Интересны идея маневра— с северо-западного направления, и время похода — зима.
Русские войска имели опыт зимних походов. Так, в январе 1450 г. великий князь Василий Васильевич с крупными (по-видимому) силами совершил поход на Галич и овладел этим городом, нанеся решительное поражение Шемяке; в походе использовались замерзшие русла рек Обноры и Костромы.[157] В январе 1452 г. великий князь Василий совершил новый большой поход, от Ярославля к Костроме и Устюгу, а юный великий князь Иван ходил на Кокшенгу, до устья Ваги и Осинова Поля.[158] Опыт организации таких походов был, вероятно, использован в зимнем походе 1467/68 г. Однако теперь войска шли «без пути» — лесными тропами для сохранения тайны — не по обычным дорогам.
Суда по позднейшему опыту, сосредоточение сил в Галиче должно было занять достаточное время, во всяком случае, несколько недель. Выдвижение к Галичу могло начаться в октябре-ноябре, т. е. сразу после отражения атаки казанцев.
Поход зимой на Черемису рассматривался, вероятно, как вспомогательный удар — для разорения вражеской территории. Едва ли перед войсками князя Семена Романовича Ярославского могли быть поставлены более серьезные стратегические задачи.
Рассказ летописи о походе прерывается кратким известием о поставлении архиепископа Ростовского Вассиана (тоже выделенным киноварным заголовком). Это событие датировано 13 декабря, что подчеркивает хронологическую последовательность летописных рассказов.[159] Рассказ о походе летописец излагает, прерывая его для другого известия. Видимо, рассказ о походе он передавал по какой-то имевшейся в его руках записи. Эта запись содержала точные даты.
«Тое же зимы 6 Генваря на Крещение Господне рать веянного князя прииде в землю Черемисскую».[160]
Поход длился месяц, что говорит о медленности движения через густой лес, о преодолении значительных трудностей.
Этот марш-маневр в зимнее время представляет большой интерес в тактическом и стратегическом отношениях. Преодоление лесного пространства в условиях сильных морозов свидетельствует о выносливости войск и обеспечивает достижение стратегической внезапности.
Нападение на Черемисскую землю было, по-видимому, действительно неожиданным — о сопротивлении ничего не говорится. Земля была предана огню и мечу — в соответствии с обычаями средневековой войны. «Кони их и всякую животину чего нелзе с собою имти, то все иссекоша… » Кони, представляющие вообще большую ценность для ратных людей, в данном случае были не нужны. «А за один день до Казани не доходили» — очевидно, не встречая организованного сопротивления.[161]
«И взвратишася приидоша к великому князю все по здорову». По буквальному смыслу летописи, дети боярские Двора не остались в Галиче, а возвратились в Москву. Зимний поход был единовременной акцией, не рассчитанной на продолжение.
Разорение чужой территории в войнах Средневековья — не просто проявление бессмысленной жестокости и не просто средство обогащения участников похода (… в полон поведоша… а что было живота их, то все взяша…). Не занятие вражеской территории, не овладение каким-либо пунктом на ней с целью дальнейшего удержания его в своих руках, а опустошение этой территории — вот задача подобного рода действий, хорошо известных всей Европе.[162] Такие действия преследовали цель экономического ослабления противника и его морального подавления (устрашения). Разоренная, опустошенная земля на какое-то время не могла стать базой для вражеских войск.
«А Муромцем и Новгородцем велел князь великий воевати по Болзе. И те шедше повоевали горы и бараты по обе стороны».[163]
Удар на Черемисском направлении с северо-запада сопровождался ударом с запада — по Волге. Одновременное нападение с двух направлений могло преследовать цель ввести противника в заблуждение относительно главного удара, заставить разделить свои силы, перейти к обороне.
Дети боярские Двора в походе по Волге, по-видимому, не участвовали. В поход ходили местные силы — служилые люди, возможно, с участием городского (земского) ополчения. Никаких подробностей этого похода летопись не сообщает, что может свидетельствовать о его ограниченном масштабе. По-видимому, по своему характеру этот поход был аналогичен походу из Галича — ближайшей целью было «повоевати», т. е. разорить и разграбить. Одновременный удар с двух направлений был, по-видимому, успешным, хотя к крупным результатам не привел. Зимние похода, по всей вероятности, преследовали и разведывательные задачи — ознакомление с театром военных действий, с силами и тактикой противника.[164]
Рассказ великокняжеской летописи о зимних походах 1467/68 г. носит по преимуществу официальный характер. Его источниками могли быть какие-то официальные документы: записи распоряжений великого князя и донесений воевод. В руках летописца эти документы подверглись, по-видимому, обработке — они были сокращены и сведены в единое целое и, возможно, соединены с рассказами участников событий, сохранившими эмоционально-оценочные черты (лютые морозы, полное разорение земли).
Это известие без существенных изменений вошло в Никон, летопись, что косвенно подтверждает его официальное значение.
Тип. летопись приводит свое известие: «Тое же зимы ходиша Галичане и с ними Двора князя великого полки на Черемису, и повоеваша их, и полон вземше, отъидоша. Быта же тогда мразы велицы, иззябша мнози».[165] Подчеркнутое участие галичан — вероятно, это местная обработка и сокращение официального источника: опущены даты, имя воеводы, некоторые характеристики событий.
В осенне-зимней кампании 1467/68 г. можно отметить несколько характерных моментов.
Во-первых, великий князь личного участия в походах не принимает, что расходится с прежней практикой.[166]
Вторая особенность — находясь в своей ставке, великий князь рассылает директивы воеводам и таким образом осуществляет свои функции главнокомандующего.
Третья особенность — в зимнем походе войска действуют на двух не зависимых друг от друга операционных направлениях. Руководство войсками в этих условиях могло осуществляться только из Ставки. Это требовало наличия соответствующего аппарата управления, хотя бы самого элементарного — для оформления директив великого князя и фиксации донесений воевод. В этом аппарате управления можно видеть зародыш нового явления — центрального военного ведомства в его первоначальной форме, по всей вероятности — в составе канцелярии великого князя.
Бели осенний поход Касыма носил характер скороспелой акции, был плохо подготовлен, совершен недостаточными силами и потерпел полную неудачу, то дальнейшие события осенне-зимней кампании отражают целенаправленную и продуманную работу оперативно-стратегической мысли. Приведение городов в осадное положение на широком фронте, создание оборонительных (заставы) оперативных группировок с поставленными перед ними активными задачами — проявление действенного руководства войсками из Ставки.
Наступление по двум направлениям было связано с большим риском, вело к разделению сил и создавало известную опасность для каждой группировки. Этот риск можно было ослабить, во-первых, энергичными наступательными действиями каждой группировки, что не позволяло противнику сосредоточить достаточные силы против каждой из них; во-вторых, внезапностью удара с неожиданного направления — таким был поход Северной рати князя Семена Романовича Ярославского через нехоженые лесные тропы в условиях суровой зимы.
Можно отметить, что Северная рать, несмотря на своя успехи, была по размерам небольшой. Об этом свидетельствуют молодость воеводы и сам характер набеговых действий.
Силы, действовавшие на волжском направлении, также едва ли были крупными. Об этом косвенно свидетельствует отсутствие имен воевод и сама постановка задачи «повоевать горы и бараты».
Главные силы русских войск еще не были введены в действие, и это — одна из основных особенностей осенне-зимней кампании 1467/68 г.
Известия об этой кампании носят характер контаминации — соединения официозного и частного источников (рассказов участников и местных записей). И те и другие летописец подвергает обработке. Следует отметить, что известия, восходящие к официальному источнику, не носят характера разрядных записей. Возможно, этих записей как таковых еще не было, и назначения воевод оформлялись как-то иначе.
Рассказав о зимних походах, великокняжеский летописец продолжает свое повествование.
«Тое же зимы князь великий за три недели до Великого заговенья (т. е. 7 февраля. — Ю. А.) поиде к Володимерю. ас ним братия его, князь Юрий, да князь Борис, да сын его князь Иван, да князь Василий Михайлович Верейский, и вси князи их и бояре, и воеводы, и со всеми людьми».[167]
Это первое летописное известие о выступлении великого князя Ивана Васильевича из Москвы. Отъезды его из Москвы имели место и раньше и были, вероятно, нередки. Так, в апреле 1467 г. он находился в Коломне[168] — важнейшем пункте южной оборонительной линии. О частых и долгих повадках великого князя пишут и иностранные современники. «У него был обычай ежегодно посещать некоторые местности своей страны», — пишет об Иване III Амброзио Контарини, посетивший Москву в 1476 г. Тот же Контарини отмечает особый интерес великого князя к южной окраине, «где жил один татарин, который за княжеское жалованье держал пятьсот всадников… они стоят на границах с владениями татар».