Вызванный полицейский наряд принялся искать улики, начав с улицы возле здания и шкафов с тушками птиц, которые находились ближе всего к месту происшествия. Марк Адамс, – старший хранитель, ответственный за коллекцию птичьих тушек, – побежал проверять полки, где лежали самые ценные экспонаты.
Марк Адамс работал в музее с 1990 года. Недавно у него вместе с соавтором вышла статья под названием «Коллекция птиц, вымерших и находящихся под угрозой вымирания: управление рисками», где утверждалось, что наибольшую опасность для экспонатов представляют «порча и кражи».
Чтобы защитить редкие образцы, сотрудники Тринга собрали их в «хорошо просматриваемой области рядом с кабинетом хранителей, где легко наблюдать за всем, происходящим с коллекцией». Адам признавал, что существуют риски, связанные с перемещением всех экспонатов в одну область, – например, если случится пожар, коллекция может пострадать вся целиком. Однако хранитель коллекции подчеркивал, что при этом подходе «для поддержания безопасности в дополнительных защитных мерах нуждаются только несколько ключевых зон».
Теперь, когда в музее было совершено преступление, Адам опасался самого худшего. Он сразу же бросился к шкафам, где хранились главные сокровища Тринга: коллекция Галапагосских вьюрков, собранных Дарвином во время путешествия на «Бигле», тушки и скелеты вымерших птиц вроде додо и бескрылой гагарки, коллекция птиц Джона Джеймса Одюбона, и его же оригинальное издание «Птиц Америки», которое считалось самой дорогостоящей в мире книгой.
К счастью, вроде бы все было на месте.
На вопрос полиции, когда было разбито окно, охранник смог ответить, что где-то в течение последней половины суток.
Было совершенно непонятно, что понадобилось взломщику. Полицейские вспомнили, что недавно в городе случилась череда мелких краж, когда воришки охотились за ноутбуками и другой электроникой. Однако из помещений для сотрудников никаких ценностей не пропало.
Все решили, что ничего страшного не произошло. Выглядело так, будто взломщик сунул голову внутрь, огляделся, не обнаружил ничего заслуживающего внимания, и удалился с пустыми руками. Если бы вор знал, сколько можно получить на черном рынке за дарвиновских вьюрков, или что экземпляр «Птиц Америки» недавно ушел с аукциона за одиннадцать с половиной миллионов долларов, он бы разбогател.
Так что никто не стал систематически проверять всю коллекцию Тринга. Даже если бы такое решение было принято, то полная ревизия – которая не проводилась как минимум десять лет – пятнадцати тысяч шкафов, в которых хранилось семьсот пятьдесят тысяч образцов, при текущем небольшом штате сотрудников заняла бы недели.
Доктор Роберт Прис-Джонс, ответственный за коллекцию музея, очень обрадовался тому, что, кажется, ничего не пропало. Полиция составила краткий протокол, и дело о разбитом окне посчитали закрытым.
Удовольствие от успешно осуществленной кражи быстро сошло на нет. Ею нельзя было похвастаться друзьям, рассказать девушке или написать брату. Эдвин даже не мог просто так оставить птиц в своей комнате. Юноша наконец-то владел одной из самых больших частных коллекций в мире, но был вынужден держать это в секрете. Рано или поздно ему пришлось бы придумывать объяснение, откуда у него взялись все эти образцы.
На следующий день его поглотили паранойя и чувство вины. При неожиданном звонке домофона Эдвина пронизывал страх. Когда он проходил по окрестным улицам, ему казалось, что за ним следят. Может быть, полиция уже вышла на след? В конце концов его начал пугать даже звонок собственного телефона.
Эдвин даже задумался о том, не вернуть ли птиц обратно. Если оставить их перед входом в музей и раствориться в ночи, то получится, будто и не было никакой кражи. Или можно даже не возвращаться на место преступления, а просто анонимно позвонить в полицию, оставив украденное где-нибудь на углу улицы. Однако оба этих сценария только подлили масла в огонь опасений, что его поймают. В большом городе человек, оставляющий чемодан на улице, подозрителен сам по себе, а вход в музей могли стеречь полицейские.
К тому же, стоило столько морочиться со всеми этими планами, чтобы вернуть птиц обратно через несколько дней?
В конце концов, ничего не изменилось. Эдвин остался верен своему хобби: один взгляд на добычу заставлял его руки чесаться, чтобы снова взяться за мушек. Однако все остальные инструменты, – тиски, бобины, тинсели и нити, – остались в Нью-Йорке. Кроме того, через несколько дней юноша должен был вернуться домой, и тащить с собой птиц через таможню было попросту глупо. Эдвину нужно было дождаться осени, когда он смог бы привезти все необходимое в Лондон, и снова начать заниматься любимым делом.
Кроме того, ему по-прежнему была нужна новая флейта. У родителей все так же не было денег. А спрос на перья на форуме сообщества, где Эдвин недавно получил титул «Вязальщик года», как обычно, был огромным.
Довольно скоро страх и вина отступили, а вместе с ними и желание вернуть птиц обратно. Почему кого-то вообще должны были волновать старые птицы из какого-то задрипанного музея, особенно, если там еще много осталось?
Эдвин вернулся к своему плану и начал составлять каталог. Он осторожно выложил каждую птицу на стол, развернув полутораметровых гватемальских квезалов и аккуратно придерживая королевских райских птиц, качающих туда-сюда отливающими нефритом монетками хвостовых перьев. Открыл на компьютере пустой документ и создал таблицу. Количество украденных птиц Эдвина просто ошеломило. Неужто он правда загреб сорок семь тушек красногрудого плодоеда? Тридцать семь королевских райских птиц? Тридцать девять гватемальских квезалов?
Закончив, Эдвин насчитал в таблице двести девяносто девять тушек, принадлежавших к шестнадцати различных видам и подвидам. Под грудой этих птиц, лежащих перед ним, исчезли все препятствия, с которыми ему довелось столкнуться за десять лет вязания мушек. Тяжелый труд, когда он часами колол дрова, чтобы купить несколько перышек у Маклейна. Время, потраченное на походы по антикварным магазинам и поместьям, в напрасной надежде отыскать что-нибудь стоящее. Обзвон зоопарков, чтобы выпросить перья, оставшиеся после линьки, работа с дешевыми суррогатами, когда на аукционах всех желанных птиц расхватывали толстосумы. Теперь все это его не касалось. Даже Джордж Келсон сто лет назад жаловался на сложности в поисках перьев райских птиц. А теперь у Эдвина было больше, чем старый добрый Келсон мог себе только представить.
У Эдвина оказались запасы товара, не имеющие себе равных, – товара, который можно было сравнить разве что с наркотиками на этом рынке, заполоненном одержимцами, жаждущими перьев. Работягами, белыми воротничками, всех возрастов и мастей, родом со всего света.
Существовало два очевидных способа сбыть перья: можно было обратиться к вязальщикам мушек с деньгами, – столичным врачам, стоматологам или юристам, – и предлагать им совместно выкупать целые тушки. Если следовать этому плану, – по сути, оптовым продажам, – то можно было сразу получить кучу наличных. Однако общая прибыль была бы меньше, если бы Эдвин стал обдирать перья сам и продавать их поштучно. Этот подход, больше похожий на розничную торговлю, требовал взаимодействия с гораздо большим числом покупателей и приносил меньше налички, но в долгосрочной перспективе давал больше дохода.
Самое простое, конечно, было продать всю добычу какому-нибудь коллекционеру-толстосуму. Но это противоречило главной цели, ради которой совершалась кража – на всю жизнь обеспечить Эдвина материалом для мушек.
Торговля в розницу несла гораздо больше рисков. Чем меньше Эдвин продавал, тем меньше была вероятность, что его поймают. Если бы ему удалось ничего вообще не выкладывать в интернет, то он не оставил бы никаких следов. На вопрос, откуда у него взялись тушки птиц, всегда можно было ответить, что он нашел их в одном из лондонских антикварных магазинов, или купил на непубличной распродаже в каком-нибудь викторианском поместье.
Кроме того, продажа в розницу требовала гораздо больше труда, если говорить о самих перьях. С каждой стороны на голове, крыльях, горле и грудке нужно было найти совпадающие пары и аккуратно их срезать. С точки зрения ведения бизнеса все тоже было не так просто, – каждое перо требовалось сфотографировать и описать для каждой публикации. Кроме того, была нужна упаковка, множество пластиковых пакетов с застежкой. Нужно было заниматься распространением, понять, как рассылать клиентам покупки и при этом не привлекать внимания. Нужно разбираться с финансами, создавать аккаунт для онлайн магазина, не говоря уже про обслуживание самих покупателей. После репетиций придется постоянно тратить время на то, чтобы бегать на почту и отправлять посылки нетерпеливым клиентам.
Эдвин решил попробовать все сразу. Продавать перья на форуме и на eBay, и, в то же время, частным порядком попытаться выйти на связь с людьми, которые, как он знал, могут себе позволить приобрести целую птицу.
Выложив тушки на темно-серую ткань, Эдвин настроил камеру так, чтобы как можно выгодней снять наиболее привлекательные для собратьев по хобби участки. Бирки со штампом «МУЗ. БРИТ.», привязанные к ножкам птиц, он тщательно скрыл.
После этого Эдвин принялся за сбор первого урожая, начав ощипывать пинцетом ярко-оранжевые перья с грудки «индейской вороны». Несколько лет назад его отец выложил две с половиной тысячи долларов за целую тушку плодоеда, оказавшуюся в продаже после смерти одного нью-джерсийского коллекционера. На финишной прямой ему удалось обставить целую толпу остальных вязальщиков, с нетерпением караулящих под дверью. Однако Эдвин никогда не смог заставить себя выдернуть из этой тушки все перья. Теперь же, когда перед ним на столе лежало сорок семь штук, ощипывая птицу, он не испытывал никаких угрызений совести. Черное оперение, оставшееся на спинке, не представляло для вязальщиков мушек никакой ценности, так что, ощипав перья с грудки и рассортировав их по парам, Эдвин выкинул тушку в большую картонную коробку рядом со шкафом. Потом приступил к