Эдвин вязал мушек почти столько же, сколько играл на флейте, однако в стране, где возник его любимый вид искусства, он оказался без перьев и вообще каких-либо материалов. Еще обидней, – поезд, идущий в Сады Трентам, задержался на восемь часов, и молодой человек так и не смог попасть на ярмарку.
Через пару месяцев после начала семестра Эдвин отправился в Южный Кенсингтон, посетить Музей естественной истории и сфотографировать тамошние образцы. Выставка его поразила, – витрины экспозиции были заполнены чучелами райских птиц вперемешку с брильянтами и сапфирами. В зале млекопитающих рядом с массивным скелетом кита расположился американский мастодонт, – не Incognitum с родины Эдвина, а Missourium, которого откопали в русле ручья в штате Миссури в 1840 году.
Вернувшись в общежитие, Эдвин выложил фотографии на Фейсбук, – огненного шалашника и синезатылочную паротию, райскую птицу вельветово-черного цвета. Однако увидеть великолепную коллекцию музея, о которой Эдвин слышал от Люка Кутюрье, ему, конечно же, не удалось. Огромное хранилище, в котором находились сотни тысяч птиц, было недоступно для обычных посетителей.
В январе 2008 года Эдвин получил приглашение от Бристольской гильдии декора лососевых мушек выступить с демонстрацией своих умений. Он немедленно ухватился за это предложение. Пригласивший его человек с ником «Терри», – довольно известный в британских кругах вязальщиков мушек – поинтересовался, что именно Эдвин собирается показывать. Эдвин прислал несколько вариантов из Келсоновской «Лососевой мушки», подчеркнув, что никаких материалов у него нет.
За месяц до выступления Терри записал материалы, нужные для мушки Стивенсона, как будто составлял обычный список магазинных покупок. Требования Эдвина были весьма специфичными: крученое волокно из шелкоотделительных желез шелкопряда, сверхтонкая белая нить, крючок размера 6–0 и шелк бренда «Lagartun». Останавливаться он собирался у Терри, который любезно пустил его пожить в своей бристольской квартире. Когда хозяин поинтересовался, какую тот предпочитает еду, Эдвин ответил следующее: «Кроме омерзительного фастфуда вроде Макдональдса, я ем абсолютно все и в больших количествах. В конце концов, я всего лишь голодный студент».
«Я пытаюсь разобраться, как в следующем семестре привезти из дома все необходимые материалы, – добавил он – жизнь без мушек нелегка, но если на таможне конфискуют все мои перья, стоившие целое состояние, это будет совершено ужасно».
Чтобы продолжить заниматься своим хобби в Англии, Эдвину надо было снова собирать коллекцию материалов с самого нуля. Напрасно он бродил по лондонским антикварным магазинам в поисках шляпок викторианской эпохи или естественнонаучных кабинетов, набитых птицами. Несколько раз молодому человеку попадались тушки, выставленные на аукцион после смерти какого-нибудь аристократа, но их стоимость намного превышала пределы студенческого бюджета.
Ник, который Эдвин использовал в академии, чтобы заливать видео на YouTube, – edwinresplendant[34], – должно быть, отражал его тоску. Каждый, кто надеялся создать редкость вроде «Призрачной мушки» или «Мушки Уитли № 8», ценил зеленые перья гватемальского квезала. Для этих мушек, впервые придуманных в 1849 году, также требовались перья королевской райской птицы, которые все-таки изредка появлялись в продаже. Но гватемальский квезал находился под угрозой исчезновения и значился в Приложении I к CITES, так что приобрести тушку подобной птицы было совершенно нереально.
Когда первые попытки Эдвина найти источники перьев сорвались, он обнаружил, что все чаще возвращается мыслями к письму, которое когда-то отправил ему Люк Кутюрье. Эдвин решил, что он должен увидеть самую большую в мире коллекцию птиц.
Согласно вебсайту Музея естественной истории, его орнитологическая коллекция включает семьсот тысяч чучел птиц, пятнадцать тысяч скелетов, семнадцать тысяч заспиртованных образцов – птиц, хранящихся в больших банках со спиртом, – четыре тысячи гнезд и четыреста тысяч наборов яиц. Одни только полки для хранения заспиртованных птиц занимают более двух километров. Имеющиеся образцы охватывают примерно 95 % всех известных видов птиц. Многие были собраны еще до основания Британского музея в 1753 году.
Эдвин пролистал сайт музея до страницы «доступ к коллекциям» и увидел, что для художников и ученых возможно посещение по предварительной записи. Юноша сомневался, что музей допустит вязальщика лососевых мушек, желающего взглянуть на экзотических птиц, так что начал размышлять о других вариантах. Эдвин всегда хотел написать книгу, как Келсон, чтобы запечатлеть свой опыт для передачи грядущим поколениям. Возможно, он сможет попросить доступ, чтобы сделать фото образцов для книги? Однако книга была только в проекте, да и вряд ли музей пропустил бы кого-нибудь, у кого еще не было публикаций.
В конце концов, Эдвин решил написать, что доступ нужен ему для научной работы. В итоге, 9 февраля 2008 года, – за четыре дня до отъезда в Бристоль, где он собирался выступать перед Гильдией декора лососевых мушек – Эдвин отправил музею электронное письмо со своего собственного адреса. В нем говорилось, что некий друг, учащийся в Оксфорде и пишущий диссертацию по райским птицам, просит Эдвина сделать фотографии образцов в высоком разрешении.
Согласно протоколу безопасности, музей попросил Эдвина предоставить электронный адрес самого студента, чтобы проверить запрос. Эдвин создал фальшивый аккаунт от имени своего друга, так что в итоге музей отправил контрольное письмо тоже ему. Доступ был получен, и в один из мартовских дней можно было отправляться фотографировать райских птиц Альфреда Рассела Уоллеса.
За день до выступления в Бристоле Эдвин и Терри зашли в «Рыболовные снасти Вилс», недалеко от Бродмидского торгового мола, расположенного в самом центре. Эдвин купил пару крыльев сойки, – в Англии они продавались спокойно, хотя в Соединенных Штатах были под строгим запретом. На другом конце города, в открытых секциях Бристольского зоопарка (так называемом вольере Альфреда Рассела Уоллеса) летали малые белые цапли, когда-то миллионами расходившиеся на шляпки.
Тем же вечером они провели пробное занятие у Терри дома, чтобы Эдвин мог освежить свои навыки. Однако беспокоиться было не о чем. На следующий вечер юноша поразил несколько десятков приятелей Терри из Гильдии декора лососевых мушек, виртуозно связав мушку Стивенсона. Тело мушки было ярко-оранжевым, из крашеной шкурки тюленя, обмотанной по спирали серебряным тинселем. Крылья, сделанные из перьев золотого фазана, золотисто-оранжевых с черным краем, обрамляли «глазки» из двух черных с кремовыми пятнами перьев джунглевой курицы. Схема была удивительно похожа на инструкцию к первой мушке, которую Эдвин сделал под руководством Маззи, – «Даремского следопыта». Как и Маззи, Терри предоставил Эдвину для выступления суррогатные перья.
Раньше Терри видел мушек, сделанных Эдвином, только на фотографиях, которые тот выкладывал на форум. Увидев этого восемнадцатилетнего парня вживую, он был ошеломлен его талантом. «Это самый лучший вязальщик мушек, которого я только встречал! Он наверняка входит в первую пятерку мира! – с восторгом писал Терри президенту Гильдии декора лососевых мушек, убеждая того приглашать Эдвина на встречи всех местных организаций, которых было несколько дюжин по всей Англии. – Все, кто пришел на нашу встречу… были совершенно потрясены».
Вернувшись обратно в общежитие Королевской Академии, Эдвин набросал Терри благодарственное письмо. «Буду рад снова приехать, – писал он, – надеюсь, к тому времени у меня будут свои материалы и инструменты, и я смогу показать, на что я действительно способен».
Когда настало время ехать фотографировать райских птиц, Эдвин вернулся в Южное Кенсингтонское отделение Лондонского музея естествознания. Хранитель коллекции птиц, объяснил ему, что лучше срезать дорогу через парковку и звонить в дверь здания Орнитологии, расположенное позади основного строения музея. Эдвин едва сдерживал волнение, шагая с дорогой зеркалкой в руке через парковку в поисках входа.
Заметивший парня охранник спросил, не надо ли чем помочь. Эдвин ответил, что у него назначено посещение орнитологической коллекции. Охранник с улыбкой объяснил, что тот приехал в филиал музея, расположенный в другом городе. Уже несколько десятков лет тушки птиц хранились не в Лондоне.
Раздосадованный, Эдвин вернулся в общежитие и принялся выяснять, как попасть в небольшой городок под названием Тринг.
Открытые для посещения музейные здания в Тринге являются яркими образцами викторианской архитектуры. Это строения с остроконечными крышами, стенами из красного кирпича, треугольными фронтонами, дымовыми трубами и мансардными окнами. Родители могут подкрепиться в кафе «Зебра» у входа в музей, пока дети играют рядом в парке. Однако здание, в котором расположена самая большая орнитологическая коллекция в мире, представляет собой полную противоположность. Четырехэтажная бетонная крепость, выполненная в стиле брутализма, угрожающе возвышается в углу музейного комплекса.
5 ноября 2008 года Эдвин прошагал через главный вход здания Орнитологии. Охранник за стойкой поздоровался и попросил предъявить документы. Оставив Эдвина записываться в журнале посещений, он принялся звонить в администрацию, чтобы сообщить о посетителе.
Один из сотрудников проводил Эдвина в храненилище, где принадлежащие музею сотни тысяч тушек птиц были со всеми предосторожностями размещены в тысяче пятистах белых металлических шкафах, занимая на нескольких этажах тысячи квадратных метров. Воздух пах препаратами от моли, защищающими образцы от насекомых. Узкие окна почти не пропускали свет, потому что ультрафиолет тоже мог повредить тушкам.
Сотрудник показал посетителю шкаф с табличкой «PARADISAEIDAE», райские птицы. Перед тем, как уйти, он рассказал, где расположены другие виды, могущие заинтересовать фотографа, указал на сидящего в углу коллегу и произнес: «скажите ему, когда закончите».