– Что вы имеете в виду? – подобрался Стилет.
– Вы говорите: Высший маг, вставший над официальной иерархией. А потом говорите о нём же: Великий маг, грандмастер. Но Высший и Великий – это совсем не одно и то же. Слово Великий характеризует силу мага, и только. Для нас, эйлони, человек Орфус взлетел до статуса Высшего мага, когда изобрёл трансформу в лича; осуществив эту трансформу, он стал просто Великим. Двигаясь по этому пути дальше, он вовлекал в погоню за чистой силой других некромантов. И становился всё больше и больше, пока мир не решил, что Орфуса в нём уже слишком много.
– По-вашему, Высший маг – это временное состояние?
– Да. И с магической мощью оно коррелирует редко. Ирония заключается в том, что наиболее могучим магам, вроде упомянутых вами Лама Ветродуя и Горного Мастера, редко требуется совершать невозможное… а менее могучим для таких свершений часто не хватает сил.
Стилет промолчал. Но Клин воспользовался правом неопытной молодости и спросил:
– А что вы скажете о себе? Об Олшисе, Эссаше, Сехем-ру?
– Мы не вписываемся в вашу иерархию, – был ответ. – Мы… иные. Не монады.
Эйлони умолк. Клин не знал, что такое "монада" – а Стилет, если и знал, по-прежнему хранил молчание, пока часть Сехем-ру не отошёл, присоединяясь к своим сородичам.
– Как думаешь, – обратился к нему Клин, – Игла скоро очнётся?
– Да. Я ведь уже говорил.
– Но насколько скоро? Долго ли нам ждать?
Некромант пожал плечами.
– Может быть, минуту, – сказал он. – Может, час. А может, придётся подождать до ночи.
– Это называется "скоро"?
– Транс продолжается четвёртые сутки, так что – да. Это скоро.
– Тогда разбуди меня, когда это "скоро" превратится в "сейчас".
…Стилету не пришлось будить Клина. Вольный охотник проснулся сам, от раздавшегося в нескольких шагах рычания.
Рычала не собака. Глядя на стоящих полукругом эйлони, рычала Игла.
– Эйрас!
Крик некроманта пропал втуне. Существо, вернувшееся в тело Иглы, не узнало этого имени.
Эйлони дружно отступили: шаг. Потом второй. Третий. И рычание стихло. Игла – вернее, существо в её теле – попыталось изменить позу, но лишь без большого толка завалилось набок. Замерло. Зашевелилось снова, странно извиваясь. Клину, который к тому времени уже стоял неподалёку и во все глаза смотрел на это жуткое подёргивание, привиделось, что на месте Эйрас ворочается что-то длинное, членистое и многолапое. Наваждение было настолько сильно, что вольного охотника замутило.
"../*.!"
Клин вздрогнул. Стилет прошипел нечто богохульно-неразборчивое. Они оба узнали эту мысленную волну: она принадлежала Игле. Но как же изменилось то, что пыталось достучаться до них, пользуясь этой волной! Какие-то перекрученные ошмётки мысли, шум и треск вместо ясного голоса… и холодная, как могила, досада, кое-как склеивающая сигнал воедино.
– Кажется, у неё пострадал разум, – прошептал Стилет.
– Неверно, – выдал кто-то из эйлони. Скорее всего, одна из частей Сехем-ру, та, что более прочих была склонна к общению с людьми. – Это итог изменений, не сходных с болезнью. Ваша спутница испытывает хилан. Удивительно.
– Что такое хилан?
– Нет соответствия. У людей так не бывает. Не бывало. Придётся позвать…
Игла снова зарычала. Оставив попытки встать, она взлетела, изгибаясь почти грациозно.
Взлетела?
"!/..!"
– Похоже, – заметил Стилет, – Эйрас возражает против вашего воссоединения с остальными частями Линии.
– Поздно, – сказал Голос Сехем-ру. – Мы уже здесь.
Взгляд Иглы, бесцельно и безостановочно блуждавший вокруг, случайно нашёл лицо Клина и остановился. Произошло что-то странное, не оставившее ясного следа в памяти. Следующее, что помнил вольный охотник из Дэргина Устэр Шимгере – он стоит около повозки, крышка экранирующего кофра у него в руках, а из кофра щёлкающей стремительной лентой вылетают, соединяясь, части драконьего костяка.
"ТЕПЕРЬ МОЖНО И ПОГОВОРИТЬ".
Клин выронил крышку, припал к земле, укрывая голову руками. Бесполезно: от грохочущего драконьего гласа продолжали вибрировать все до единой кости в слабом человеческом теле. Интонации Эйрас почти терялись в мысленном грохоте… почти.
Это всё-таки была она. Игла. Его учитель. Вот только…
– Говори, – откликнулся часть Линии Сехем-ру. Как ни странно, Голос эйлони не казался незначительным в сравнении с пронзительно громкой мыслеречью дракона.
"У ВЛАСТЕЙ АНТАРДА ЕСТЬ КАКИЕ-НИБУДЬ ПРЕТЕНЗИИ К НАМ ТРОИМ?"
– Нет.
"В ТАКОМ СЛУЧАЕ ОТ СВОЕГО ИМЕНИ, ОТ ИМЕНИ СТИЛЕТА И ОТ ИМЕНИ КЛИНА, МОЕГО УЧЕНИКА, ПРОШУ У ДОЗОРНЫХ ИЗ ДОСТОЙНЫХ ЛИНИЙ СВОБОДНОГО ПРОЕЗДА ПО ТЕРРИТОРИИ АНТАРДА".
– Мы удовлетворяем просьбу, но с двумя условиями.
"НАЗОВИТЕ ПЕРВОЕ".
– Эйрас сур Тральгим, иначе Игле, по окончании этого разговора возбраняется находиться на землях людей, имеющих договор о защите с расой эйлони, в настоящем облике.
"ПРИЧИНА?"
– Эйлони не смогут свести к минимуму возможный ущерб от ваших действий.
"ПОНЯТО И ПРИНЯТО. ВТОРОЕ УСЛОВИЕ?"
– Эйрас сур Тральгим, иначе Игле, запрещаются любые попытки проникнуть в общее внутреннее пространство эйлони – от настоящего момента и до гибели мира.
"НЕ МОГУ ИСКЛЮЧИТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ НЕПРЕДНАМЕРЕННОГО ПРОНИКНОВЕНИЯ ИЛИ КОНТАКТА ИНОГО РОДА. ВЫ МОЖЕТЕ ПОЗАБОТИТЬСЯ О ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫХ СИГНАЛАХ И ПОГРАНИЧНЫХ ЗНАКАХ?"
– Да. Предупреждение будет иметь такой вид:…
На самой границе доступного для магических чувств Клин ощутил что-то вроде покалывания. Опущенный ментальный занавес, эхо окрика: "Ни шага дальше!".
"ПОНЯТО И ПРИНЯТО. ХОРОШЕГО БАЛАНСА, СТАРШИЕ".
– Короткого разбега и лёгкого взлёта, странница.
Ментальный грохот и тяжесть жутковатого присутствия сменился вполне обычным, доступным слуху стуком. Это кости дракона падали (а точнее, опускались) на дно кофра – одна за другой, в строгом порядке.
– Чтоб. Меня. Сожгло, – с расстановкой сказал Стилет.
Клин поднялся. Поглядел на груду костей в кофре, увенчанную шипастым черепом, перевёл взгляд на тело Эйрас. Словно ждавшая именно этого взгляда, Игла снова слабо завозилась, извиваясь недодавленным червём.
– Доброго пути вам, люди, – сказал часть Сехем-ру. Остальные части тем временем, за исключением части Олшис, уходили кто куда. Клин покачал головой: семь эйлони в одном месте! Поначалу он и не заметил, что их снова прибавилось, а ведь это, считай, огромная толпа! – Исполняйте законы Антарда, присматривайте за вашей спутницей. Всё будет хорошо. Тогда.
Договорив, часть Сехем-ру и часть Олшис тоже пошли прочь. Насколько понял Клин, обратно к границе Антарда, где эйлони держали свои дозоры.
"/*.,/.!"
Синхронно вздрогнув, некромант и вольный охотник посмотрели на шевелящуюся Эйрас, а потом друг на друга.
– Кажется, она хочет вернуться в повозку?
– Пожалуй, тебе кажется правильно, ученик. Помоги мне.
Совместными усилиями они подняли тело в насквозь промокшей одежде и положили выше границы песка, на заросший травой склон. Снова переглянулись. Клин пробормотал:
– У неё, по-моему, нет запасной одежды…
".*./!"
– …но ей на это наплевать. Может, завернуть в одеяло?
"!*/.!!"
– Оставить, как есть? Но… ну да, простуда по сравнению с былым потопом тьмы – это не угроза, а чих кошачий.
– Похоже, ты неплохо понимаешь её… м-м… послания, – заметил Стилет.
– Сам удивляюсь. Игла, ты за то, чтобы мы закинули тебя на телегу и ехали дальше?
".*!"
Предельно простой импульс понял и Стилет.
– Эйлони пожелали нам доброго пути, – напомнил он. – Исполним желание Старших…
"…пока не стряслось ещё что-нибудь".
Всё было бы намного проще, если бы я могла поступить в Слоистом Сне так, как перед тем поступила с драконьим костяком. То есть воссоздать там человеческое тело и, применяя известные мне способы манипуляции временем, провести обратную адаптацию.
Увы, из-за моей опрометчивости это стало невозможно. Теперь, перемещаясь в любой из неплотных слоёв, я оказывалась в искусственном теле нежити: форме, в наибольшей мере соответствующей изменившемуся содержанию. Сделать тут что-либо представлялось мне невозможным (а снова спрашивать совета у Джинни я не стала). Хотя мой поток по-прежнему нёс достаточно памяти о прежнем истоке, чтобы эту память можно было реанимировать, но память о существовании в теле дракона была гораздо ярче, а соответствующие круги сознания – активнее.
И они без труда навязывали мне новую форму вместо старой.
Максимумом, которого я смогла достичь в Слоистом Сне после глубокой медитации, оказалась условно человекообразная форма лича. Тот же голый костяк, до предела насыщенный магией тьмы, только прямоходящий и с почти человеческими, подходящими для использования орудий руками. Но после формы дракона лич казался мне явным шагом назад. Только и радости, что можно работать с глубочайшими силами тьмы и смерти напрямую, без вреда для актуальной оболочки. Но это я могла делать и в качестве костяного дракона, причём куда успешнее. А что до орудий… работу, выполняемую человеком при помощи набора инструментов в течение часа, дракон может повторить за пару минут при помощи простого сосредоточения воли. Вернее, совсем даже не простого, но не в том суть. Суть – в том, что нужды в паре умелых рук дракон фактически лишён.
Выводы из всего этого были предельно просты. Если я хочу вспомнить, что по рождению я не нежить, не дракон, а человек, придётся мне делать это в медленном плотном мире, вернувшись в один из двух живых истоков. Пусть человек слаб, уязвим, ограничен и смертен, но в том, чтобы быть живым, есть свои неоспоримые плюсы. Даже несовершенство бывает полезным: как дракон, я уже не хотела никуда двигаться и что-либо менять. Слишком хорошо – тоже плохо. А раз так, решила я, забуду о Слоистом Сне на пару месяцев.
Если бы я ещё знала, чем мне аукнется это решение…
"Вольный" город Дериг поразил Клина. Во-первых, редкостной пестротой: создавалось чёткое ощущение, что единой моды на одежду, обувь и головные уборы здесь просто не существует, но каждый стремится выделиться, напялив что-нибудь поярче. Даже почтенные матери семейств и респектабельные лавочники норовили украсить себя чем-нибудь пёстрым, пышным, желательно с кружевами. Богатые жители богатого края. И безопасного: второй причиной удивления стало полное отсутствие гор