— Баранов готовит штурм Пятницы. Поезжай сейчас же туда.
— Я готов,
— С комсомольцами поговори перед боем. Проверь, как патроны, гранаты. Если что — сразу докладывай в дивизию и сюда. Поможем.
— Будет выполнено.
— Ну, Коля, удачи тебе! — напутствовал старшего политрука Милославский…
Для ночного штурма генерал Баранов выделил три эскадрона автоматчиков. Люди поспали несколько часов, получили горячий приварок. Патронов и гранат — без ограничения.
Пользуясь темнотой, бойцы скрытно приблизились к окраинам Пятницы. Фашисты, как выяснилось потом, отдыхали в избах, оставив на морозе лишь усиленное боевое охранение.
Незадолго до полуночи взвились в черное небо ракеты. Сразу застучали сотни автоматов. Поливая свинцом избы, бойцы с трех сторон ворвались в деревню. Полетели гранаты. Их бросали в окна домов, в погреба и сараи. Очумевшие со сна фашисты толпами валили на улицу, под автоматные очереди. Визжали от ужаса, падали, метались. Но их было много, гораздо больше, чем гвардейцев.
Баранов докладывал: в Пятнице рукопашный бой. Немцы отходят к центру деревни. Там у них танки, там скопилась сильная группа.
— Перекрывай дорогу на Мордвес! Они туда бросятся. И усиливай нажим с фронта. Вводи все резервы, Виктор Кириллович! Еще немного, и они побегут!
— Я сам чую! — басил в трубку Баранов. — Князева посылаю! Князев им жару подсыпет!
Павел Алексеевич вышел на улицу. Ночь морозная, с ветерком. Потоптался у входа на КП, прислушиваясь к стрельбе. Трудно определить что-либо по звукам. Но стрельба отдалялась, это точно.
Белов старался подавить в себе радостное возбуждение. Рано еще ликовать, рано! Мало ли что он чувствует, предугадывает… Вот доложат командиры дивизий, тогда будет ясно. А сейчас бой еще в разгаре, хотя развязка приближается неотвратимо.
Фашисты, сосредоточившись в центре Пятницы, попытались пробиться на юг. Всей массой устремились они по дороге на Мордвес. Но гвардейцы уже подтянули станковые пулеметы, поставили на прямую наводку орудия. И началось избиение! Пулеметчики выкашивали бегущих. Лишь небольшой группе гитлеровцев удалось вырваться из огневого мешка. Сотни немцев сдались в плен, разбежались по окрестным полям.
Невелика деревня Пятница. Всего-то в ней домов шестьдесят. Но осталось в этой деревне больше семисот трупов и десять разбитых танков.
Генерал Баранов посадил один полк на отдохнувших, подкованных лошадей и послал вслед за гитлеровцами. Пленяя отставших, уничтожая тех, кто сопротивлялся, гвардейцы в конном строю ворвались в населенные пункты Тимирязево и Стародуб. А танковый отряд Грецова установил возле Жижелны локтевую связь со 112-й танковой дивизией.
С пятницкой группировкой гитлеровцев было покопчено. Остатки ее беспорядочно отходили к городу Мордвесу.
Утром Павел Алексеевич выслушал подробные доклады генерал-майора Баранова и полковника Осликовского. Голоса у обоих уверенные, радостные. Поздравив комдивов с успехом, Белов предупредил: ни малейшего зазнайства! У врага много сил. Для преследования отступающих выделить специальные отряды. Остальным бойцам — сутки полного отдыха. Сон вволю. Хозяйственникам — работать. Пополнить до нормы все запасы. Продолжить ковку коней. Ну а командирам дивизий прибыть на товарищеский обед.
— Не то что у вас — консервы да колбаса целыми педелями. Даже горячий борщ будет! — весело пообещал Белов.
Надев бекешу, Павел Алексеевич вышел с КП. На улице было непривычно тихо. Ни выстрелов, ни гула авиационных моторов. Чуть дымились догоравшие пожарища. Прошли женщины в валенках и теплых платках. Двое ребятишек съезжали с горки на санках.
Минуло ровно трое суток, как Павел Алексеевич приехал в этот город, казавшийся тогда беззащитным, вымершим. Положение Каширы было почти безнадежным. Где находились бы сейчас немецкие танки, если бы им удалось захватить переправы через Оку? Может, на окраине столицы?
В ночь на 5 декабря температура упала до 25 градусов.
Режущий ветер перехватывал дыхание. Поземка заносила, заравнивала дороги.
Стрелять без рукавиц было невозможно — пальцы примерзали к металлу.
В такой холод нос из избы высунуть страшно, а генерал Белов приказал кавалеристам: наступать непрерывно, гнать немцев из теплых домов, не давать им отсиживаться у печек. Нам плохо, а им еще хуже!
Бойцы на холоде, на ночных дорогах, под мертвящим дыханием ветра — и генералу не пристало греть руки над огоньком. Павел Алексеевич выехал к Мордвесу на вездеходе.
Обледеневшее шоссе в низинах замело снегом. Даже вездеход застревал — о колесных машинах и речи нет. В белесой мгле темнели брошенные фашистами тяжелые грузовики.
С интересом глядел Белов на колонны пленных. С гитлеровцев слетела спесь. Лица черные, помороженные. Одеты фантастично. На одном — красноармейская шинель, на другом — женское пальто, перехваченное ремнем. «В моде» платки и шали: почти все пленные повязались ими поверх пилоток. Вот уж действительно самая настоящая грабьармия!
Мороз одинаков для всех. Но на наших бойцов любо-дорого посмотреть. Валенки, ватные брюки, ватная стеганка, шапка-ушанка. И тепло, и удобно. Страна заботится о своих солдатах.
Деревни, через которые проезжал генерал, были почти стерты с лица земли. Лишь немногие постройки сохранились. Кое-где прямо, казалось, из глубины земли струился дым и летели искры. Там, значит, погреб или блиндаж, бойцы и уцелевшие жители отдыхают и обогреваются возле печурки.
Полковника Осликовского генерал нашел в кирпичном, наполовину сгоревшем доме. Окна забиты досками и фанерой. На стенах — седая изморозь. При мерцающем свете коптилки вспыхивает холодными фиолетовыми искрами иней.
Развернули карту. Николай Сергеевич, чуть заикаясь, начал докладывать обстановку. 2-я гвардейская кавдивизия обходит Мордвес с востока. Баранов — с запада. Коридор, оставшийся у врага, невелик, но у немцев много артиллерии, танков.
И чем теснее полукольцо, тем яростней отбивается враг. Прогрызать его оборону — значит нести большие потери при малых успехах.
— Что же вы предлагаете?
— Двойной охват. К-к-как под Каширой. Посажу на танки спешенных к-к-кавалеристов и пошлю фрицам в тыл. Перехватят коммуникации вот здесь.
Белов кивнул. Действительно, обстановка схожа с каширской. Из Мордвеса одна дорога — на Венёв. Перерезать ее — оборона врага сразу потеряет устойчивость. Хорошо, что инициатива на этот раз исходит от молодого командира дивизии.
— Правильное решение, — сказал Павел Алексеевич. — К тому же учтите: немцы чувствуют себя неуверенно. Под Тулой у них ничего не вышло. На нашем участке — тоже. Немцы колеблются: штурмовать Тулу или повернуть главные силы против нас? Или перейти к обороне? Пока они соображают, мы будем действовать. Собирайте все танки и отправляйте десант.
— Слушаюсь! Т-т-тракт на Венёв перехватим завтра вечером. Одновременно начну общую атаку.
— Баранов поддержит… Ну, а это вам лично, Николай Сергеевич, — генерал протянул объемистый пакет, — Принимайте поздравления с присвоением гвардейского звания. Вчера разбирали в штабе поздравительную корреспонденцию — вам больше всех. Из киностудии, от режиссеров, от журналистов.
— К-к-коллеги пишут! — улыбнулся Осликовский. — Киношники — народ острый, раньше всех новости узнают! Спасибо, т-т-товарищ генерал. Приятно чувствовать, что в тылу о нас помнят.
— О нас сейчас не только киношники вспоминают, — засмеялся Белов. — В самых высоких штабах о нас думают. Вот он, крепкий орешек, — генерал карандашом показал на Мордвес, окруженный подковами синих и красных пометок. — Разгрызем его — большое дело сделаем. Поздравлений, может, и не будет, зато замок в гудериановский тыл отомкнем!
6 декабря 1941 года свершился перелом, которого так долго ждала Красная Армия, ждал весь народ. Измотав врага в оборонительных боях под Москвой, войска Западного фронта повсюду перешли в решительное контрнаступление.
К этому времени кавкорпус Белова, начавший громить противника на десять суток раньше своих соседей, отбросил фашистов на тридцать пять километров от Каширы. Была уже решена участь вражеской группировки в Мордвесе.
Танковый десант, посланный в тыл гитлеровцев полковником Осликовским, вечером перерезал тракт на Венёв. Немцы не выдержали. Боясь полного окружения, они начали отходить на юг. Но на шоссе их встретил заслон из двадцати советских танков.
Бросив всю технику, фашисты мелкими группами устремились в разные стороны. Они блуждали в морозной тьме по мертвым лесам и полям, по заметенным проселкам. Выбившиеся из сил, падали и замерзали.
В Мордвес с трех сторон ворвались в конном строю сабельные эскадроны. Всадники носились среди домов, рубили бегущих, забрасывали гранатами вражеские огневые точки.
К утру все было кончено. Гвардейские эскадроны без отдыха устремились вслед за гитлеровцами — на Венёв!
Для вручения гвардейского Знамени в корпус прибыл бригадный комиссар Смирнов. Конечно, хорошо было бы собрать на торжественную церемонию все войска, но они в этот день вели напряженный бой. Поэтому каждая кавалерийская дивизий выслала по одному сводному эскадрону из лучших бойцов и командиров. Прибыли представители артиллеристов, связистов и саперов.
В полдень эскадроны выстроились на окраине поселка Ожерелье. Павел Алексеевич прошел вдоль шеренг, здороваясь с красноармейцами. Многих он знал в лицо. Это были ветераны, проделавшие с ним весь долгий путь от границы до Подмосковья. Были тут пожилые солдаты, служившие еще в старой российской гвардии. Рядом со степенными усачами стояли юноши, отличившиеся в последних боях.
Вот перед строем появились верхом трубачи, заиграли протяжный сигнал. Бригадный комиссар Смирнов поднялся на небольшую возвышенность. Речь его была краткой: он поздравил гвардейцев и пожелал им новых успехов, новых побед.
В торжественной тишине генерал-майор Белов опустился на колено и поцеловал край Знамени, ставшего отныне святыней корпуса.