йцов из местных горных кланов, с вождями которых мне приходилось лично «раскуривать трубку дружбы». Все это здорово тормозило наше продвижение.
Эти кланы обитали на востоке от Гондервиля и до последнего не влезали в наше противостояние с «Багряными». Но после нашей победы над Серым жнецом эти ушлые ребята посчитали, что подходящий момент настал, и наше войско начало расти как на дрожжах.
В итоге, не считая большого обоза, к стенам шато Гардьен, крепости, перекрывавшей вход в Серое предгорье, пришло шеститысячное войско. Можно было бы за счет городского ополчения Гондервиля, а также перевербовки рекрутов из легиона виконта ди Ревеля дотянуть и до семи тысяч, но я решил перестраховаться. Первые своим уходом ослабили бы защиту города, а вторым не было доверия.
Единственным отрядом гондервильцев, отправившимся с нами, был отряд баллистариев, возглавляемый Жаком Шамо. Дело в том, что воины барона де Бакри уничтожили не все осадные баллисты, что везли с собой легионеры виконта ди Ревеля. Три машины не пострадали. Именно их и принял в свое хозяйство мэтр Шамо, как самый сведущий в этом деле…
Серым предгорьем здесь называли небольшую узкую долину, окруженную со всех сторон массивной горной цепью, которая создавала непроходимый природный барьер для любого завоевателя. Видимо, именно по этой причине больше сотни лет назад магами из Сапфировой гильдии и было принято решение построить в центре этого закрытого места свою цитадель.
Единственным входом туда было узкое ущелье, где маги и возвели шато Гардьен, несокрушимую крепость, которая, словно гигантская каменная корона, возвышалась на скале и которая должна была защищать этот вход.
Да, крепость поражала своими размерами, и решение магов, обосноваться в этом месте, отчасти, мне было понятно, но в их решении был один существенный изъян. Ошибка, которую никогда бы не допустил Лис. Из долины не было больше выходов. Хотя я мог и ошибаться, и из цитадели были тайные ходы. Но тогда возникал закономерный вопрос: почему этими тайными ходами никто не воспользовался?
Похоже, маги понадеялись на мощь шато Гардьен, в постройку которой они вложили огромные средства. Крепость явно строили артефакторы. Она считалась неприступной, пока Серый жнец не доказал обратное. Захватив ее, он тем самым закрыл единственный выход из Серого предгорья. Ловушка захлопнулась…
Благодаря нашим с льюнари методам, разговорить виконта ди Ревеля не составило особого труда. Нет-нет, никаких пыток. Виконт сам и по своей воле все мне рассказал. Вернее, не совсем по своей… Просто ему очень понравилось мое вино. Ну, а мне нужна была информация…
В общем, от него я узнал о том, как первое время запертые в Сером предгорье вестонцы и бергонцы делали попытки штурма крепости, которые оказались бесполезными. Сперва погибли самые решительные, затем самые отчаянные, а последние несколько месяцев штурмы и вовсе прекратились. Сами же аталийцы попыток напасть на цитадель не предпринимали, решив взять неприятеля измором.
К слову, виконт ди Ревель поведал мне о том, как именно Серому жнецу удалось взять шато Гардьен. Он сделал это с помощью внедренных в ряды гарнизона крепости шпионов. В назначенный момент те вырезали охрану ворот и впустили войско магистра в крепость. В общем, «Багряные» в своем репертуаре.
Когда наше войско прибыло под стены крепости и начало демонстративно обустраивать лагерь, на крепостные стены, казалось, высыпали все аталийцы, что находились внутри. Нас встретили громкими ругательствами и проклятиями. Нам грозили неминуемой гибелью и жестокими пытками.
Энтузиазм этих крикунов заметно поугас, когда наши бойцы демонстративно проехались вдоль стен на повозке, к бортам которой были прикреплены все вражеские знамена, взятые нами в бою. Среди них было и знамя «Багряных», а вместе с ним и личный стяг Серого жнеца.
Кроме того, в центре повозки на длинном шесте, как на мачте, болталось соломенное чучело в покореженных доспехах самого магистра ди Ланци. К слову, его труп висел сейчас над северными воротами Гондервиля. Такие вот тут порядки…
Некоторые предлагали притащить мертвого магистра с собой под стены шато Гардьен, чтобы Красные плащи полюбовались на своего предводителя, но я запретил это делать. Не хватало еще таскать за собой повсюду гниющий трупы.
Аталийцам хватило и композиции из чучела в доспехах со знаменами. Во время ее демонстрации с крепостных стен не доносилось ни звука. Защитников явно проняло. Тут даже дураку было понятно, что Серый жнец просто так ни за что не отдал бы свои доспехи и знамя.
Кроме того, аталийцам были продемонстрированы виконт ди Ревель, а также несколько его ближайших соратников, чтобы у защитников не осталось ни малейшего сомнения в судьбе войска, отправившегося на Гондервиль.
Затем от нашей стороны были отправлены парламентеры с предложениями сложить оружие и открыть ворота. Это могло бы сработать, находись в крепости только обычные легионеры под командованием какого-нибудь простого капитана. Но они подчинялись некоему графу ди Буско, который каким-то образом был крепко связан с орденом и с магистром Роберто ди Маури, командовавшим тысячей Красных плащей. Об этих двоих я уже слышал от пленного лейтенанта, а потом эту информацию подтвердил и виконт ди Ревель.
В итоге наш ультиматум вполне ожидаемо был проигнорирован. Что ж, фигуры расставлены. Очередная партия началась…
На протяжении всего дня наше войско изображало кипучую деятельность. Легионеры с топорами и повозками отправились в ближайший лес, всадники Андре де Шатильона, разделенные на небольшие отряды, носились по округе делая вид, что заняты разведкой и поиском возможных беглецов, остальные занимались установкой палаток и шатров — в общем, у стен крепости царила соответствующая моменту суета, которая заметно успокоила защитников.
Вероятно, командиры аталийцев, как и ныне покойный Чезаре ди Нобиле в свое время, не ждали от нас каких-то активных действий в ближайшие несколько суток. А зря…
Когда тьма опустилась на долину, и суета в нашем лагере унялась, в середине ночи на крепостной стене началась беготня. Причина — вспыхнул подъемный мост, закрывавший единственные ворота. Игния и Вайра получили от меня свободу действий, и сестры фейри с «пламенным» энтузиазмом принялись за уничтожение сперва подъемного моста, а за ним — и ворот.
Огонь, как дикий зверь, бросался на деревянные балки, обвивая их своими ярко-красными клыками. Искры взмывали в ночное небо, создавая иллюзию звездопада. Аталийцы, сбившись в кучу, пытались организовать тушение, но складывалось такое впечатление, будто вода, словно ламповое масло, еще больше разжигает гигантский костер.
Жар от пламени был настолько сильным, что металлические части моста начали искривляться и скрипеть, создавая зловещую музыку разрушения. Дым заполнял воздух, делая дыхание тяжелым и жгучим. Солдаты на стене кашляли и закрывали лица тряпками, пытаясь защититься от удушения.
Тем временем, как по мановению волшебной палочки, наш лагерь ожил и стал похож на муравейник. Держась на приличном отдалении от вражеских стрел и снарядов баллист, наши бойцы деловито начали подготовку к штурму.
Офицеры, разделяя между своими подчиненными задачи, с военной точностью занимались подготовкой телег, которые все это время были спрятаны в лесу и которые должны были стать ключом к предстоящему штурму. Каждая телега была доверху заполнена фашинами — плотными связками ветвей и хвороста, предназначенными для заполнения рва.
Рядом с ними другие отряды занимались подготовкой частей мобильного моста и настилов. Эти довольно примитивные элементы, в короткие сроки созданные мастерами Гондервиля, были спроектированы таким образом, чтобы их можно было быстро собрать и разобрать. Некоторым мастерам пришлось отправиться с нами, чтобы уже в пути с особым вниманием проверять и дорабатывать каждое соединение и фиксатор, удостоверяясь в их надежности и готовности к немедленному использованию.
Чуть впереди собирались широкие передвижные щиты для защиты тех, кто будет засыпать ров. Жак Шамо и его баллистарии готовили осадные машины. Скоро они начнут пристреливаться.
В общем, в нашем лагере царила напряженная, но сосредоточенная атмосфера. Стук молотков, звон стали, лошадиное ржание, крики людей, скрежет деревянных деталей — все эти звуки сливались в единый ритм.
Понаблюдав немного издалека за происходящим, я активировал невидимость и двинулся в сторону восточной стены крепости. По мнению виконта ди Ревеля самой неприступной части шато Гардьен.
И не удивительно. Чтобы добраться до края крепостной стены штурмующим сперва пришлось бы преодолеть несколько метров отвесной скальной стены, а затем еще столько же каменной кладки. Иными словами — здесь нас защитники явно не ждали.
Следом за мной бесшумными тенями двигались «Дикие», а также лучшие скалолазы из гленнов. На тренировках, которые мы проводили по ночам еще в Гондервиле, мертонцы показывали настоящие чудеса ловкости и выносливости.
И вот сейчас, когда мы добрались до подножия скалы и замерли среди валунов, обросших мягким мхом, гленны с бухтами веревок, переброшенных через плечи, по моей команде первыми начали подъем.
Их движения были точны и уверены. Каждый захват за выступ или трещину выглядел продуманным и искусным. С невероятной легкостью они преодолевали самые сложные участки, где каждое движение требовало максимальной концентрации и физической подготовки.
Каким-то образом им удавалось находить самые надежные точки опоры даже там, где казалось, что их не существует. Их тела словно сливались со скалой.
Наблюдение за их восхождением было похоже на просмотр захватывающего спектакля, где каждый новый рискованный маневр и движение впрыскивали в мою кровь адреналин.
Наконец, темные фигурки гленнов одна за другой достигли края стены и начали исчезать между каменными зубцами. А спустя некоторое время нам были сброшены веревки. Настала наша очередь…