Бесстрастно и крайне самодовольно я поднес к губам стакан виски, встал и направился к Франческе. Я расположился у нее за спиной, но она не заметила бы меня, даже если бы открыла глаза, чего, погрузившись в транс искусства и желания, не сделала. Она изливала страсть, и наши зрители жадно пили каждую каплю так поспешно, что мне пришлось преподать им и своей невесте урок.
С каждым моим шагом мелодия звучала громче и величественнее. Произведение достигло кульминационной точки, когда я подошел к Франческе сзади и прикоснулся к ее плечу нежным поцелуем. Она вздрогнула от удивления и резко открыла глаза, но продолжала играть, уверенно бегая пальцами по клавишам. Она задрожала всем телом, когда я прошелся губами по ее нежной теплой шее и впился очередным соблазняющим поцелуем рядом с ухом.
– Играй, Немезида. Ты устроила нам потрясающее шоу, почти кончая на мой старинный рояль. Ты готова встать в один ряд с Эмили?
Я чувствовал, как ее кожа заливается теплым румянцем, как она дрожит от нахлынувших чувств, и губами снова коснулся ее чуть выше плеча, прикусывая соблазнительную плоть. На глазах у наших гостей я вонзил зубы в нежную кожу, выставляя напоказ свою убийственную невоздержанность, за которую хотелось надавать себе пощечин.
Франческа взяла фальшивую ноту, и ее пальцы теперь как потерянные двигались по клавишам. Я вволю насладился тем, что удалось застигнуть ее врасплох, поэтому выпрямился и вынырнул из сладкой дымки ее тела. Мне представлялось, что Франческа закончит игру, но она снова положила пальцы на клавиши, сделала глубокий вдох в попытке успокоиться и начала играть «Take Me to Church» певца Hozier. Я тотчас же понял, что это приглашение к продолжению.
Я посмотрел вниз. Она – вверх. Наши взгляды встретились. Если Франческа так отзывается на невинные поцелуи в шею, то какова же она в постели?
Перестань представлять ее в постели, тупица.
Я нырнул обратно и провел большим пальцем по ее шее, уткнувшись носом в ямочку.
– Им же видно, какая ты мокрая для меня. Это их заводит.
– Господи, – прошипела Франческа, поджимая губы.
Она снова начала путать ноты, но под ее пальцами эта песня нравилась мне гораздо больше. Не такая совершенная. Вот чего я жаждал – ее провала.
– Меня это тоже возбуждает.
– Не делай так, – прошептала она, дыша так тяжело, что ее грудная клетка стала двигаться быстрее.
И все же Франческа не сделала одну простую вещь: она не велела мне прекратить.
– Пусть смотрят, если хотят. Ты не единственная эксгибиционистка в этом доме, Нем, – подначивал ее я.
– Вулф, – предупредила она.
Франческа впервые произнесла мое имя. Во всяком случае, когда обратилась ко мне. Между нами пала еще одна стена. Я хотел бы возвести ее обратно, но не так сильно, как хотел ранить Франческу за то, что превзошла мои ожидания.
– Пожалуйста, не кончай за моим роялем. Это произведет ужасное впечатление на наших гостей. Не говоря уже о том, что я заставлю тебя дочиста вылизать языком сиденье.
Она ударила пальцами по клавишам, и сидящие за нами гости вскочили, как по команде. Я постарался, чтобы всем в гостиной стало не по себе, и преуспел. Пусть отчаливают в свою комнату и перестанут пускать слюни на мою невесту. Министр Хэтч со своим стояком и миссис Хэтч со своими плачевными названиями для благотворительности и неестественно жесткими волосами попрощались с нами на оставшийся вечер.
– Какой чудесный вышел вечер, – шмыгнула носом стоящая за моей спиной Галия, поправляя многослойное платье на своей жирной фигуре.
Я избавил ее мужа от унижения, не став поворачиваться к нему и его виднеющейся в брюках эрекции. Франческа не стоила того, чтобы портить с ним рабочие отношения.
– Прекрасный вечер, – просипел он по-прежнему хриплым от желания голосом.
– Дорогая, пожелай нашим гостям спокойной ночи, – сказал я, все так же стоя к ним спиной и смотря на свою будущую жену.
– Доброй ночи, – пробормотала Франческа, тоже не поворачиваясь, поскольку я еще прижимался лицом к ее плечу.
Едва за гостями закрылась дверь, как моя невеста вскочила со скамьи, а я пошел к выходу, незаинтересованный в очередной перебранке с крикливым подростком.
– В западное крыло, – спиной к ней гаркнул я.
– Как же я тебя ненавижу, – заявила Франческа на повышенных тонах, но так же дерзко и уверенно.
Она не пиналась и не пыталась толкать меня, как Кристен. Она просто разрезала всю мою одежду и не ныла, как сопливая девчонка.
Я закрыл дверь перед ее носом и ушел. Франческа не заслуживала ответа.
Через десять минут я стоял в своей спальне и развязывал галстук. Я уже превысил свою дневную норму алкоголя, поэтому пил воду, смотря из окна на оживленную улицу, и слышал, как за дверью стучат каблучки моей невесты. Вскоре я почуял запах сигаретного дыма. Франческа намекала, что не собирается считаться с правилами этого дома, но, закурив сигарету, она играла с опасным огнем. Она считает нас равными? Тогда ей предстоит отведать огромный кусок пирога, начиненного унижением. И, в отличие от десерта, я силой скормлю ей каждый кусок этого блюда, пока до нее наконец не дойдет.
Я собирался войти в гардеробную, чтобы переодеться, как дверь в мою комнату резко открылась.
– Как ты посмел! – прошипела она, так прищурив глаза, что едва можно было различить их неповторимый цвет. Пальцами она сжимала горящую сигарету. Франческа подскочила ко мне, но каждый шаг был неторопливым и достойным подиума. – Ты не имеешь права меня трогать. Не имеешь права говорить подобное о моем теле.
Я закатил глаза. Зря она испытывает мое терпение. Но я не выносил вранья, а, послушав Франческу, можно было подумать, что она святая дева, которая не пыталась потрогать мой член каблуками и чуть не кончила, когда я поцеловал ее в плечо.
– Если ты пришла не для того, чтобы отсосать мне, то, будь добра, выйди. Мне бы очень не хотелось вызывать охрану и переселять тебя в ближайший отель, но так я и сделаю.
– Вулф! – Франческа пихнула меня в грудь, теряя точку опоры.
Я и без того злился из-за фотографии и потери единственной вещи, что была мне дорога, поэтому не ответил. Она снова меня толкнула – на сей раз сильнее.
Подросток. Из всех женщин Чикаго ты женишься на подростке.
Я выудил из кармана телефон и набрал добавочный номер своего телохранителя. Франческа вытаращила глаза и попыталась вырвать у меня телефон, но я сжал ладонью ее запястье и оттолкнул.
– Какого черта! – заорала она.
– Я же сказал, что выкину тебя, и не шутил.
– Почему?
– Потому что ты растеряна, возбуждена и действуешь мне на нервы. Ты пришла в мою спальню только потому, что хочешь секса. Но тебе претит подобная идея. А поскольку я не из тех, кто принуждает женщину, у меня нет никакого желания полчаса слушать твои психи, пока ты сама это не усечешь.
Франческа зарычала, но ничего не ответила, а потом зарделась и стала яростнее затягиваться сигаретой. Ее губы определенно созданы мучить взрослых мужчин, в этом я уверен.
– Вон, – сказал я.
– Чья это фотография? – ни с того ни с сего спросила она.
– Не твое дело. Ты видела, кто убирал комнату?
Я пользовался услугами профессионалов три раза в неделю. Обычно они ничего не выкидывали, но снимок наверняка был похоронен под горой одежды. Еще одна вещь, которую она уничтожила. Безусловно, Франческа не из тех, кто подчищает за собой дерьмецо. Ее растили как королеву. Ей неизвестно, как убирать свой собственный беспорядок.
– Нет, – ответила Франческа, опустив глаза и кусая ноготь большого пальца. Она затушила сигарету, кинула ее в мой стакан с водой (я ее придушу) и посмотрела мне прямо в глаза. – И я знаю, для чего пришла сюда.
– Неужели? – Я изогнул бровь, прикидываясь заинтересованным.
– Я пришла сказать, чтобы ты больше не смел меня трогать.
– И по случайному совпадению ты заявилась сообщить мне важные новости в ночнушке, едва прикрывающей сиськи и выставляющей напоказ ноги. – Я снова выглянул в окно, потому что смотреть на нее вдруг стало совсем невыносимо.
Краем глаза я заметил, как она оглядывает себя, словно удивленная тем, что уже успела переодеться в светло-голубую ночную рубашку. Ну что за бестолочь? Я в жизни повидал немало женщин, но не встречал еще особы, настолько зацикленной на том, чтобы соблазнить меня, и шарахающейся, едва я выказывал малейшие признаки интереса.
– Хорошо. – Я провел большим пальцем по губам, с безразличием глядя на ухоженные окрестности.
– Хорошо?
– Да. Увы, ты кажешься унылой любовницей.
– Предпочту быть унылой, чем психованной.
– Унижение идет тебе на пользу, Немезида. А теперь уходи, – сухо приказал я и снял с шеи галстук.
В отражении окна я видел, как Франческа подошла к двери, но остановилась, положив ладонь на ручку, и снова повернулась ко мне. Я обернулся и посмотрел ей в глаза.
– Знаешь, как я поняла во время нашего поцелуя, что ты не Анджело? Не по твоему росту или запаху. А потому что на вкус ты – пепел. Обман. Вы, сенатор Китон, на вкус горький и холодный, как яд. Вы на вкус как подлец.
Довольно. Я резво шагнул к ней, чтобы Франческа не успела предугадать следующий ход, погрузил руку ей в волосы и набросился на ее губы, чтобы она наконец заткнулась. Второй рукой обернул галстук вокруг ее шеи, дернул к себе и сплелся с ней воедино в медленном страстном поцелуе.
Наши зубы клацали друг о друга, ее язык гнался за моим. Я припер к двери хрупкое тело невесты и довольно ухмыльнулся ей в рот, когда спиной она ударилась о круглые рукоятки. Губы Франчески двигались в такт моим, подтверждая, что она лжет. Я чувствовал, как она трется о мой пах, доказывая, что ей яростно хочется трахаться – ей просто ненавистна идея мне отдаться. Я крепче обхватил ее голову и углубил поцелуй. Франческа ошеломлена, судя по тому, как руками прошлась по моей груди, обхватила ими мое лицо и притянула к себе.
То же самое она проделывала с Анджело на свадьбе. Именно в такой позе я застал их на выходе из уборной. Ее руки на его лице. Одним движением она превратила страстную сцену в интимную. Франческа потянула за галстук, беспомощно простонав мне в рот, и я тут же отстранился.