– Орешек крепким оказался, господа офицеры. – Стессель окинул твердым взглядом окружающих. – Но мы должны его разгрызть.
Перестрелка длилась уже больше трех часов. Подразделения союзных войск застряли на своих позициях. Посыльный от Савицкого привез сообщение о том, что его отряд смог взять два импаня, уничтожив более полусотни китайцев, но продвинуться дальше не имеет возможность из-за артиллерийского огня с западной стены арсенала. Стрелки Анисимова ещё пару раз пытались прорваться к воротам южной стены, но каждый раз откатывались назад, потеряв трех бойцов убитыми и двоих ранеными. В штурме арсенала наступило шаткое равновесие, и кто-то должен был сделать первый шаг, чтобы его нарушить. И первым его сделали китайцы.
– Ваше превосходительство, разрешите доложить? – весь покрытый пылью, в ставшей колом от пота рубахе, спрыгнув с покрытого пеной коня, ещё подбегая, обратился хорунжий Тонких к генералу.
– Что случилось, хорунжий? – Стессель повернулся к приближающемуся офицеру.
– Ваше превосходительство, – Тонких поймал ладонью сгусток пыли, вырвавшийся изо рта. – Китайская пехота в количестве более двух тысяч человек собралась в предместьях Тяньцзиня и готовится ударить нам в тыл.
– Вот и ответ генералов Не и Ма, господа офицеры. Грамотное решение. Отдадим им должное. Слушай мой приказ…
Что хотел сказать Стессель, так и осталось неизвестным, так как в этот момент в арсенале раздался взрыв ужасающей силы. Вверх взметнулся столб огня и дыма, клубы которого стали формироваться в огромный шар на ножке.
«Ни хрена себе, – подумал я, глядя на эту картину. – Это что же такое рвануло? Даже не могу представить, сколько взорвалось в тротиловом эквиваленте, которого ещё и нет в системе измерений».
Первым опомнился Стессель:
– Капитан Аленин-Зейский, аллюр три креста к полковнику Анисимову с приказом немедленно начать штурм вала. Только сами в бой не лезьте…
Последние слова генерала я услышал уже на бегу к коновязи. Перебросил поводья, мгновение, и я в седле. Подняв коня на дыбы, заставил его развернуться на двух ногах и пустил в галоп, как только передние ноги лошадки коснулись земли. Пижонство, конечно, но так надоело стоять за спиной Стесселя, наблюдая за тем, как другие воюют. Наконец-то в бой, и плевать на запрет.
Генерал Стессель, отдав распоряжение о выдвижении против группировки противника, собиравшейся ударить в тыл, двум ротам стрелков, казакам, саперам, морякам и двум английским орудиям под общим командованием есаула Ловцова, приник к биноклю, пытаясь рассмотреть обстановку, сложившуюся у южной стены. Предварительный осмотр показал, что китайцы, обороняющие арсенал, в панике метались по его стенам, многие уже бежали с северной стены в город. Взрыв был, действительно, ужасающей силы, вызвал разброд и шатание в стане обороняющихся.
«Где же Аленин-Зейский, – подумал Анатолий Михайлович, пытаясь найти его, переводя бинокль. Этот офицер ему искренне нравился, напоминая его самого в молодости. – Постоянно лезет на рожон. И мой запрет участвовать в бою точно пропустит мимо ушей. А вот и он».
У среза воды генерал увидел Аленина, спрыгнувшего с коня и подбежавшего к группе офицеров. Судя по всему, капитан передал его приказ, но приближение бинокля не позволяло увидеть их черт лица и тем более погон. Пока офицеры отряда полковника Анисимова о чём-то совещались, капитан отошёл к группе, судя по всему, раненых и убитых стрелков. Немного задержавшись перед ними, Аленин что-то поднял с земли и стал подниматься по склону к дороге. Во время подъема к нему присоединилось несколько стрелков, а потом, повинуясь команде Аленина в виде взмаха рукой, подбежало ещё несколько человек. После краткого совещания солдаты во главе с Алениным стремительно побежали через дорогу к воротам южной стены арсенала.
Стессель, хмыкнув про себя, подумал, что лично придумает наказание для этого Аленина-Ермака, но продолжал смотреть на стремительно развивающиеся события.
Как только группа Аленина пересекла дорогу и направилась к воротам, на неё выскочил, судя по форме, ещё один офицер, взметнувший над собой выхваченную из ножен саблю. Приближение бинокля позволило рассмотреть, что тот что-то прокричал, а потом, пробежав через дорогу, прыгнул в ров. За ним дружно, держа винтовки наперевес, в ров сигануло до роты сибирских стрелков.
– Капитан Полтарацкий своих в атаку повёл, – громко произнёс начштаба Илинский, не отрывая от глаз бинокля. – Такой же сорвиголова, как капитан Аленин-Зейский.
– Я этим сорвиголовам лично головы оторву, если они атаку провалят, – несколько раздражённо произнёс Стессель.
Офицеры штаба благоразумно промолчали. А события между тем развивались стремительно. Рота Полтарацкого под огнём противника медленно, где по грудь, где по пояс, форсировала ров. Группа Аленина скрылась в провале стены, где располагались ворота. Меньше чем через минуту она появилась из него обратно и залегла с боков. Взрыв! Из провала полетели какие-то предметы, повалили клубы дыма, а потом раздалось несколько пушечных выстрелов и завизжала картечь.
Стрелки под командованием Аленина бросились в провал ворот, и, несмотря на расстояние, до генерала донеслась скороговорка пулемётов Мадсена. После этого грянуло «ура», и в ворота южной стены бросились русские стрелки, до этого лежавшие на склоне у дороги. Между тем рота капитана Полтарацкого, кое-как перебравшись через ров, начала карабкаться вверх на стену вала.
– Да, господа офицеры, не хотелось бы мне войти в историю этого противостояния как командир войск, которые босоногими взяли Восточный арсенал, – генерал Стессель усмехнулся, продолжая рассматривать штурм южной стены, на которую многие солдаты взбирались без сапог. При этом командир роты капитан Полтарацкий также щеголял в одном сапоге. – Но это не важно, главное – победить. И победа не за горами!
Слова генерала оказались пророческими. Едва только стрелки зачистили южную стену, а в её ворота вбежало менее половины отряда полковника Анисимова, как северную стену захлестнула толпа защитников арсенала, покидавших его со всей возможной скоростью. Вскоре белые рубашки сибирских стрелков замелькали на западной и восточной стенах, а открытая ими стрельба заставила китайцев ускорить бегство, хотя казалось, что это невозможно. Вскоре на очистившейся от противника северной стене появился стрелок, размахивающий российским флагом.
К этому моменту закончилась, можно сказать и не начавшись, атака китайской пехоты на наши тылы. Выйдя из городских предместий, разрозненные отряды бойцов империи Цин только стали формировать какое-то подобие наступающего строя, как увидели захват арсенала войсками союзников. Под выстрелами отправленных для отражения этой атаки русских солдат и казаков китайцы развернулись кругом и дружно ретировались под защиту домов города.
– Господа офицеры, арсенал взят! Нападение на наши тылы китайской пехоты отбито! – радостно произнёс генерал Стессель. – Поздравляю всех с замечательной победой. Следуем в арсенал, но сначала посетим позицию артиллеристов. Надо выяснить, кто нам подарил победу «золотым выстрелом».
Через несколько минут небольшая кавалькада, возглавляемая Стесселем, направилась к артиллерийским позициям, где генералу доложили, что взрыв внутри арсенала раздался после выстрела орудия, которое наводил канонир Пётр Денщук.
– Канонир Денщук, поздравляю званием младший фейерверкер, – Анатолий Михайлович, оставаясь верхом, вскинул правую ладонь к срезу фуражки.
– Покорно благодарю, ваше превосходительство! – радостно, громко и неожиданным густым басом, не вязавшимся с худосочной фигурой, ответил награждённый.
– Братцы, артиллеристы! – генерал приподнялся в стременах. – Благодарю всех за меткую и частую стрельбу!
– Рады стараться, ваше превосходительство! – несколько вразнобой, но радостно и громко ответили бойцы стрелкового артиллерийского дивизиона.
– За наградами дело не станет! Командирам подразделений представить списки отличившихся для награждения, – с этими словами Стессель, дав шенкеля, направился в сторону арсенала, а вслед ему и свите покатилось раскатистое «ура» артиллеристов.
На полпути к южным воротам арсенала генерала и его штаб догнали три казака, один из которых вручил Анатолию Михайловичу пакет. Вскрыв его, генерал быстро прочёл несколько бумаг.
– Господа офицеры, царская милость за штурм крепости Таку дотянулась и до нас. Сводный отряд двенадцатого полка отмечен наградами. Ура, господа!
Офицеры дружно исполнили троекратное «ура». У всех на лицах расцвели довольные выражения. Госпожа Фортуна сегодня, четырнадцатого июня одна тысяча девятисотого года, повернулась к Сибирской дивизии лицом, да ещё и улыбнулась.
В арсенале генерал вместе с офицерами штаба с подсказками добрался до полковника Анисимова, раздававшего у центрального здания китайской военно-инженерной академии указания командирам подразделений своего сводного отряда. Среди офицеров находился и Полтарацкий, всё так же в одном сапоге, и Аленин-Зейский с лицом, покрытым копотью.
Спрыгнув с коня, Стессель широким шагом направился к капитану стрелков и, отмахнувшись от пытавшегося доложить Анисимова, обнял Полтарацкого, троекратно расцеловав его.
– Александр Владимирович, дорогой вы мой, спасибо за вашу атаку и захват орудий на стенах! Молодец! Константин Андреевич, – обратился генерал к Анисимову, продолжая удерживать капитана за плечи, а тот пытался спрятать свою босую ногу. – Пишите представление на Георгия четвертой степени. Первый взошёл на стену крепости, захватил орудия. Да не стесняйся, капитан, потери одного сапога. Точно в историю России войдёшь со своей ротой, как взявшие крепость босоногими.
С этими словами, Стессель ещё раз обнял Полтарацкого и троекратно расцеловал.
– Ваше превосходительство, – смущённо произнёс командир седьмой роты, когда генерал отпустил его, – да что я, вот Тимофей Васильевич со стрелками ворота в арсенал взорвал, что позволило основным силам в него ворваться. Я, когда на стену забрался, внутри уже стрелки нашего полка были, уничтожавшие прислу