Ю. А.), а веля Пскову в Великом Новегороде положити розметнии грамоти в другую неделю заговев Петрово говение (16 июня. — Ю. А.) за великого князя обиду, а князь велики за вашими назавтреа в понедельник (17 июня. — Ю. А.) свои граматы положит».[263] Наказ Шачебальцеву предусматривал, таким образом, не только директиву об объявлении войны, но и точную дату доставки в Новгород разметной грамоты, согласованную с доставкой соответствующей грамоты из Москвы.
Расстояние от Москвы до Пскова Шачебальцев проехал за 15 дней, делая в среднем по 30–40 верст в день. Такая медлительность великокняжеского посла, ехавшего с чрезвычайно важным заданием, может объясняться только плохим состоянием дорог, еще не просохших от весеннего паводка. В этих условиях 180 верст от Пскова до Новгорода[264] гонец с разметной грамотой мог покрыть за 4–5 дней, т. е. должен был выехать не позднее 12 июня. Гонец из Москвы с аналогичной грамотой должен был выехать не позднее 4–5 июня (от Москвы до Новгорода — 500 верст). Все это было рассчитано в канцелярии великого князя — своевременной доставке разметных грамот придавалось, очевидно, большое значение. Псковичи должны были доставить свою грамоту на день раньше, чтобы исключить возможность дальнейших «шотчаний» (проволочек) с их стороны.
Отправка грамоты во Псков означает начало стратегического развертывания великокняжеских войск. «В 31-же день месяца Майя в пяток послал великий князь Бориса Слепца к Вятке веля ити им на Двинскую землю ратью же. А к Василью Федоровичи посла на Устюг, чтобы с Устюжаны на Двину же ратью пошел, а зжидал бы ся з Борисом да с Вятчаны».[265]
Так обозначается направление удара на Двинскую землю (Заволочье), важнейший источник богатства новгородской господы. В поход на Двинскую землю должна была, очевидно, идти судовая рать — пешее земское ополчение северных земель, не знавших развитой служилой системы.
«Месяца Иуня 6 в четверток на Троицкой неделе отпустил князь великий воевод своих с Москвы, князя Данила Дмитриевича Холмско-го да Федора Давыдовича со многим воинъством, с ними же и князя Юрья Васильевича и князя Бориса Васильевича дети боярьские многи. А велел тем князь великий ити к Русе».
Запись официального характера, напоминающая разрядную, но без распределения воевод по полкам. Движение начинает первый эшелон великокняжеских войск. Уже с 23 мая работает военно-походная канцелярия, фиксирующая распоряжения и действия великого князя.
Операционное направление Москва — Руса хорошо знакомо московским воеводам. Именно по этому направлению (через Волок) шли войска великого князя Василия Васильевича в зимнем походе 1456 г. Выход к Русе воевод князя Ивана Стриги Оболенского и Федора Басенка привел к бою с новгородским войском. Решительная победа москвичей заставила новгородцев просить мира. Действительно, Руса — важнейший стратегический пункт, овладение которым выводит на ближние подступы к Новгороду.
Князь Данило Холмский — участник войны с Казанью.
Второй воевода, Федор Давыдович (Хромой) — выходец из знатнейшего боярского рода Ратшичей. Его предок — герой Невской битвы. Сам Федор Давыдович упоминается в 1471 г. впервые, что может свидетельствовать о его сравнительной молодости (ум. ок. 1492 г.).[266]
В состав войска, отправленного к Русе, входят, в частности, служилые люди Дмитровского и Волоцкого уделов — они идут в поход с воеводами великого князя, а не своих удельных князей, как предусматривалось старыми межкняжескими докончаниями.»[267] Это свидетельствует о снижении роли удельно-княжеских воевод.
«А в 13 того же месяца в четверток отпустил князь велики князя Василия Ивановича Оболенского Стригу с многими вой, да с ним князей царевичей Даньярова с многими Татары, а велел тем ити на Волочек да по Мете».
В существующем списке Моск. летописи — явная ошибка. Князь Оболенский Стрига — не «Василий Иванович», а Иван Васильевич. Войско князя Стриги Оболенского должно было совершить глубокий обход Новгорода с востока, отрезая его от северных владений. Включение в войско отрядов татарского царевича свидетельствует, что эти силы должны были обладать особой подвижностью — их путь на Новгород был самым длинным.
Князь Иван Стрига — один из старых и наиболее опытных воевод. Первое упоминание о нем относится к 1446 г., когда он участвовал в борьбе за освобождение Василия Темного. В 40–50-х гг. он получил богатый боевой опыт, в частности, в походе на Новгород в 1456 г. В 1467 г. вместе с царевичем Касымом совершил неудачный поход на Казань.
Деловой стиль военно-походного дневника прерывается обширным рассказом о молебствиях, совершаемых великим князем. Посещение храмов и молебны — в данном случае не только нравственный долг верующего православного человека, но и важная идейно-политическая акция. Снова и снова подчеркивается категорический императив похода — «не яко на христиан, но яко на иноязычник и на отступник правословия».[268]
Впервые за девять лет своего великокняжения Иван III отправляется в боевой поход (до этого известно его участие в походах 1452 г. на Шемяку и в 1458 г. — на Оку против татар). Как видим, это событие обставлено с необычайной торжественностью, ему придается исключительное нравственно-политическое значение. Великий князь, поборник и защитник православия, выступает против отступников-еретиков.
С великим князем идет третий эшелон русского войска.
«А с ним царевич Даньяр и прочий вой великого князя, князи его мнози и воеводы со многою силою». С великим князем идет его военно-походная канцелярия, которая продолжает точно фиксировать даты и события.
«Приде же князь великий на Рождество Предтечево (24 июня. — Ю. А.) на Волок».
Переход от Москвы до Волока Дамского занимал 4 дня — по 25 верст в день.
«Так же и братиа великого князя поидоша кождо их от себя, князь Юрий Васильевич из своея отчины, а князь Андрей Васильевич из своея отчины, а князь Борис Васильевич из своея отчины. А князь Михайло Андреевич с сыном Василием из своея отчины».
Волок на Ламе — сборное место войск, идущих на Новгород. В 1456 г. в походе великого князя Василия «бывшу же ему на Волоце, и ту приидоша к нему братиа его и вси князи и воеводы его со множеством воинства».[269]
В отличие от краткого известия 1456 г., рассказ 1471 г. содержит важные сведения о сосредоточении войск. Князья-братья идут со своими полками из своих уделов на место сбора войск. Но уже известно, что часть служилых людей князя Юрия и князя Бориса отправлена в первом эшелоне с воеводами великого князя на Русу. Князья Юрий и Борис приходят к Волоку только с частью своих сил. Таким образом, Дмитровский полк князя Юрия и Волоцкий полк князя Бориса не представляют единого целого — их силы распределены по двум эшелонам, и только часть их идет со своими князьями, как предписывалось в традиционных докончаниях московских князей. Передача части служилых людей удельных князей под непосредственное командование великокняжеских воевод соответствует общей тенденции усиления великокняжеской власти и, в частности, — ее военных функций. Великий князь все в большей мере выступает в роли распорядителя военных сил всего великого княжения Московского, командные функции его братьев соответственно снижаются. Судя по рассказу летописи, организационно-тактическое единство мог сохранить только Углицкий полк князя Андрея Большого. Этому полку предстоял наиболее долгий путь до Волока; возможно, именно поэтому его части не были включены в первый эшелон, а остались под знаменами своего князя. Князья Михаил Андреевич и его сын Василий имели служилых людей в двух удаленных друг от друга уездах. Если служилые люди с Вереи и Рузы могли идти к Волоку во главе со своими князьями, то белозерским служилым людям предстоял до Волока долгий путь, и их более целесообразно было использовать на северном операционном направлении вместе с устюжанами и вятчанами.
Сбору войск на Волоке предшествовала, очевидно, рассылка директив великого князя — приказов о мобилизации. Затем следовали сама мобилизация служилого ополчения и марш-маневр к месту сбора. На все это требовалось более или менее значительное время, считая средний суточный переход для конницы 30–50 верст. От Углича до Волока (200 верст), например, можно было пройти не менее чем за 5–6 дней, князь Андрей должен был выступить не позднее 18 июня, а начать сбор своего полка еще не менее чем за неделю раньше. Но прежде князь Андрей должен был еще приехать из Москвы, где он был на соборе, для этого тоже нужно было прислать со своим служилым человеком соответствующий приказ, на что требовалось еще около недели. Мобилизация служилого ополчения удельных князей фактически началась не позже двадцатых чисел мая, сразу после собора, а возможно, еще раньте.
«А на Москве оставил князь великий сына, великого князя Ивана, да брата своего князя Андрея Меньшого».
Иван Молодой здесь впервые назван великим князем. Была ли официальная процедура возведения его в великокняжеское достоинство, остается неясным. Во всяком случае, можно считать, что его положение наследника этим титулом окончательно легитимизировалось. В то же время очевидно, что должностных функций на данном этапе в возрасте 13 лет он не нес. Его оставление на Москве носило титулярный характер.
Менее понятно, почему на Москве был оставлен Андрей Меньшой — вполне дееспособный в свои 19 лет. Об участии в походе на Новгород вологжан — его служилых людей — сведений также нет, хотя еще в 1469 г. вологжане ходили в поход на Казань с воеводой своего князя.
«На Петров день (29 июня. — Ю. А.) прииде князь великий в Торжок. Приидоша же к нему в Торжок воевода великого князя Тферьского, князь Юрий Андреевич Дорогобужский да Иван Микитич Жито со многими людьми на помочь на Новогород же».