– Да?
– Конечно. Или ты раздумал учиться магии?
– Нет. Вот будет ли с этого обучения прок…
– Будет, – усмехнулся Стилет. – Раз Эйрас обещала в кратчайшие сроки сделать из тебя магистра, значит, сделает. А я с удовольствием ей помогу. Главное, не бойся перемен.
– Я и не боюсь.
Усмешка некроманта стала шире.
– Следует знать, – сказал он, – что многие способы получения доступа к магии сами по себе просты и безопасны. В отличие от неправильного применения доступных сил. Например, Принятие Сути опасно в раннем возрасте потому, что ритуалом отсекается часть свободы выбора. Должно быть, Эйрас – воистину урождённый некромант с большим сродством к магии тьмы, если Принятие Сути прошло для неё так легко и практически безвредно. В зрелом возрасте этот ритуал имеет иную форму: какой именно будет сила мага, решает сам Принимающий. Если ему чужда, к примеру, стихия огня, то этой стихии он и не коснётся. В зрелом возрасте следует опасаться не столько бесконтрольных изменений, сколько избыточного контроля. Ведь личность уже сформирована, пути мыслей и чувств определены; изменить их, а заодно проложить новые, трудно… и тем труднее, чем больше внутреннее сопротивление. Чем глубже страх.
– Я не боюсь, – повторил Клин угрюмо. – Точнее, боюсь, но… другого.
– Не важно, чего именно боишься. Важно преодолеть боязнь. Пусть это не покажется странным, но будущему некроманту особенно важно уметь радоваться. Удивляться. Любить.
– Почему?
– Потому что сущность нашей силы очень далека от перечисленного, – ответил Стилет серьёзно, как стряпчий.
– Ну что, сплетники? Промыли мне косточки?
Вид у моего коллеги был слишком невинным, а у Клина – сконфуженным, так что выраженного словами ответа мне не потребовалось. Промыли, конечно, как без этого.
Ну и ладно.
Меж тем хозяин дома с зелёными ставнями, имя которого я успела благополучно забыть, уже выкатил из сарая телегу – обычнейшие дровни – и принялся запрягать в них старого флегматика-мерина. Не самый роскошный катафалк; ну так и мой "труп", который я намерена отправить в неспешное путешествие до Тральгима, не вполне бездыханен.
…странная это забава – наблюдать себя со стороны. Да не в зеркале, а наяву. Если привычно занудствовать, уточняя формулировки, то наблюдаю я вовсе не "себя" и уж тем более не "свой труп", а свой исток. Сама я при этом, как объяснил Эмо, поддерживаю исток второго порядка (и сама поддерживаема им: это, конечно же, процесс обоюдный).
Есть миры, где потоку не обязательно формировать новый исток, даже находясь среди плотных объектов. Там я могла бы существовать в виде этакого призрака со знаком плюс: стабильного, почти вечного, при этом не утрачивающего ни памяти, ни воли, ни магических способностей, которые были свойственны мне в живом теле-истоке. Но мир Больших Равнин таких вольностей не допускает. И хорошо, что так.
Помнится, я ещё спросила Эмо, можно ли формировать не только истоки, но и потоки. В ответ он пожал плечами и выдал речь, вкратце сводящуюся к тому, что, в принципе, можно. Вот только поток, своей сложностью и глубиной соответствующий человеческому сознанию, создать с нуля не проще, чем написать оригинальную "операционную систему" (что бы это сочетание ни означало) или же обнаружить революционно новое направление в изученной вдоль и поперёк стихийной магии. Короче, можно, да только немного слишком сложно.
– Мне казалось, что ты это понимаешь, – выдал он под занавес своей лекции. – Ты ведь попросила у Анжи тысячу лет субъективного времени на самосовершенствование именно с благородной целью воскресить Рышара. То есть создать его поток заново.
– А как же создание истока? Ведь живое дышащее тело – тоже объект не из простых!
– Не путай. Это не создание с нуля. Это просто копирование с минимальными изменениями. Как по-твоему, почему при воплощении большинство членов Группы может только фасон одежды выбрать? И знаешь ли ты, откуда взялся тот исток, в котором ты изображала особу, желающую вызволить из-под ареста Рессара и кофр с костями? И который потом благополучно дематериализовала, желая вернуться в тело более привычного вида?
– Нет. Откуда?
– Это тоже твой естественный исток. Только без учёта магической коррекции, произведённой во время вынашивания. Примерно такой ты могла бы стать к середине жизни, если бы родилась и росла полностью естественно, понятия не имея о какой-либо магии.
Вот так. Мне казалось, что я выдумала вполне оригинальный облик, а на деле…
Ну да ничего. Если своей отповедью Эмо надеялся излечить меня от страсти к экспериментам, то зря он старался. Когда у кого-то имеется авантюрная жилка, этого кого-то следует признать неизлечимым. В связи с этим, однако, возникает интересный вопрос: а кем считать авантюриста от некромантии, которая сама по себе также не лечится?
Ответ: не считайте. Разбегайтесь во все стороны, пока не накрыло.
– Рессар, – окликнула я слугу, когда одеревеневший исток был перегружён им на дровни (с небольшой помощью Клина).
– Да?
– Проследи, чтобы… тело благополучно доехало до Тральгима.
– Но…
– Новые инструкции получишь по прибытии, – оборвала я жёстко. Спорить с собственным посмертным слугой? Ещё не хватало!
– Ты его отсылаешь? – спросил Клин. – Зачем?
– А зачем он нужен здесь? Когда погоня из Остры до нас доберётся, один лишний клинок, даже в очень умелых руках, не поможет нам отмахаться.
– Значит, то… тело представляет для тебя ценность, – сказал он. – Давно хотел спросить: чьё оно? Что это за женщина?
– Младший магистр магии земли Илина. Родом из Белой Крепости.
– Как? Ведь…
– Нам пора ехать. По коням.
Стилет не подал вида, но явно обратил внимание на этот обмен репликами. Что ж, пусть гадает, что бы всё это значило. Когда надоест гадать, спросит. И я расскажу.
Может быть, даже правду.
Дровни со своим грузом, возницей и сопровождением в лице Рессара на соловой свернули на боковую дорогу. Повозка под управлением Эйрас проехала чуть дальше и встала.
– Полог! – вскинулся Стилет, обнаружив, что прикрытие от магического наблюдения над ними куда-то исчезло.
– Знаю, – отрезала Игла. – Потом восстановлю. Помогай.
– Что ты собираешься делать?
– Увидишь. Оба увидите. А сейчас мне нужна сила.
Недоумевая, Стилет включился в связку… и чуть не потерял сознание от нахлынувшей слабости. Похоже, Эйрас вознамерилась вычерпать его до донышка. Он воспротивился бы подобному обращению, вот только сама Игла выкладывалась ещё больше. Её вклад в стремительно нарастающий потенциал превосходил вклад Стилета раза в два, если не в три. "Вот так силища!" – подумал он отстранённо, формируя и направляя потоки стихийных энергий. Его собственных запасов для задуманного Иглой было явно недостаточно.
Впереди над дорогой образовалась стеклянистая дрожь, как от нагретого воздуха. Черты Эйрас заострились. Поглядевший на неё Клин обнаружил, что багровое пламя на дне её зрачков полыхает не хуже пары огнешаров.
– Онкар – савваэ хйостру! Тром!
Так Игла не рычала даже с ожерельем на шее. Её приказ вонзился в плоть мира, как острое лезвие в руках хирурга. И плоть эта раздалась, сворачиваясь и меняясь неописуемо. Там, где от концентрированной магии плясал воздух, вспучилась не то линза, не то воронка, напрочь опровергающая привычные представления о возможном.
– Вперёд! – выдохнула Эйрас, указывая рукой на линзу-воронку. – Не останавливаться!
Ни в жесте, ни в голосе её почти не осталось силы, но спутники повиновались без лишних вопросов. Стилет встряхнул вожжи, Клин дал шенкелей своему коню, и повозка со всадником канули в сотворённую невероятным заклинанием неизвестность.
Переливы красок, какие-то сполохи и беззвучные взрывы; ровный низкий гул, существующий как бы сам по себе, без источника, и равномерно размазанный по всему пространству, не исключая внутренностей путников. Верх не особенно отличается от низа, а правое от левого. Но вот смотреть прямо вперёд или же назад… не хочется. Перспектива вытворяет такое, что глаза просто отказываются фиксировать подобное надругательство над реальностью.
Минута, вторая, третья… пятая…
Заклинание распалось в самом начале шестой минуты. Звонкий щелчок, вихри тьмы в глазах – и вот уже повозка вместе со всадником, сопровождающим её, едут по самой обычной не замощённой дороге.
– Что это было? – спросил Стилет, опередив Клина.
– Это, – устало ответила Игла, – был магический трюк с расстоянием, позволивший нам отыграть у погони около трёх дневных переходов. Кстати, коллега, большое спасибо за помощь. Одна я осилила бы втрое меньше. А теперь я буду… спать. Не будите меня.
Почти теряя сознание от слабости, она переползла назад, устроилась на том самом месте, где лежала "магистр Илина", и замерла.
часть вторая
За холодным восходом, за гранью небес
Стоит Город: и светел, и чист.
Путь в него пролегает сквозь шепчущий лес,
Дом волков, змей холодных и крыс.
А за лесом – река, глубока и быстра,
И в воде её тонет доска.
Через реку никто не построил моста,
Лишь верёвка, ветха и узка,
Перебраться поможет на берег чужой.
Дальше путь через горы ведёт.
В тех горах каждый путник рискует душой:
Ляжешь спать – сон её украдёт.
За горами бессонными снова река;
В ней течёт не вода, а огонь.
Он пылает годами, пылает века,
И один только огненный конь
Перескочит её. Дальше ляжет туман.
День в тумане считают за год,
И дорог в нём не сыщешь. Тропинки – обман.
Нет путей через царство болот.
Я ходил через лес, не ложился в горах,
Я и обе реки одолел.
Но туман поселил во мне низменный страх,
Сквозь него я пройти не сумел.
И теперь я про Город сплетаю напев
В гордом замке и в нищей избе.
Я надеюсь, что кто-нибудь, ужас презрев,