Только что выглянул за дверь и увидел Шон в костюме Чудо-женщины. Она страшно гордится своим нарядом. Если бы люди были храбрее, они бы носили маскарадные костюмы каждый день, а не только на Хэллоуин. Жить стало бы куда занятней. И раз уж на то пошло, почему мы этого не делаем? Кто велел нам одеваться в скучные тряпки триста шестьдесят четыре дня в году? Только представьте, как легко станет заводить знакомства. С людьми будет куда проще заговаривать – совсем как с собаками: «О, отличный костюм! Я тоже обожаю вампиров. По пивку?» Маскарад – еще один способ растормошить человека. Как гадание или разговор с чужим псом на улице.
Я? Я бы вырядился в матадора. А что, у меня еще неплохое тело, если есть поменьше сладкого и мучного. Было бы классно всегда носить с собой меч. Я бы постоянно думал о том, каково это – вонзить клинок в грудь большого животного, увидеть кровь на стали. Я бы… Черт, перечитал последние два предложения. Ну не псих?
Нет, мне просто хочется иметь при себе видимое оружие.
Точно, я бы оделся в самые обычные тряпки, только на поясе носил бы кобуру с пистолетом. Я бы стал Парнем, Который В Любую Секунду Может Спятить и Всех Перестрелять.
Все-таки я псих. Нет, я вполне нормален. Сейчас увидел себя в зеркале и немного расстроился: пухлый сорокатрехлетний мужик с желтой кожей; перхоть; красные пятна на голове, где я расчесал себорею. Неудивительно, что люди моложе тридцати меня в упор не видят. Засуньте меня в «хундай», и я превращусь в Невидимку. Могу совершить любое злодеяние, а когда полицейские спросят у свидетелей, кто преступник, те ответят: «Да какой-то тип в машине».
Какой-то тип, наряженный Амурчиком, только что просунул голову в дверь и спросил, где тут продается «Максвелл Хаус» в больших банках. (Вопрос: ну кто покупает кофе в канцелярском магазине?!)
Амурчик отправился в другой отдел, а я сижу и думаю.
О чем?
О стрелах Амура, конечно. Интересно, я еще могу влюбиться?.. Неужели я и правда написал последнее предложение? Что дальше – у меня отрастет грудь? Опять вспомнил ту гадалку с поджатыми губами. Если человек не меняется, то в чем вообще смысл событий его жизни? Зачем они тому, кто всегда остается прежним?
Снова «Шелковый пруд»
– Можно накормить гостей консервированным супом. Тогда надо мной будет смеяться весь английский факультет.
– Они и так смеются. К тому же у нас нет супа.
– Господи, Глория, ты можешь хоть раз не съязвить? Так, а это что?.. – Стив порылся в ящике с фольгой и обнаружил бутылку джина. – Джин?
– Ну да. Я пью его, когда мне лень тащиться к бару.
– Давай хотя бы сварим картошку.
– У нас нет картошки. У нас вообще ничего нет. Мы на мели. Последние деньги я потратила на скотч. Мы даже пиццу заказать не можем!
– Тогда давай напоим гостей до такого состояния, что у них пропадет аппетит.
– Я за, – сказала Глория. – Но надо хотя бы подать закуску.
– В холодильнике есть сыр. Он уже покрылся голубым пушком. Он размножается.
– Соскреби пушок. Кажется, в буфете валялись хлебцы.
– Они валяются там с 11 сентября 2001 года.
– Откуда такая точность?
– Я тогда целый день смотрел Си-эн-эн, и теперь при виде хлебцов меня начинает тошнить – так переживаю за судьбу мира.
Глория погрызла хлебец.
– Они мягкие. Надо их подсушить, чтобы стали хрустящими.
Стив приводил в сознание сыр, а Глория сушила хлебцы. Им было почти весело, но тут Стив порезал палец.
– О черт!
– Ты залил кровью весь сыр.
– Где у нас лейкопластырь?
– В ящике под телефоном.
Стив открыл ящик, нашел там пластырь и коробку шоколадных конфет с ликером.
– Давно они тут лежат?
– Три года. Нам их дарили на Рождество.
Он перевязал палец, снял фольгу с конфет и успел слопать пять штук, прежде чем Глория завизжала:
– Не ешь их!!! Дадим гостям!
– На десерт?
– Именно.
Стив сел и посмотрел на телефон. Он хотел силой мысли заставить его звонить. Однако тот молчал.
Стив часто смотрел из окна на самолеты – ему нравилось думать, что они вот-вот взорвутся от его взгляда. Они никогда не взрывались. Зато это помогало ему высиживать бесконечные собрания кафедры. В ясную погоду Стив упражнялся в пирокинезе, пока мелкие сошки плели интриги и втыкали друг другу ножи в спину. Сам того не зная, он выглядел умудренным и очень привлекательным в «пирокинезной маске». Эта мнимая мудрость и зрелость удерживала его подчиненных от бунта. Стив никогда не замечал, что в ясные дни с ними гораздо легче работать, чем в пасмурные.
– Чертов кран! – закричала Глория.
Стив очнулся.
– Что такое?
– Напора не хватает, чтобы вымыть кровь из дырочек в сыре. Вдобавок он теперь весь размяк.
Стив открыл холодную воду и закрыл горячую.
– Сполосни его быстренько и положи в морозилку. Потом отскребем верхний слой вместе с кровью. – Он принюхался. – Похоже, хлебцы готовы. Сыра у нас маловато.
Глория внезапно испытала нежное глиссандо любви к мужу. Она решила не ругаться с ним хотя бы пять минут.
– Перейду-ка я со скотча на джин.
– Давай, малышка. О, смотри! В холодильнике два маринованных огурца. Вот и овощи нашлись. Богатый стол у нас получается, все пищевые группы.
Бетани
Я в восторге от «Шелкового пруда».
У Стива и Глории очень мелкие жизни. Даже не верится, что можно так измельчать. Я сижу в автобусе, и мой мир потихоньку сжимается до размеров точки в конце этого предложения. А потом – бац! – я пробуждаюсь, будто с меня снимают заклятие, выглядываю в окно и понимаю: пока я бесилась, что мама выбросила всю мою косметику, кто-то изобрел новый микрочип или открыл благотворительный фонд для детей-сирот неведомой страны.
Я хочу посмотреть мир. За всю жизнь я была только в Сиэтле (два раза) и один – в Банфе. В прошлом году я ездила на концерт одной дэт-металлической группы в Викторию, но Виктория не считается. Последнее время я часто мечтаю о Европе. Залезаю в Интернет и придумываю себе туры в Лондон или Париж. Можешь считать меня эскаписткой и ребенком, но я хочу куда-нибудь съездить!
Господи, я докатилась до того, что смотрю на свою тень и вижу в ней гирю, удерживающую меня в этом ужасном магазине на этой ужасной окраине города в этом ужасном новом веке. Вопрос дня: что, если мою тень отделить от тела? Что, если однажды мы разойдемся с ней в разные стороны? Разве не странно: она возьмет и начнет собственную жизнь в другом месте, устроится на другую работу? Может, прибьется к тем душам, что ищут себе новых хозяев. Может, им будет гораздо лучше вместе, чем с прежними владельцами. Мы попытаемся вернуть их через суд, но ничего не выйдет.
У меня есть важная новость: сегодня я сперла пачку отбеливающего «Орбита» и все утро жевала пастилку за пастилкой, приклеивая их к обратной стороне новой биковской экспозиции. Хожу по лезвию бритвы, ага. Давай начистоту: ну разве жвачка в самом деле отбеливает зубы? Раньше у Кайла зубы были желтые. Ты тогда еще не работал в «Шкряпках». А потом все заметили, что они у него стали белые, как бумага, но никто над ним не смеялся. Наоборот, все пошли и тоже отбелились.
Вот придурки.
Ну кто в наше время так отбеливает зубы?
Ах да, перед обедом к нам зашли два гея. Они хотели купить ценники для распродажи домашней утвари и выбрали самые дорогие – со шнурками и уплотнительными кольцами вокруг дырочек. Я даже записала их адрес: если они так заботятся о вещах, то и распродают, наверное, что-то стоящее.
Вернемся к тебе.
Кто такая Джоан? И даже если тебя уволили с пятидесяти работ, ты все равно можешь подыскать себе должность получше. Ты писал о какой-то аварии. Кто был в машине? Что случилось? Странно: я могу задать тебе эти вопросы на бумаге, но не лично. Кстати, мне нравится делать вид, будто я ничего про тебя не знаю. А тебе? Не слишком трудно? Давай оставим все как есть. Так жить веселей.
Пять минут спустя: пришла Кайла и задала мне ужасно странный вопрос: правда ли, что помидоры растут ночью. Я очень удивилась, а она сказала, будто помидоры вроде бы принадлежат к семейству ночных растений и растут только по ночам. Тогда я спросила, почему она задала этот вопрос именно мне. Кайла ответила: «Ну, ты одеваешься и красишься так, будто помешалась на смерти, а без солнца все умирает…»
– То есть дело в моей помаде?
– Ну да.
Я посоветовала ей спросить Гугль.
Десять минут спустя: я только что вернулась из отдела «Компьютеры». Не дождалась Кайлы – не давала покоя мысль о том, что кто-то может вырабатывать питательные вещества без солнечного света. Увы, Гугль ничего нового не сказал, зато я твердо решила разбить собственный садик, в котором будут только ночные растения.
В служебке сейчас тихо. Мне нравится бывать здесь одной. Я могу сосредоточиться только в полной тишине, например, в лесной глуши, где совсем нет людей. Раньше я часто уходила поглубже в лес, чтобы не слышать ничего человеческого. Удивительно, как я не стала отшельницей?
Сегодня я думаю о том, что ты говорил в начале нашей переписки – мол, всем людям хочется убежать от самих себя, даже если со стороны их жизни выглядят классно. Однажды я видела в журнале фотографию: во время наводнения какая-то семья забралась на крышу дома и устроила там барбекю. Да, они сидели прямо на крыше, махали спасателям на вертолете и улыбались в камеру. Такое ощущение, будто на эту семейку свалилось нежданное счастье. Они не прогнулись под обстоятельства, а просто иначе на них посмотрели.
Заканчиваю – пришла Блэрище.
Притворись мной еще разок, а?
Роджер
Несколько лет назад я похоронил сына, Брендана. Джоан была совершенно не в себе, и мне пришлось заниматься всем самому, хотя я тоже с трудом держался. Помню, как торчал в похоронном бюро – пытался придумать надгробную надпись и составить список тех, кто будет произносить речь. Ничего не выходило. Тогда директор бюро (совершенно седой, голова – точно камень с шотландского поля) предложил обойтись без речей. Вместо них пусть все собравшиеся прочтут «Отче наш». Практически каждый знает ее наизусть, и получится очень достойно.