После этого Эдвин стал готовиться всерьез. 11 июня 2009 года, через несколько месяцев после своего визита в Тринг, он заказал восьмимиллиметровый стеклорез с алмазным резцом со своего аккаунта на eBay: Fluteplayer 1988. Также он заказал коробку с пятидесятью шариками средства от моли, чтобы защитить будущую добычу от насекомых.
Эдвин перегнал фотографии с камеры на компьютер и начал прикидывать расстояние от шкафа до шкафа. Он был должен понять, сколько времени понадобится, чтобы собрать всех нужных птиц.
Молодой человек принялся изучать музей. Он рассматривал онлайн карту самого Тринга, главные улицы, улочки и переулки. Железнодорожная станция находилась к востоку от города, примерно в трех километрах пути по тускло освещенной сельской дороге. Пробраться в Тринг было легко, но за перекрестком с Эйкмен-Стрит, когда до музея оставались последние четыреста метров, располагался полицейский участок.
Однако вскоре Эдвин отыскал менее заметный проход. Параллельно Эйкмен-Стрит, между домами и ресторанами, змеился узкий переулок. Так называемый «общественный пешеходный путь 37» выводил прямо к задворкам корпуса Орнитологии.
Там был каменный забор, но Эдвин быстро понял, что он не очень высокий. По верху шла колючая проволока, но ее было не сложно перекусить. Где-то в метре от стены располагалось окно второго этажа музея, и Эдвин мог до него дотянуться.
Ему оставалось только выбрать подходящий день. Нужно было успеть до первого июля, когда в Королевской академии музыки заканчивался семестр. После этого Эдвин отправлялся домой, в Нью-Йорк. У него оставалось не так много времени.
Утром 23 июня Эдвин проснулся рано, полный уверенности в себе. Он должен был выступать на проходящем в академии однодневном фестивале под названием «Звучащий Лондон». Фестиваль был посвящен памяти композиторов, которые в последние несколько столетий оставили след в истории города, – среди них были Перселл, Пипс, Гендель, Гайдн и Мендельсон. В свой шкафчик в концертном зале Эдвин поставил пустой чемодан, в котором лежали миниатюрный фонарик, кусачки, перчатки и стеклорез. После выступления он сменил флейту на чемодан, добрался до Юстонского вокзала и сел на вечерний поезд, идущий в Тринг.
Мидлендский поезд был окрашен в попугайный зеленый и тукановый желтый, ковер кофейного цвета на полу вагона приглушал стук колес. Перед остановкой Кингс-Лэнгли, на полпути до Тринга, появлялся канал Гранд Юнион и продолжал струиться между железнодорожными путями и шоссе А41. Женский голос мурлыкал название каждой станции: «Уэмбли-сентрал, Хэрроу-энд-Уидлстоун, Буши, Уотфорд Джанкшн…»
У Эдвина оставалось девять остановок и тридцать пять минут на то, чтобы передумать.
Хорошо отрепетированный план быстро вышел за пределы сценария. После того, как Эдвин уронил стеклорез, пришлось потратить несколько беспокойных минут, чтобы выбить в стекле дыру, достаточно большую для чемодана. Однако, ввинчиваясь в окно музея мимо торчащих осколков, юноша был слишком переполнен адреналином, чтобы волноваться о каких-то порезах.
Вдоль запланированного маршрута выстроились полторы тысячи незапертых стальных шкафов, скрывая внутри сотни тысяч птиц. Об их содержимом сообщали только небольшие таблички с латинскими научными названиями. Фонарик Эдвина отбрасывал тусклый луч, пока юноша торопился по коридорам в поисках надписи «COTINGIDAE». К этому виду относилась «индейская ворона», или красногрудый плодоед. Изначально Эдвин планировал взять всего несколько экземпляров каждого вида, однако, когда пришло время, не смог устоять и выгреб все ящики целиком. Он оставил только самок и молодых самцов, еще не отрастивших свои оранжевые грудки.
Сорок семь «индейских ворон», по двести граммов каждая, отлично уместились в его чемодан. Перед тем, как перейти к шкафу, где хранились семь видов семейства котинговых, Эдвин бережно закрыл предыдущий, чтобы не привлекать внимания музейных работников.
Облегчив ящики Тринга на девяносто восемь крохотных котинг, Эдвин продолжил путь к птицам Малайского архипелага.
Он выдвинул ящик с табличкой «SERICULUS AUREUS», где лежали двадцатисантиметровые огненные шалашники из Новой Гвинеи. Самцы шалашника знамениты своим брачным танцем, когда они словно гипнотизируют самку, сокращая и расширяя зрачки и взмахивают крылом, словно матадор плащом. Молодой человек запихнул в свой чемодан семнадцать оранжевых с золотом тушек.
В конце концов Эдвин добрался до райских птиц. Он сумел упаковать в багаж, который уже почти лопался от груза, собранного с нескольких континентов в течение нескольких веков, двадцать четыре экземпляра великолепной щитоносной райской птицы. Тем не менее, там нашлось место для еще двенадцати чудных райских птиц. Самцы этого вида во время брачного танца подпрыгивают, раскрывая крылья, и демонстрируют самке изумительное переливающееся аквамарином оперение на грудке.
Дойдя до ящика, где хранились любимые Альфредом Расселом Уоллесом королевские райские птицы, Эдвин осторожно положил в свой чемодан тридцать семь штук. У пятерых из них на лапках были бирки, надписанные рукой самого Уоллеса.
Эдвин осознал, что потерял счет украденному и не имеет ни малейшего представления, как долго он находится внутри музея. Единственное, юноша понимал, что скоро очередной обход. Успеет ли он добраться до окна и затеряться в безликости улиц, пока их пути с охраной не пересеклись, зависело только от его быстроты. Эдвин поспешил назад, волоча за собой плотно набитый чемодан. К тому времени, когда охранник, наконец, оторвался от футбольного матча, Эдвин был уже далеко, – выбравшись той же дорогой, что и забрался.
Когда юноша шел по переулку обратно, адреналин схлынул, и его накрыло волной усталости. Он выбрался на центральную Хай-Стрит из переулков практически на автопилоте, усилием воли переставляя ноги одну за другой и тяжело дыша. По мере того, как Эдвин продвигался на восток, витрины магазинов сменились на жилые дома, дома на фермы, и вот он остался один в темноте под древними деревьями, закрывающими своими кронами узкую дорогу. Так, в тишине прошли сорок минут, пока наконец вдали не показались тусклые огни Тринг-Стейшн.
Изначально Эдвин планировал сесть на поезд, идущий в Лондон в 10:28, или, если опоздает, на следующий, в 11:38. Последний поезд покидал станцию в 12:16, но Эдвин был уверен, что успеет до этого. Когда же наконец он добрался до станции и посмотрел на часы, оказалось, что все поезда уже ушли.
По его расчетам, Эдвин находился внутри Тринга около трех часов. Следующий поезд отправлялся только в 3:54 утра. Сидя на платформе с чемоданом, набитым птицами стоимостью под миллион долларов, Эдвин в первый раз за прошедшие месяцы забеспокоился, что его поймают.
Что будет, если во время обхода охранник заметит разбитое стекло? Не забыл ли он закрыть все шкафы? Порезал ли руку? Оставил ли внутри Тринга следы своей крови? Смогут ли его по ним вычислить? Прошел ли он перед какой-нибудь камерой? Куда мог завалиться стеклорез?
Что если полиция в этот самый момент уже начала облаву и неуклонно движется к станции от места преступления с фонарями и ищейками, которым дали понюхать мертвых птиц, чтобы они взяли след? Эдвин был обессилен, но не мог позволить себе заснуть. Когда кто-нибудь проходил по надземному переходу рядом со станцией, его било адреналином, наполняя паникой уставший мозг.
Поезд вкатился в Тринг в 3:54 утра, разгоняя фарами тени на платформе. Вцепившись в чемодан, Эдвин с нетерпением ждал, когда двери откроются. Больше всего ему хотелось убраться подальше от музея, обратно в Лондон, и слиться там с толпой местных жителей и туристов, нагруженных багажом.
Он зашел в вагон, но двери не торопились закрываться. Из динамика над дверью раздавался высокочастотный писк. Может быть, что-то сообщили кондуктору?
Наконец пневматическая дверь закрылась с громким, успокаивающим хлопком. Утешительный голос на записи объявил: «Добро пожаловать на поезд компании Лондон Мидлэнд, следующий до Юстонского вокзала». Большинство попутчиков Эдвина быстро погрузились в сон. Эдвин не стал закидывать чемодан с бесценным содержимым на багажную полку и поставил его между колен, подавив внезапное желание заглянуть внутрь.
Когда поезд подъехал к следующей станции, Эдвин нервно выглянул в окно, ища на платформе фонари и полицейских со служебными собаками. Однако там никого не было. С каждой остановкой музей оказывался все дальше, и Эдвин потихоньку начал расслабляться.
Сорок минут спустя автоматический голос объявил: «Поезд прибывает на конечную станцию Лондон-Юстон». Пассажиры подтягивались к дверям, защелкивая сумки и застегивая куртки. «Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи».
Он почти добрался. Когда Эдвин спешил по улице к своей квартире, занимался рассвет, и колесики чемодана громко стучали на стыках тротуара.
Стараясь не разбудить соседей, юноша на цыпочках прокрался в квартиру. Когда он очутился в своей комнате, солнечные лучи уже пробивались сквозь окно. Наконец, очутившись в безопасности, Эдвин расстегнул чемодан и уставился на вспышки бирюзового и алого, индиго и изумрудного, из которых на него смотрели сотни безжизненных ватных глаз. В порыве восторга разложив птиц по кровати, Эдвин почувствовал, что наступил самый великий день в его жизни. Случившееся не было сном. Все эти птицы принадлежали ему.
Он расчистил среди них место и провалился в глубокий сон.
9Дело о разбитом окне
В тот день, 24 июня 2009 года, охранник Музея естественной истории уже совершил половину обхода, когда заметил на земле возле одного из зданий осколки стекла. Может быть, какой-то пьяница бросил через забор бутылку? Охранник стал осматриваться и заметил над головой разбитое окно.
Он поспешил внутрь, сообщить сотрудникам Тринга, что в музей проник вор.