фразу. У меня начинают путаться мысли. Этот жест так мне знаком. Он заполняет ту пустоту, которую я всегда чувствую внутри после видения моего другого пути.
– Для нашего зрителя, – тихо поясняет он. Его пальцы замирают, касаясь моего лица.
Мое сердце превращается в лед и разбивается на две половины – фантазию и реальность. В одной Брэм любит меня, а в другой играет в любовь. В одной у меня есть надежда на счастье, а в другой нет.
Я не должна их путать. Мне необходимо помнить, что реально, а что нет.
– Я стараюсь играть натурально, – сквозь зубы говорю я. Но как я могу убедить Брэма в том, что с моей стороны это только игра, и в то же время убедить Расмуса в обратном?
К тому времени, как наш корабль прибывает в Лейден, Расмус уже закатывает глаза всякий раз, когда видит меня с Брэмом.
Тесса уверяет, что это хороший знак.
Город находится на побережье, и из маленького речного порта мы видим черные прибрежные скалы. На одном из ближайших холмов стоит маяк. Волны бьются о скалистый берег, и вверх взлетают клочья пены и тучи брызг. Здешний пейзаж суров, но красив.
– Добро пожаловать на сушу, – говорит капитан корабля, когда мы готовимся сойти на берег. Он машет рукой с плоской кожаной сумкой. – Мне сказали отдать вам это, когда мы прибудем на место. Кто хочет взять у меня эту штуку?
Джейси выхватывает у него сумку, и он усмехается:
– Желаю удачи. Увидимся через два дня, когда вам придет пора возвращаться в столицу.
Я поспешно схожу на берег вслед за Джейси, и, когда ставлю ногу на причал, у меня перехватывает дыхание.
Лейден. Город Стекла.
Я не бывала здесь с детства. Мой отец привез меня сюда как-то летом, когда хотел купить матушке подарок на их годовщину – особое окно, которое он заказал. В основном в Лейдене изготовляют изделия из стекла, и он славится своими изумительными витражными окнами, которые развозят во все уголки Кастелии и вывозят за границу.
«Я хочу, чтобы по утрам твою матушку омывал разноцветный свет», – сказал мне отец после того, как мы встретились с мастером. Я тогда закатила глаза – в то время знаки внимания, которые оказывали друг другу мои родители, вызывали у меня острую неловкость. Но мои воспоминания о той поездке все равно были полны восхищения.
Я помнила, что город красив, но не ожидала увидеть такое. Пирс усеян сотнями стеклянных скульптур. Вот гигантские бирюзовые раковины, внутри которых видны перламутрово-розовые сферы. Вот тонкие фиолетовые водоросли, которые словно колышутся на ветру. Вот из воды выглядывает огромная рыбина, желтая, с черными полосками и оранжевыми глазами, а рядом красуется изумрудно-зеленый осьминог. По обе стороны от дощатого тротуара сверкают деревья, целиком сделанные из стекла. Тут множество самых разных цветов и оттенков, и все изготовлено так искусно, что на каждом листе можно различить прожилки.
Это потрясающее зрелище, и мы несколько минут молча наслаждаемся им, медленно кружась, чтобы увидеть все. Но понадобилось бы несколько часов, чтобы рассмотреть каждую деталь.
Над нашими головами летит стая гусей, перекликаясь друг с другом, как будто красоты Лейдена очаровали и их.
– Ну что, начнем? – вопрошает Джейси.
Мы все собираемся вокруг нее и смотрим, как она достает из сумки лист плотной бумаги и читает, что написано на нем.
Тэйлон нетерпеливо хмыкает:
– Что там?
Она сдвигает брови:
– Мы должны остановиться на постоялом дворе «Ласточкин хвост», а испытание состоится завтра в Крепости.
Стоящий подле меня Брэм замирает. Расмус стоит поодаль, но я могла бы поклясться, что видела, как он вздрогнул.
– Что собой представляет эта Крепость? – спрашивает Никлас.
– Это учебный центр для элиты Гвардии, – отвечает Брэм. Но, судя по его тону, речь идет о чем-то большем, чем учебный центр. О чем-то более зловещем.
– Учебный центр? Какого рода? – спрашивает Тесса.
Губы Брэма мрачно сжаты.
– Давайте просто скажем, что я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь говорил о нем с теплотой.
– Но ведь от нас не могут потребовать, чтобы мы сражались, – говорит Тэйлон. – Для работы в муниципальных советах такие навыки не нужны.
– В Крепости Гвардейцев учат не сражаться, а выдерживать пытки, – отвечает Брэм. Меня пробирает дрожь, но не от того, что я замерзла. Я плотнее запахиваюсь в плащ, и Брэм легко касается моей лопатки. Ласковый жест, предназначенный для глаз Расмуса. Наверняка. Мне хочется одновременно и стряхнуть его руку, и пододвинуться к нему поближе, но я не делаю ни того ни другого.
Мы стоим в унылом молчании, думая о том, каким может быть испытание, которое должно проходить в таком месте. Я пинаю гальку, она отлетает и падает в реку.
– Не берите в голову, – говорит Брэм. – Вряд ли они собираются причинить нам вред.
Но его голос звучит напряженно. Мы не можем знать, что уготовили нам Нора и Верховный Совет.
– А что нам делать до завтра? – спрашивает Джейси.
– Давайте исследуем город, – предлагает Тесса, говоря фальшиво-бодрым тоном. Я в панике бросаю взгляд на Расмуса, но его лицо остается таким же, как всегда.
Тесса направляется в центр города, не дожидаясь наших ответов. Джейси пожимает плечами и идет за ней. Затем то же самое делают Тэйлон и Никлас. Мы с Брэмом идем в самом хвосте. Теперь он положил руку на мою поясницу – от этого мое сердце сначала замерло, а потом пустилось в галоп.
В глубине сознания всплывает воспоминание – его рука, лежащая на том же самом месте. Сильная. Заботливая. Но это было в другое время, на другом моем пути. И тогда этот жест имел не такое значение, как сейчас.
Я ускоряю шаг, и он перестает касаться моей спины.
Городская площадь еще великолепнее, чем пирс. Каждое здание – и скромное, и богатое – украшено чудесными разноцветными витражами и скульптурами, подобными тем, которые мы видели на пирсе. Мы проходим мимо булочной, в витрине которой стеклянная женщина лопаткой достает из раскаленной печи круглый каравай, а перед входом здесь сверкает громадная корзина из стекла, полная стеклянных пирожных.
В витринах мастерской переписчика стеклянные ученики сидят, склонившись над листами бумаги, и с их стеклянных перьев стекают стеклянные капли черных чернил. Напротив в витрине сапожной мастерской выставлена стеклянная обувь – туфли, ботинки, сапоги, сандалии – разных оттенков бордового, зеленого и синего цветов.
Ветер доносит до нас соленый запах моря.
Тесса берет меня под руку.
– Я зайду в какую-нибудь лавку и спрошу, где живет мой прежний домашний учитель, – тихо говорит она. – Думаю, он скажет мне, где мы можем найти Эвелину. Иди сейчас в гостиницу вместе с остальными, чтобы оставить там сумки с вещами, а я подойду позже. – Она отдает мне свою сумку и сжимает мое запястье, прежде чем торопливо зайти в лавку мясника.
Расмус и ухом не ведет, это лишний раз напоминает мне, что он находится здесь для охраны одной меня. Все остальное не имеет для него ни малейшего значения. Может, я зря мучаю себя этой затеей с Брэмом?
Мне не стоит слишком обольщаться, и я это отлично понимаю. Но, думая о возможной неудаче, я все равно чувствую, как мои нервы напрягаются до предела. Вполне возможно, что Эвелина переехала отсюда куда-то еще. Или же она не пожелает говорить со мной. Я пытаюсь представить себе, какой может быть женщина, которую Лэтам любил. Честолюбивой. Бессердечной. Состоящей из одних острых углов.
Такой, которая может посмотреть на меня и сразу же убить, чтобы избавить Лэтама от лишних хлопот.
Мы поворачиваем за угол и видим постоялый двор – большое трехэтажное здание в форме буквы L, выстроенное из темного камня с витражами на всех этажах.
На мощенном булыжником дворе стайка детей играет в пятнашки, а рядом усталые путники сгружают с повозок дорожные сундуки. Здесь более многолюдно, чем можно было бы ожидать, если вспомнить, как пустынен пирс. Подойдя ближе, я слышу разговоры, ведущиеся на иностранных языках. На кастонском с его долгими гласными, на новенийском с его отрывистыми согласными. И тут до меня доходит, почему во дворе так много народу, – наверное, эти люди прибыли сюда по морю, а не по Шарду.
Несколько человек поворачивают головы и смотрят на нас, когда мы идем по двору, и я внезапно осознаю, как странно мы выглядим в наших ярких плащах – пятеро учеников, изучающих магию костей и почему-то оказавшихся так далеко от столицы, и следующий за ними здоровенный Костолом.
Когда мы заходим на постоялый двор, его хозяин, маленький худой человечек в очках в круглой металлической оправе, поднимает взгляд и спрашивает:
– Вы из Замка Слоновой Кости?
– Да, – хором отвечают Никлас и Тэйлон.
Хозяин снимает два комплекта ключей с доски для ключей, находящейся за его спиной, и протягивает один из них Никласу, а другой – мне.
– Поднимитесь на третий этаж, поверните направо и займите две последние комнаты в конце коридора.
После великолепия, которое мы видели в городе, я возлагала на этот постоялый двор большие надежды, но наша комната не оправдывает моих ожиданий – она тесная, и к ее стенам прислонены два матраса весьма сомнительной чистоты, а между ними лежит скатка. От одного взгляда на нее у меня начинает болеть шея. Поверить не могу, что Нора отправила нас в такую даль, но не смогла выделить достаточно денег для того, чтобы никому из нас не пришлось спать на полу.