Ждали – и дождались. И встали под мои знамёна. Все, вплоть до големов и диковинных машин, не меньше чем на сто шагов вокруг.
Меч крылатого гиганта косил зомби, как траву, оставляя на телах прожжённые разрубы. С мечей его спутниц обильно стекали молнии, рвущие зомби на части. Но убить моё воинство было не так-то просто: их вновь и вновь восстанавливало, а затем заставляло двигаться ничто иное, как разгорающаяся всё сильнее ярость крылатого.
Не замечая этого, он фактически боролся сам с собой. И не мог победить.
Один боевой голем остановил размах двуручного меча, ухватив его всеми четырьмя руками. Другой, зайдя с тыла, обрушил мощные удары на крылья, лишённые защиты броневых пластин. Мёртвые копейщики кололи, мёртвые секирники рубили. Гигант застонал, и его боль влилась в моё заклятье. Мёртвые лучники и ожившие машины дали залп по летающим девицам. Воздух пронзили стрелы и грохочущие снаряды, летящие быстрее, чем успевает заметить глаз. Мечи-молнии угасли, зашипев. Одна из машин покрупнее грянула снарядом прямо по гиганту. Взрыв! Серебристый нагрудник не выдержал, во все стороны полетели клочья брони и брызги крови. От удара с крылатого слетел шлем, и я увидела, как гаснет сияние глаз на искажённом предсмертной мукой сурово красивом лице…
Но ещё до того, как сияние угасло окончательно, гигант превратился в бледное бело-голубое облачко. Вытянувшись веретеном, это облачко стремительно ввинтилось в зенит, а на поверхности ворочающегося всё медленнее моря зомби остались лишь обломки брони да груда окровавленных перьев. Ушёл, сообразила я. В следующий раз надо будет приготовить ловушку душ. Если, конечно, этот следующий раз будет иметь место.
– Отлично, – рыкнул кто-то у меня за спиной мощно и низко. – Просто отлично!
Обернувшись, я едва удержалась на месте. Но попятиться всё равно захотелось с почти непреодолимой силой. Посмотрела бы я на смельчака, способного без страха взглянуть в глаза чёрного волка, под брюхом которого даже очень рослый человек может пройти, не задев головой космы длинной свалявшейся шерсти!
Особенно с учётом того, что глаза волчары светились почти как у гиганта и девиц, только не белым, а кроваво-алым. Словно в пустом черепе громадной твари полыхало пламя, щедро политое жертвенной кровью.
– Полагаю, – спросила я (голос чуть дрогнул, что меня немедленно взъярило), – эта троица была тебе враждебна?
– Ещё бы! – фыркнул волчара. – Нет и не будет мира у отродий Лиса с небесами и всеми порождениями их! Но вот кто ты и чего ради взялась за истребление летучих, я что-то не пойму. Вроде бы ты смертная, но…
– Я бы не стала никого истреблять, если бы на меня не напали. А что до "смертной" – ты-то сам бессмертный, что ли?
– Я не сын Лиса, – рыкнул волчара, скалясь совсем не по-волчьи. – Я всего лишь его внук, но в жилах моих тоже струится вечная кровь!
– Ты ещё скажи, что тебя нельзя убить.
– Разумеется. Ты ведь не убила ту троицу, просто на время лишила тел.
– Вот как? А если поймать отлетающую душу?
Волчара попятился, рыча.
– Кто ты такая?
– Можешь называть меня Игла. Я маг. Конкретно – некромант.
Волчара припал на все четыре ноги, как перед прыжком, и коротко взвыл.
– Герой! Новый герой на Поле Крови! НАШ герой!
– Ошибочка, парень. Никакой она не герой.
Эти неожиданные появления начали мне надоедать. Развернувшись на новый голос, я обнаружила ни много ни мало – собственную точную копию. Только в целёхонькой броне вроде той, ошмётки которой мне пришлось сбросить, и с обнажённым аналогом моего меча-бастарда, упирающимся остриём в смятую кирасу одного из трупов.
– Ты…
– Без имён! – копия предупредительно вскинула руку. – Но сразу скажу: угадала. А теперь двинули отсюда.
– Зачем? И куда?
– Адрес тебе тоже известен. Зачем? Да затем, что психически здоровым живым, даже если их специальность – некромантия, здесь не место.
– Живым?
Про волчару мы ухитрились забыть. А зря! Его вой, начавшийся сразу с высокой вибрирующей ноты, ударил по мозгам немногим хуже "гласа сирены". К счастью, волна давящего звука оказалась болезненной; боль же я вновь преобразовала в магию и собрала таким образом достаточно сил, чтобы накрыть щитом не только себя, но и замаскировавшегося Эмо.
Из-за щита боль ослабла. Что очень скоро должно было ослабить и щит.
– Включай свой перенос, или как там его! Быстрее!
Бледный от боли, Эмо кивнул и свёл ладони, словно хлопая ими. Хлопка не вышло, зато реальность Поля Крови резко изменилась, почти застыв. Замах, "хлопок"… кругом лишь клубящийся туман, смешавший в себе, если приглядеться, все цвета радуги и несколько таких цветов, каких в радуге отродясь не бывало. Ещё замах…
– Надо же, ушли, – облегчённо вздохнул Эмо, принявший после третьего хлопка и прибытия к воротам замка мужское обличье, уже знакомое мне по предыдущей встрече. – С тобой не соскучишься, Эйрас! Как, интересно, ты ухитрилась оказаться в слоях вечности, да ещё не абы где, а посреди Пылающих Кругов?
– Тот волчара говорил что-то про Поле Крови…
– Часть Пылающих Кругов, – отмахнулся Эмо. – Место битвы без начала и конца, в которой кто-то хочет одержать решающую победу, кто-то хочет погибнуть окончательно, но никому не удаётся сделать ни того, ни другого. Ты что, ухитрилась умереть?
– Понятия не имею. Мне казалось, что я просто потеряла сознание… стой! По-твоему, туда, где ты меня нашёл, могут попасть только мёртвые?
– Ну, не только. Говоря точнее, мёртвые, за редчайшими исключениями, не могут оттуда уйти. Но это не важно. Расскажи, что с тобой произошло?
Я кратко объяснила, что. По мере рассказа брови Эмо сдвигались всё теснее.
– Плохо, – объявил он. – Похоже, этот Петля вдарил по тебе слишком сильно. Вот так и плодятся всяческие казусы и пограничные случаи…
– Ты скажи чётко: умерла я или нет?
Тон мой был вполне академическим, без следа беспокойства. В конце концов, чувствовала я себя не так уж скверно. А если даже превратилась в покойницу, то паниковать по этому поводу было уже поздно. Следовало, скорее, задуматься, что делать дальше.
– Ни то, ни другое, – заявил Эмо после краткого раздумья. – Будь ты мёртвой, я бы не вытащил тебя всего-то в три приёма. Может, и вообще не вытащил бы. Опять же, мне кажется… хм. Ни провалов в памяти, ни иных нехороших признаков ты за собой не замечаешь?
– Нет. Ничего такого.
– Ну вот. Если суммировать, то единственный нехороший признак – собственно, сам факт, что тебя пришлось вытаскивать из Пылающих Кругов. И ещё неизвестно, что стало с твоим физическим телом, но это уже мелочь нестоящая.
– Ты уверен?
– Вполне. Разве что, если ты захочешь вернуться в Остру в ближайшее время и примерно в прежнем статусе, то искусство воплощений тебе придётся осваивать раньше и глубже, чем это обычно делают новички.
– Ничего, – бросила я. – Освою.
– Вот и я о том же. А теперь давай-ка внутрь.
Замок встретил нас, как в прошлый раз и, видимо, как обычно: настороженной (но без скрытой угрозы) тишиной. Не нарушая её, мы прошли прежним маршрутом в обсервационную, где всё ещё висело трёхслойное изображение Больших Равнин, Острасского королевства и его столицы.
– Можешь найти себя? – спросил Эмо. – В смысле, тело?
– Попробую…
Моими усилиями, с некоторыми подсказками более опытного Эмо, поставленную задачу удалось решить быстро. Незримый чудо-инструментарий обсервационной выдал нам не только вид на мою тюремную камеру изнутри, но и моё бездыханное тело на койке, и даже собравшийся вокруг него… гм… консилиум.
– Ничего себе! Вот это внимание так внимание! Слушай, Эмо, а нас могут заметить? Конкретно говоря, вон тот саххарт в мантии целителя?
– Нет, – очень уверенно ответил Эмо. – Существуют методы, способные воспрепятствовать наблюдению за плотными мирами из замка и ему подобных мест, но ни одного метода, которым можно было бы обнаружить такое наблюдение, Группе не известно. Коллекция рассеянной информации – предельно "тихий" метод. А что? Этот целитель – серьёзный противник?
– Даже очень. Это саххарт Асфитар по прозвищу Следопыт, декан факультета целительной магии… и лучший из известных мне менталистов. Говорят, он может унюхать, о чём думали в закрытой комнате спустя три дня.
– Враньё. Даже самый лучший нюх для этого не годится.
Я пожала плечами.
– Так говорят. Но попасться к нему на глаза, будучи в полном сознании, я бы не хотела. Сомневаюсь, что мои мысленные щиты достаточно хороши, чтобы создать Следопыту серьёзные трудности хотя бы на полминуты, – тут я (увы, с опозданием) осознала ещё одну странность и спросила. – А почему они неподвижны?
– Потому что сейчас мы пребываем вне времени. То ли над ним, то ли в стороне. Да плюс ещё возможности замка… – Эмо махнул рукой и сказал. – Ладно, послушаем.
Картина "консилиума" ожила.
– …клятая магия!
– Спокойно, капитан Гертас. – Голос саххарта высок и напевен, как почти у всех его долгоживущих сородичей. – Вас никто ни в чём не винит. Это просто… несчастный случай. Да.
– Но если бы я не настаивал, эта дикая кошка не взбесилась бы и не…
– Об этом рассуждать бессмысленно. Случившееся – случилось.
– Но что именно с ней случилось? – В голосе надзирателя (о чудо!) не слышно казённых интонаций. – И можете ли вы её исцелить?
(Разумеется, хмыкаю я мысленно. За каждую смерть на вверенной его вниманию территории с него обязательно спросят – причём за смерть мага спросят особенно строго).
– Не знаю, – ответ Следопыта задумчив и неспешен. – Говоря откровенно, такой клинической картины я ещё ни разу не наблюдал… а наблюдал я многое.
– Она хотя бы жива?
– Отчасти. Дыхание очень слабое, но оно есть. Пульс еле слышен и очень редок, но не похоже, что он готов прерваться. Да. Но вещи более тонкие… трудно сказать. И ещё – вот!
Наклонившись, саххарт проводит ногтем по щеке моего тела.
– Видите?