И вдруг все погрузилось во мрак. Диван словно повис в воздухе, отделенный от окружающей ледяной черноты прозрачной защитной пленкой атмосферы. Ну, конечно же, это - космос... Должно быть, они ведут передачу прямо оттуда... Во тьме стыли бесчисленные вечные звезды, клубясь, проплывали острова туманностей.
- Это хотя бы эффектно, - прошептал он, невольно вздрагивая от леденящего сердце мрака. - Эффектно, но слишком уж тоскливо...
"Вы стали свидетелями необычных приключений, арена которых - вся Вселенная..." - шелестел голос.
Он опять переключил программу.
Комната наполнилась говором, смехом, звоном бокалов, веселой музыкой. В воздухе плавали ароматные волны табачного дыма. За столиками сидели ярко одетые люди. Под потолком медленно вращались разноцветные люстры. На гранях хрусталя вспыхивали переливчатые радуги.
На этот раз передачу вели из развеселого ночного кабаре.
"Не двигайтесь, не шевелитесь, - произнес голос, - и вы испытаете глубокое наслаждение. Вы - в Стране наслаждений Земли... Когда вам грустно и одиноко, включите стереотелевизор и смотрите передачи студии СНЗ..."
На эстраде появилась девушка. Юная и обаятельная. Она пела. Голосок у нее был приятный, но девушка, должно быть, очень волновалась, и песенка порой звучала так тихо, что ее совсем не было слышно. Начинающая певица.
Это была его возлюбленная. Он повернулся на бок и пристально смотрел на нее.
Люди в кабаре не слушали песни, переговаривались, смеялись. Девушка спустилась с эстрады, пошла по залу. Остановилась у самого дивана, касаясь его края коленями. Она мило улыбалась - ему и миллионам телезрителей...
Он привстал, протянул руку и погладил ее обнаженное плечо. Ощутил живое тепло, бархатистость кожи. Рука скользнула вниз, сжала ее локоть. Локоть слегка вздрогнул.
- Как хорошо и как грустно, - сказал он. - Ведь ты моя, и я тебя люблю. И я сейчас глажу твою руку, но ее может погладить каждый, кто смотрит эту программу... Это ужасно... Ужасно для нас обоих...
"На этом, - сказал голос, - мы заканчиваем сегодняшние передачи. Программа рекламных и коммерческих передач тоже окончена. Спокойной ночи, дорогие телезрители!"
Кто-то где-то в какой-то комнате бросил прощальный взгляд на голубой экран. И увидел последний кадр: его комнату, его самого на диване и девушку, локоть которой он гладил...
Он был непревзойденным талантом, гением, звездой телерекламы.
«Праздник цветов»
У входа в парк по обе стороны ограды было безлюдно. Случайно проходившая мимо Йосико удивилась этому, и тут ее окликнули.
- Прошу вас, добро пожаловать.
Она испуганно обернулась. Перед ней стоял стройный юноша.
- Разрешите вас сопровождать?
- Что, у вас мало клиентов? - спросила Йосико.
- За последнюю неделю вы первая. - Юноша мило улыбнулся. - Люди перестали интересоваться красотой. - Вдруг в его голосе послышались металлические нотки. - Входная плата - сто кредитов и пятьдесят - за гида. Прошу уплатить.
Йосико уплатила. Юноша пропустил ее через турникет.
- Пройдите, - сказал он. - Немного темновато, но вы пройдите и подождите меня.
Когда глаза Йосико привыкли к полутьме, она заметила, что поднимается на холм, а кругом темнеют силуэты деревьев. За ними едва виднелось рассветное небо.
- Нравится? - раздался голос прямо над ее ухом.
Йосико невольно втянула голову в плечи.
- А где же цветы?
- Сейчас. Смотрите, - сказал юноша. - Для вас.
Казалось, он крутит ручку какого-то аппарата.
Небо на востоке посветлело, горизонт позолотился, затем порозовел, появились сверкающие облака, солнечные лучи просочились сквозь сплетенье ветвей.
На голых ветках набухли милые, маленькие, розоватые бутоны. На глазах распускались цветы.
Йосико стояла под весенним небом в окружении цветущей сакуры.
- Какая красота! - невольно вырвалось у нее.
- Вам нравится? - сказал юноша, всматриваясь в лицо Йосико. - Но вы прекраснее цветов.
Йосико покраснела. Юноша жестом руки пригласил ее следовать за собой.
Спускаясь вниз по коридору из цветущей сакуры, юноша незаметно нажал кнопку, вделанную в один из стволов. Откуда-то повеяло теплым ветром. В воздухе бледно-розовой пургой закружились лепестки.
- Да, у вас сервис на высоте, - улыбнулась Йосико.
- Еще бы, - сказал юноша.
Аллея сакуры кончилась. У подножья холма сверху свисали великолепные бледно-сиреневые глицинии. Сонно жужжали кибер-шмели. Над черной поверхностью пруда поднялись зеленые стебли, тихо раскрылись тяжелые бархатные лепестки слепяще-белых лилий.
С каждым шагом Йосико перед ней расцветали все новые и новые цветы. Но вот потемнело. Над холмом взошла луна. На поляне в серебристых лучах заблестели и заволновались колосья мисканта, а за ночным холмом показалась еще одна поляна, утопавшая в удушливом запахе хризантем. Хризантемы садовые, полевые... Резкий крик оленя пронесся по долине, охваченной пожаром кленов. Под ногами шуршали опавшие листья. Йосико вздрогнула.
- Скоро выход, - сказал юноша. - Мы побывали на холме и обошли вокруг него. Вам понравилось?
Йосико молчала. Унылый мелкий и холодный дождь коснулся ее щек. Ветер стал особенно пронзительным. Листья падали уже дождем.
- Скоро выход, - сказал юноша. - Так вам понравилось? Надеюсь, вы еще раз придете к нам?
- Нет. Увольте. Хватит.
- Что с вами? - расстроенно спросил юноша. - Разве это не чудесно?
- Ну, конечно, чудесно! Сразу видишь, каких денег это стоило! Удобно, конечно, когда сразу, за каких-нибудь полчаса видишь цветы всех времен года. Но, мне кажется, настоящая красота встречается только тогда, когда, следуя естественному ритму природы, наблюдаешь кратковременный расцвет. Конечно, сто пятьдесят кредитов - недорогая цена за то, что вы мне показали, но... - Йосико вдруг прыснула. - Но в вашем парке нет ни сосен, ни слив [сосны и сливы - обязательная принадлежность традиционного японского пейзажа].
Когда Йосико ушла, из-за дерева вышел обросший бородой мужчина.
- М-да! - сказал он. - Плохо дело. Эта девушка говорила про какие-то сосны и сливы. Ты не знаешь, что это такое?
- Откуда мне знать? - ответил стройный гид-робот.
Похитители завтрашнего дняРоман
Явление Гоэмона
Совсем не обязательно пережить нечто из ряда вон выходящее, чтобы понять, как бессмысленна наша жизнь.
Думаете, прозрение наступает только в старости? Только у людей, страдающих хроническими запорами и зачитывающихся глубокомысленными философскими книгами? Ничего подобного! Если человек ни с того ни с сего вдруг разругается с девушкой, которую любит вот уже три года, как это случилось со мной, тут-то он и прозревает.
И вообще толчком, помогающим понять бессмысленность нашей жизни, могут послужить самые различные случаи. Например, за полчаса игры в маджонк проиграешь месячное жалованье, начальник устроит тебе головомойку, или недавно поступившая на работу хорошенькая сослуживица совершит прогулку с сыночком директора-распорядителя (учтите, на спортивной машине!), или жена третий раз забеременеет (врачи предсказывают двойню…), да мало ли что еще… Короче говоря, казалось бы, незначительный случай вдруг открывает нам самую величайшую и вечную из истин: жизнь абсолютно и совершенно бессмысленна!
Жалованье маленькое, в трамваях вечная давка, начальник — брюзга хуже любой выжившей из ума старухи, сослуживцы — лизоблюды и подхалимы, отбивные в столовой — тоньше папиросной бумаги, цены — бешеные, политики — лгуны, женщины — идиотки, мужчины — ослы, массовая информация — бред сумасшедшего, налоговое ведомство — пиявка.
Что? По-вашему, не так? А по-моему, как раз так!
В такие минуты кишмя кишащая людьми и машинами огромная столица начинает казаться мне вонючей клоакой, и я подумываю: хорошо бы утопить Токио со всеми домами и улицами в моем собственном плевке… А еще лучше, превратившись в Годзиру или какое-нибудь другое чудище, сковырнуть лапой Токийскую башню, раздавить громаду здания «Маруноути», расшвырять эстакады скоростной железной дороги… Да чего нам мелочиться — жахнуть бы с размаху по старушке Земле, пускай катится в тартарары, за пределы Вселенной!.. Когда я прихожу в такое настроение…
Минуточку… А вы как поступаете в подобных случаях? Напиваетесь? Заходите подряд во все кабачки и пельменные? Или оскверняете дверь полицейского участка?..
А я… — даже признаться стыдно, очень уж бедная у меня фантазия! — Я… взбираюсь на какое-нибудь высокое место и любуюсь пейзажем. Есть пословица: «Высоту любят дурак и дым»… Когда человек мечтает превратиться в Годзиру, очевидно, это признак глупости или, во всяком случае, стремительное приближение к этому состоянию. Впрочем, не такой уж я дурак. С высоты, как говорится, виднее. Смотришь с высоты на огромную столицу и понимаешь, до чего же самодовольны, ограниченны, смешны и безмозглы люди, особенно японцы… Действительно, разве бестолковая планировка и страшная перенаселенность больших японских городов — не плод больного мозга? Достаточно взглянуть на запутанный лабиринт токийских улиц, и сразу становится ясно: тут трудились душевнобольные рабочие под руководством маньяков-инженеров. Гори она ясно, наша дорогая столица! Мне ее совсем не жалко… Сладкое все же чувство, а? Полная раскрепощенность души… Смотришь вот так с высоты и думаешь: поцапался с Кисако — так зовут мою возлюбленную, — ну и что? Велика важность! Тут судьбы столицы решаются, а может, и всей Японии, так уж до ссоры ли мне…
Но вернемся к делу.
Итак, я решил залезть куда-нибудь повыше, чтобы успокоиться после ссоры с Кисако. Но я не собирался подниматься на Токийскую башню или на крышу отеля Отани, ни в коем случае! Чего я там не видел? Сколько раз околачивался — всегда полно народу… Нет, прочь из Токио! И, хоть это было чувствительно для моего кармана, я нанял такси и рванул в Йокогаму. Поднимусь, думаю, на какой-нибудь прибрежный холм или на плато Санъо, поброжу в одиночестве, полюбуюсь видом города и порта.