Сталин и Эйзенхауэр на трибуне мавзолея. 12 августа 1945 г.
Эйзенхауэр 11 августа 1945 года вылетел в Москву. На следующее утро, когда в Советском Союзе отмечали День физкультурника, американский генерал стоял рядом со Сталиным на трибуне мавзолея. Он вспоминал: «Пять часов стояли мы на трибуне мавзолея, пока продолжалось спортивное представление. Никто из нас никогда не видел даже отдаленно похожего на это зрелище. Спортсмены- исполнители были одеты в яркие костюмы, и тысячи этих людей исполняли движения в едином ритме. Народные танцы, акробатические номера и гимнастические упражнения исполнялись с безупречной точностью и, очевидно, с огромнейшим энтузиазмом. Оркестр, как утверждали, состоял из тысячи музыкантов, непрерывно играл в течение всего пятичасового представления».
Эйзенхауэр. Карикатура
Известный американский публицист Артур Хоффман, характеризуя будущего 34-го президента США Эйзенхауэра в книге о послевоенных президентах США. отозвался о нем так: «Прямой, прагматичный, общительный, но не чопорный или напыщенный, скромный, но ни в коем случае не робкий. Он не интеллектуален, а возможно даже АНТИИНТЕЛЛЕКТУАЛЕН. Он любит играть в покер и бридж, пить виски, слушать простонародные шутки, заниматься разведением овощей и читать нравоучительные истории, основанные на приключениях мамаши Скунс и папаши Скунса, но абсолютно не переносит на дух серьезных людей с учеными степенями, если только они не военные».
В Колумбийском университете
В июне 1947 года Эйзенхауэр стал президентом крупнейшего в мире Колумбийского университета. Это почетное звание он получил исключительно за военные заслуги. По поводу своей службы в этом центре науки он обмолвился, что «всегда чувствовал себя крайне неловко в этом храме знаний». Он оправдывал свое пребывание в Колумбийском университете тем. что всегда рассматривал этот пост как возможный трамплин к политической карьере.
Главнокомандующий НАТО Эйзенхауэр
В 1948 году вышли в свет первым изданием мемуары Эйзенхауэр «Крестовый поход в Европу», принесшие ему доход в полмиллиона долларов. В это время в мире бушевала «холодная война», льда в которую подложил и Дуайт. В 1950 году он возглавил новую военно-политическую организацию – НАТО и в своих мемуарах заявил: «Я верил в концепцию НАТО. По моему мнению, будущее западной цивилизации зависело от ее успешного претворения в жизнь».
Эйзенхауэр и Хрущев
Эйзенхауэр 7 января 1952 года впервые объявил себя республиканцем (до этого был беспартийным) и согласился баллотироваться на пост президента страны. Начались выступления, встречи, бесчисленные рукопожатия. Годы его президентского правления (20 января 1953 – 20 января 1961) характеризуются окончанием военного вмешательства в политику Кореи, потеплением взаимоотношений с Советским Союзом, началом американской политики «управления миром», строительством автомобильных магистралей по всей стране, ростом монополии государства в экономике. В 1959 году состоялась встреча Эйзенхауэра с Хрущевым, была надежда на добрососедские взаимоотношения, но два года спустя «холодная война» возобновилась.
Эйзенхауэр посвящал свой отдых занятию живописью, по его заверению, по примеру Черчилля. Рисовать он начал в 1940-х годах, нигде специально не обучаясь. Для любителя его работы выполнены на достаточно высоком уровне. У мольберта он проводил немало времени и уже на посту президента, в Белом доме для него оборудовали небольшую студию. Писал по фотографиям портреты работников своего аппарата и дарил им в качестве поощрения за хорошую работу. Во время беседы с журналистом Ричардом Коэном, на вопрос о символизме на одном из его полотен. Эйзенхауэр ответил: «Давайте начистоту, Коэн. Это говно давно бы уже спалили, не будь я президентом Соединенных Штатов».
Президент Дуайт Эйзенхауэра и вице-президент Ричард Никсон
В отношении Эйзенхауэра к Никсону была какая-то двойственность. За три года, проведенные вместе, у них так и не сложились близкие дружеские отношения. Эйзенхауэр ценил Никсона за его очевидные качества – исключительное трудолюбие, тонкий ум, лояльность, преданность Республиканской партии, организаторские способности. Но считал, что люди думают о нем. «как о незрелом юноше». Эйзенхауэр подчеркивал, что Никсон должен оставить пост вице-президента, на котором может превратиться в «трофика», и занять министерский пост.
После победы на выборах Эйзенхауэра 1956 года американская пресса возвращалась к вопросу о том. что президент по состоянию здоровья и в силу своих личных склонностей не утруждает себя на поприще государственной деятельности. Спустя почти год после его второй инаугурации «Нью-Йорк тайме» сообщила, что «из 1777 дней пребывания на посту президента Эйзенхауэр провел 683 дня. т. е. более полутора лет, на отдыхе, в отпуске или оправляясь от болезни». Известный американский историк Артур Шлезингер отметил, что Эйзенхауэр, находясь в Белом доме, вел себя так. «будто считал президентство своего рода наградой за свои прошлые заслуги».
При Дуайте в конце 1959 года завершилась практика маккартизма – преследования за левые убеждения.
Ядерная эра
Американцы, в том числе их президент, в 1950-х годах жили в состоянии огромного напряжения. Каждая декада ядерного века не была лишена этой напряженности, но пик ее пришелся именно на 50-е годы, когда были еще свежи в памяти трагические события Перл-Харбора, и американцы первыми узнали, какую опасность несут в себе стратегические бомбардировщики, началось строительство межконтинентальных баллистических ракет и подводных лодок «Поларис», и приступили к их строительству Но наиболее ужасным видом оружия, для доставки которого предназначались эти системы, были водородные бомбы, мощность которых быта достаточной, чтобы полостью стереть с лица земли любой город.
Национальный парк в Геттисберге
В 1960 году на пост президента США был избран Джон Кеннеди. Покинув Белый дом. Эйзенхауэр ушел из политики и провел последние годы жизни на ферме недалеко от Геттисберга (штат Пенсильвания), которую приобрел еще в 1950 году На ферме Дуайт проводил воскресные дни. и она служила местом встреч для мировых лидеров. Геттинсберг Дуайт выбрал не случайно, здесь произошла решающая битва Гражданской войны, в которой «северяне» победили «южан» и положили конец рабству.
На ферме в конце жизни Дуайт продолжал вести активный образ жизни. В будние дни генерал работал в своем офисе в Геттисбергском колледже, встречался с политическими и деловыми партнерами и писал мемуары. Он продолжал служить старшим государственным деятелем, который консультировал президентов и встречался с мировыми лидерами.
Памятник Эйзенхауэру в Абелине
На 79-году жизни после четвертого инфаркта 28 марта 1969 года Дуайт Дэвис Эйзенхауэр скончался. Его похоронили в родном городе Абелине. К этому времени выстроили музей и библиотеку, посвященные его памяти. Его вдова отвергла идею переезда в Вашингтон, чтобы быть ближе к семье и друзьям, жила на ферме до своей кончины в 1979 году.
Ряд из пятидесяти еловых деревьев ведет на главную дорогу к ферме. Эти деревья символизируют пятьдесят штатов США и были вручены Эйзенхауэру в качестве подарков на день рождения от каждого из председателей Республиканской партии в 1955 году. Самое дальнее от дома дерево представляет Техас, – примечательно, что Дуайт смог дойти до этого дерева после сердечного приступа.
Дом и ферма 34-го президента США ныне превращены в Национальный исторический музей Эйзенхауэра. Сохранилась почти вся мебель, приобретенная им. его одежда, столярные инструменты, сельскохозяйственные машины, семейные документы, награды.
Имя Эйзенхауэра неразрывно связано с тяжелейшим периодом истории человечества – борьбой с фашизмом во время Второй мировой войны. Но надежды на тесное сотрудничество между странами антигитлеровской коалиции не оправдались, что огорчало всех союзников.
Операция «Хаски»
В ходе последних недель Тунисской кампании, особенно после того, как стал очевиден ее исход, наши военные штабы занимались планированием следующей крупной операции. Как указывалось в решении на конференции в Касабланке, следующей операцией должен был стать захват Сицилии. Во время этой конференции Объединенный англо-американский штаб обсудил две альтернативные задачи: первая – наступление на Сицилию с минимальной задержкой после завершения боевых действий в Северной Африке и вторая – захват Сардинии и Корсики.
Участникам конференции в Касабланке я уже излагал свое мнение. Я считал, что Сицилия правильно выбрана очередным объектом, если главной нашей целью остается очищение Средиземноморья от противника для союзного судоходства. Сицилия находится настолько близко как к Африке, так и к Италии, что практически перерезает Средиземное море, и ее захват существенно уменьшает риск использования этого морского пути. Если же истинной целью союзников является вторжение в Италию и проведение там крупных операций для нанесения этой стране полного поражения, то первоочередной нашей задачей должен стать захват Сардинии и Корсики. Из оценки обстановки вытекало, что эти два острова можно захватить меньшими силами, чем те, которые потребовались бы для захвата Сицилии, и поэтому их захват можно было бы предпринять в более ранние сроки. Кроме того, овладение Сардинией и Корсикой вынудило бы противника идти на более сильное рассредоточение своих сил, чем при простой оккупации Сицилии, лежащей у самого гористого основания Апеннинского полуострова.
Это обсуждение показало, что нужно снова сосредоточить внимание на необходимости установить конечные цели союзников на Средиземном море. Вполне естественно, что могли обнаружиться некоторые различия в убеждениях: мы еще не очень много сделали для разгрома держав «оси», чтобы выработать кристально ясные выводы относительно конкретных операций, которые со всей определенностью вели бы нас к победе. Генерал Маршалл и я разделяли убеждение: все, что будет сделано на Средиземноморском театре военных действии, должно оставаться вспомогательным по отношению к главной задаче – наступлению через Ла-Манш в начале 1944 года – и должно осуществляться в поддержку этой цели.