В течение 11 августа боевых действий не было: противники активности не проявляли; наши войска, утомленные суточным боем, закрепили за собой северную и западную окраины города Одессы. 12 августа после полудня к городу стал подходить броневой поезд противника по железной дороге с Раздельной. Он остановился на участке 14–16 верст, откуда открыл огонь по окраине города; команды же приступили к починке железнодорожного полотна южнее этого района. Открытый нашей судовой артиллерией огонь уничтожил бронепоезд противника, сильно испортил полотно железной дороги и прекратил совершенно работы по его исправлению. После этого красные в течение последующих дней продолжали отход на север. Так окончились боевые действия в районе Одессы.
Блестящий успех десантной операции, давший после суточного боя в наши руки город Одессу, несмотря на то что силы противника превосходили наши в 10 раз, произошел вследствие следующих причин:
1) Подавляющему численному превосходству противника был противопоставлен нами могучий артиллерийский огонь с судов, главная роль среди которых бесспорно принадлежала крейсеру «Генерал Корнилов», который как по быстроте открытия огня, так и по количеству выпущенных снарядов превосходит прочие суда, а следовательно, оказал максимальную помощь сухопутным войскам.
2) Огромное содействие десантной операции оказали офицерские организации, восставшие по нашему указанию в Одессе и очистившие собственными средствами весь город от красноармейцев.
Эти же организации давали нам точные данные о всех советских войсках и их батареях в этом районе, что дало возможность рискнуть с такими минимальными силами, как 800 человек плохо обученных солдат Сводно-Драгунского полка, начать такую серьезную и опасную операцию, как десантную в районе Одессы.
3) Немалую роль, в смысле внезапности, сыграл удачный выбор пункта высадки южнее Одессы, так как большевики, как удалось выяснить, ожидали наступления с севера, составляя все соображения именно на этот случай.
4) Наконец, большое содействие оказало нам благоприятное в нашу пользу настроение жителей, которое вылилось в ряд восстаний в тылу красных с постоянными порчами железных дорог, из-за чего нарушалось правильное снабжение всем необходимым советских войск и появлялась неувереность в своих силах. Среди всех окружающих их людей они видели своих врагов.
В. Машасов{312}На Украине в 1919 году{313}
В смутные годы российского лихолетья на Украине обозначились три силы: общероссийские белые, общероссийские красные и марксистско-самостийнические. Украина и голосами и действием предпочла идею общероссийскую.
Благословенная, богатая Украина с народом вольным, «казацкого духа», сама решала свою судьбу, где каждый принимал решение на основе своей совести. И многое множество пошло по пути Правды, где пламенем светилось имя: Россия.
Предать забвению некоторые факты добровольного включения в Белую борьбу молодых крестьян-украинцев было бы преступно. Нельзя забыть их порыв, не оценить их чистое, неиспорченное понятие Правды и Справедливости.
В нашем движении вперед, в одном из хуторов, к нам в батарею явились пять крепких, здоровых «парубков», лет по 18–20, все краснокутские, все близкие родственники между собой. Пожилой крестьянин, гоголевский Фома Григорьевич, их сопровождавший, объяснил, что «хлопци» близкие родственники («уси спороднении»), что вся большая семья уже натерпелась от «червоних» и «сицилистив» петлюровцев. «Воны, поганы нехристи, и Бога образливо лають. Яка помиж них ризница? Хиба не все одно?»
Просил взять их в батарею «воевать червоных». «Возмить к себе парубков, воны дюже гарни хлопци, умеют улещувати коней и с молоди выхованн процувати».
Хлопци, действительно, оказались хорошими солдатами и превосходными ездовыми к орудиям. Лошади у них были заботливо присмотрены, хомуты и упряжь в идеальном порядке. Прошли все невзгоды и тяжести войны, перейдя на мирную жизнь уже в Югославии.
Явились и просили принять их в батарею большая группа молодых немцев-колонистов, потомков тех немцев, что когда-то, при императрице Екатерине Великой, поселились в дикой степи. Все они были серьезные, замкнутые в себе люди, на которых всегда можно было положиться в тяжелую минуту. Один из них, Евгений Центнер, мой однолетка и гимназист, был зачислен в команду разведчиков 2-го взвода, стал моим хорошим товарищем и другом. Уже после Галлиполи он уехал в Канаду, где его дядька был скотоводом, и мой Женя гонял коров и быков, целыми днями не слезая с коня. Подготовка к такому роду занятия была хороша: вся война была проведена в седле, отучились ходить пешком.
Движение по проселочным дорогам в облаках пыли, среди бакшей, колосящихся полей пшеницы, овса, ячменя, под немилосердным жгучим солнцем, движение по дивной Украине, раздираемой жестокой войной. Как не вспомнить Н. В. Гоголя, те же хаты под соломенной крышей о двух-трех окошках со ставнями, те же плетни садов, стога сена. Хаты с крыльцом и сенями посредине, жилой половиной с печью в V горницы и лежанкой, скамьями вдоль стен, большим столом, хозяйской кроватью и образами в красном углу с расшитыми «рушниками». Холодная половина хаты с запахом яблок, кроватью, гроздьями цибули, сундуками, хозяйственной «справой». Сараи с сеновалом, конюшня, хлев, птичник. В хозяйстве полная чаша и довольство, люди гостеприимные, но настороженные в ожидании обиды, уставшие от бед, свалившихся на их головы. Бедная Малая Русь! Нужен ли был тебе панский замысел о «земном рае»?
Весь 1919 год велась на Украине тяжкая борьба с большими силами красных, начиная с каменноугольного Донецкого бассейна. Эти тяжелые бои велись не только с красными украинскими силами, дивизиями латышских, литовских и эстонских коммунистов, многочисленных наймитов-китайцев, но и, конечно, российских мобилизованных солдат и офицеров, в среду которых были вкраплены коммунисты и политические комиссары.
Война нарушила весь установленный, налаженный образ жизни Украины. Пользуясь отсутствием твердой карающей власти, на сцену вылезли разные атаманы с отрядами людей охочих на легкую наживу, преступление, разбойное ухарство. Главный среди них был «батько» Махно, анархист, державший со своей 10-тысячной бандой в страхе большой район Екатеринославской губернии вокруг села Гуляй-Поля.
«Армия» Махно, хорошо руководимая и состоявшая большей частью из участников отличных боевых качеств, быстро передвигалась с места на место на реквизированных подводах, с пулеметными тачанками, делая переходы, когда нужно, по 100 километров в сутки, и была неуловима. Захватив Екатеринослав, учинила там погром «буржуям», убивая и грабя их. Через два дня «армия» исчезла.
Весной 1919 года (март — апрель) конница генерала Шкуро разгромила «дивизию» Махно, обратив ее в паническое бегство и разгрузив ее от награбленного добра. Однако это не помешало в дальнейшем вновь собраться уцелевшим и новым участникам, предпринимать набеги, останавливать поезда, грабить и убивать неугодных им людей.
Большую тревогу вызвал рейд Махно по нашим незащищенным тылам с угрозой городу Таганрогу, где была Ставка главнокомандующего.
Для окружения и ликвидации «армии» Махно были сосредоточены в районе Умани три казачьих полка и две дивизии пехоты слабого состава. Однако вследствие плохой взаимной связи, медленного сосредоточения операция не удалась. Махновцы, действуя быстро, отлично ориентируясь всевидящей конницей, окружили и уничтожили, изрубив, батальон Литовского полка. Вышли из предполагавшегося окружения и в свою очередь окружили 1-й и 2-й батальоны доблестного 1-го Симферопольского Офицерского полка, которые и погибли почти полностью 14 сентября 1919 года. Полк перед выходом в поход против Махно имел в своем составе 1500 человек; 3-й батальон, действовавший отдельно, в окружение не попал.
Другой «атаман», национал-большевик Григорьев, вначале примкнул к гетману, от него к Петлюре, затем к Ленину, наконец к Махно, где и кончил свои дни. Французские вооруженные силы, оккупировавшие Одессу во времена Директории, вышли было из Одессы в предположении легкой военной экспедиции на север. Встреченные войсками атамана Григорьева по всем правилам встречного боя, были обращены в бегство с потерей обуви и оружия.
В то время, когда предпринималась попытка окружить и ликвидировать «армию» Махно, в Полтавской губернии появился новый атаман Шуба. Его многочисленный отряд, идя маршем по селам, совершал грабежи, насилия и убийства.
На борьбу с этим новым злом командование направило Кирасирский полк, которым командовал, если не ошибаюсь, полковник, барон Таубэ{314}, и 2-й взвод нашей 8-й конной батареи (два орудия). Как прикрытие артиллерийскому взводу, была придана малочисленная Ромненская офицерская дружина, состоявшая из пожилых семейных людей. 1-й взвод батареи был направлен в Глухово.
Уже на марше к нам присоединилась полусотня партизан под командой сотника Кулика. Партизаны то появлялись, то исчезали как ветер, ведя разведку во все стороны. Были это все бесшабашные, лихие всадники.
Во главе всех этих соединений был полковник Матвеев, конно-артиллерист. Чувствовалось, что между двумя полковниками дружбы нет. Орудия продвигались шагом по проселочным дорогам, в сопровождении двух десятков офицеров Ромненской дружины на подводах, а кирасир мы изредка видели: то они появлялись на некоторое время, то исчезали из поля нашего зрения.
Преследование Шубы длилось приблизительно с неделю, и за это время мы насмотрелись на жуткие дела шубинцев, не признававших ни человеческих, ни Божеских законов. Путь банды обозначался убийством крестьян, будь то сельские стражники или старшины. Каждый из убитых был замучен, со срезанными ушами и носом, полураздет (были и другие нечеловеческие издевательства).