Филисию Холланд разбудил громкий стук в сетчатую дверь на заднем крыльце. Она испуганно села и увидела на ступеньках неясную фигуру человека. Филисия встала, подошла к стене и включила свет на крыльце, но даже при включенном свете не могла разглядеть постучавшего человека. Дождь еще не начался, завывание ветра сейчас стало даже приятным.
— Кто там? — спросила она из столовой.
— Миссис Холланд? Я позвонил в переднюю дверь, но никто не ответил. Мне показалось, что звонок не работает.
— Кто вы?
— Это Дев, миссис Холланд. Дев Кауфман. Мы однажды встречались в Сан-Франциско.
Только сейчас Филисия Холланд узнала его голос.
— Дев? О, Господи, что вы здесь делаете? Говорят, будто вы в Европе.
— Я был в Европе, но вернулся в воскресенье.
— Ну… думаю, вам лучше войти. — Филисия открыла сетчатую дверь и с трудом удержала ее от порыва налетевшего ветра. Дев Кауфман юркнул в дом. На нем была светлая шляпа и какой-то захудалый дождевой плащ, грозивший в любую минуту разойтись по швам. — Извиняюсь насчет звонка, иногда он почему-то перестает работать… Как вы сюда попали, Дев? Почему не предупредили о приезде? — Она не хотела, чтобы последний вопрос звучал как упрек, но Дев судя по всему воспринял его именно как упрек.
— Я не хотел звонить. Подумал… — Он отвел от нее взгляд и посмотрел по сторонам, словно надеялся найти в столовой Кэрол.
— Вы подумали, что Кэрол может не захотеть встречаться с вами? Конечно же, она обрадуется вашему приезду, Дев. Давайте не будем здесь стоять… Вы ужинали? У нас есть спагетти, еще теплые.
— Спасибо, я не голоден.
— Тогда, может, выпьете кофе? — Филисия крепко взяла гостя за локоть, и он покорно поплелся за ней, сгорбив плечи.
У Дева Кауфмана был встревоженный вид преследуемого человека, подумала она.
— Я ворвался к вам так… — пробормотал он.
— Дев, все в порядке. Мы очень рады видеть вас. Где вы остановились?
— Нигде. Я хочу сказать, что вчерашнюю ночь провел в аэропорту, а…
— Тогда останетесь у нас, — не терпящим возражений голосом проговорила Филисия Холланд. — Надеюсь, вы захватили с собой сухую одежду?
— Она в машине. Но я не могу…
— Вы не доставите нам никаких хлопот. У нас уже остановились на несколько дней двое ребят. Друзья Кэрол из Беркли.
Дев Кауфман вздрогнул.
— Какие друзья?
— Рич Марслэнд и Артуро Регало.
Дев покачал головой.
— Что-то не знаю таких. Наверное, они появились в Беркли уже после моего отъезда.
— Сейчас все в соседнем доме у Генерала. Хотите я позвоню Кэрол?
Юноша снял плащ, устало опустился на стул и с мольбой посмотрел на хозяйку.
— Можно я сначала выпью кофе?
Филисия решила, что нервы у него совсем расшатаны, и ей стало его жалко. Она сама точно не знала, почему, но была благодарна Деву Кауфману за то, что он приехал.
Дев сидел с чашкой дымящегося кофе, обхватив ее длинными пальцами. По щекам спускались темные бакенбарды. Примерно год назад, когда они встречались, у него было немного полноватое лицо, на котором бакенбарды могли показаться по-детски густыми и чересчур надуманными, но за прошедший год он здорово вырос, стал крепче. Солнце явно пошло ему на пользу. Мудрость требовала своего у этого блуждающего мальчика и замедлила его взросление. Итак, Дев Кауфман приехал заявить свои права на Кэрол, подумала Филисия и внутренне задрожала от любви к дочери и радости.
— Я слышал о похищении, — сказал юноша, поднимая голову.
— Вот как? От кого?
— От ФБР. Они взяли меня, едва я сошел с самолета. Я прилетел из Лиссабона. Похоже, у них возникла идея, будто я знаю, что случилось, поскольку мы с Кэрол…
— О, Господи, что они еще могли выдумать? — с негодованием воскликнула Филисия.
— Как она перенесла похищение?
— Вы бы ни за что не поверили, если бы я вам рассказала, в каком виде была Кэрол, когда полиция привезла ее домой. Она несколько часов проблуждала под проливным дождем. Знала, как ее зовут, но больше ничего не помнила. Не беспокойтесь, сейчас у Кэрол все в порядке. Когда будете готовы, сами в этом убедитесь.
Филисия Холланд подарила ему подбадривающую улыбку, какими улыбаются адвокаты своим подзащитным. Юноша пожал плечами, но вид у него был вполне уверенный. Она взяла трубку телефона.
На территории находились прожектора в алюминиевых колпаках: два на столбах на теннисном корте, два еще выше на деревьях почти на границе с участком Генерала. Эти прожектора давали вполне достаточно света, чтобы можно было даже самыми темными ночами безбоязненно ходить между домами.
Филисия ждала на крыльце. Она специально не сказала Кэрол ни слова о Деве Кауфмане. Кэрол пришла одна.
— Ну кто там еще? — с гримасой недовольства спросила девушка. — Гаффни? Что им от меня нужно в такое позднее время?
Они вместе вошли в дом. Дев приводил себя в порядок, он умывался в похожей на чулан ванной комнате, расположенной под задней лестницей. Юноша вернулся в столовую с закатанными рукавами и застенчивым кивком поздоровался с Кэрол. Столь робкое приветствие не понравилось Филисии. Мог бы вести себя и немного повысокомернее и увереннее, подумала она.
— Привет, Кэрол! — поздоровался Дев, не сводя с девушки пристального взгляда.
Кэрол испуганно вздрогнула. Филисия увидела, как она растерянно замигала с таким видом, словно видела едва знакомого человека. Изумление быстро изменило эту первоначальную мягкую реакцию, и она попыталась улыбнуться.
— Кэрол? — вопросительно произнес Дев, и Филисии показалось, будто он хочет дотронуться до дочери.
Кэрол быстро сделала шаг назад и посмотрела на мать, продолжая вымученно улыбаться. Но ее глаза были угрюмыми, да и в остальном она не показывала особого удовольствия от встречи с Кауфманом.
— Что вы… где…
— Дев только что приехал, — мягко объяснила Филисия.
Губы девушки сердито искривились, и она посмотрела на Дева.
— Ты только что приехал? — Кэрол старалась говорить спокойным голосом. — Приехал после стольких месяцев? И ты еще осмелился показаться здесь? Надеюсь, ты не будешь считать меня невоспитанной и неблагодарной, Дев, если я скажу, что не хочу тебя видеть. Мне не хочется с тобой разговаривать… Пожалуйста, уходи!
Филисия Холланд торопливо вмешалась.
— Кэрол, ты не можешь…
— Я не собираюсь ни с кем спорить, — решительно покачала головой девушка, заговорив громче. Сейчас в ее голосе слышались повелительные нотки, щеки пылали. — Я сказала то, что думаю. Ты сам уничтожил то, что было между нами, Дев. Сейчас между нами все кончено.
Дев Кауфман оказался не готов к такому быстрому отказу.
— Пока еще не кончено, — тихо возразил он.
Они пристально смотрели друг на друга, напряженные и нерешительные.
— Если хочешь, я могу сказать и по-другому, — проговорила Кэрол. — Ты немного опоздал.
— У тебя кто-то есть? — яростно воскликнул Дев.
Девушка посмотрела в сторону.
— Да.
— Кто?
— Послушай, Дев, это унизительно в конце концов. Я не собираюсь стоять здесь и… — Кэрол замолчала, чтобы перевести дух, и быстро потеряла решимость. Когда она вновь заговорила, ее голова была опущена, а голос стал угрюмым. — Наверное, ты хотел застать меня врасплох, и тебе показалось удачной идеей без предупреждения приехать сюда. Ты действительно застал меня врасплох, но идея приезда — неудачная. Прояви хоть раз в жизни благоразумие, Дев. Ты мне не нужен! Я не хочу тебя! Какая тебе еще нужна откровенность, чтобы ты убедился в этом? — Она бросила на него еще один мрачный взгляд и потом в приступе раздражения воскликнула: — Ты на самом деле хочешь услышать это, Дев? Очень хорошо, слушай… Пошел вон!
Кэрол Уоттерсон с достоинством прошла мимо гостя, слегка задев его при этом свободно висящей рукой, и неторопливо вышла из столовой.
— Что случилось с ее голосом? — удивленно спросил Дев Кауфман.
Филисия ответила:
— Ее чем-то ударили по горлу или наполовину задушили. На Кэрол надели собачий ошейник, и на горле остался от него ужасный синяк. Мне казалось, что она уже разговаривает нормальным голосом.
Кауфман покачал головой.
— Кэрол говорит не своим голосом.
— Допивайте кофе, — предложила Филисия.
— Я уже весь выпил.
— На плите есть еще. Я налью…
— Она велела мне убираться, — сказал юноша с таким видом, будто может в любую секунду рассмеяться, но глаза были абсолютно пустыми.
— Это мой дом, — решительно проговорила Филисия Холланд, — и никто не уходит из него, если я не прогоню его. Я поговорю с Кэрол.
Филисия нашла дочь в гостиной. Расстроенная девушка смотрела на огромный пейзаж долины Хадсона, нарисованный Джоном Ф. Кенсеттом. Весь вечер вдали глухо гремел гром. Сейчас он приблизился и гремел почти за окнами.
— Этот юноша…
Кэрол яростно заскрипела зубами, но не повернулась к матери.
— О, Господи, мама, ну неужели ты не видишь, что у него нет ни здравого смысла, ни элементарной вежливости…
— Он хотел тебе сказать, что любит тебя. Хотел сказать с глазу на глаз, а не по телефону.
— Вот где у меня сидят его выкрутасы и капризы! Плевать я хотела, любит он меня или не любит. Я не люблю его, и этого вполне достаточно!
— Ты любишь Рича?
— Рич мне нравится, но я решила не торопиться и не брать на себя никаких обязательств.
— Тогда ты не должна бояться выслушать Дева.
Весь свет в комнате отражался сейчас от блестящей поверхности картины. Кэрол посмотрела на мать, лицо девушки оставалось в тени.
— Это должно означать, что он останется?
— Да. И ты не должна стараться прогнать его. Мне кажется, что он очень упорный человек.
Девушка язвительно расхохоталась.
— Упорный не то слово. Уж кому-кому, а мне известно, какой он. Ты, конечно, не знаешь, но я жила с ним.
— Я знала это, Кэрол.
Кэрол принялась жадно грызть ноготь большого пальца. Близкие раскаты грома словно заставили их сблизиться.