Суть распоряжений великого князя — точная дислокация сил, стянутых к Новгороду. Дислокацию, объявленную после перехода Ильменя, можно сравнить с разрядной записью 24 ноября (табл. 2).
Как видно, между распределением воевод в записи 24 ноября и дислокацией, помеченной в ПД 27 ноября, только одно существенное отличие: князь Холмский, возглавлявший Передовой полк и правофланговую группу, оказался размещенным на левом фланге, в Аркажском монастыре.
Видимо, князь Холмский после занятия объектов на правом берегу получил другое назначение, уступив свое место во главе правофланговой группировки другому воеводе — скорее всего, Федору Давыдовичу, который назван первым в числе воевод, оставшихся на правом берегу.
«Того же месяца 29 пришел под Новгород князь Борис Васильевич после брата своего великого князя на третий день, и князь великий велел стати ему на Кречневе в владичне селе вниз по Волхову».
По разрядам 19 ноября князь Борис стоял во главе полка Левой Руки. Часть этого полка во главе с князем Василием Михайловичем Верейским уже прибыла на место после перехода через Ильмень и была расквартирована на правой стороне реки, на Лисичьей горке. Полк Левой Руки, таким образом, перестал представлять собой единое целое, будучи разделен на две группы, далеко стоящие друг от друга. Выдвижение войск вниз по Волхову с его левой стороны обозначало окружение города с севера.
Основным политическим центром Новгорода была, очевидно, Софийская сторона — именно поэтому здесь были сосредоточены главные силы осаждающих.
«Месяца Ноября 30 в неделю князь великий велел всем воеводам по корм посылати людей половину, а другую у себя оставляти. А срок им по корм 10 дней, а на 11, в четверток по Николе дни велел всем быти под городом, где бы хто ли был».
Запись отражает заботу о продовольствии войск и о сохранении их боевой готовности. Стоит ли говорить, что войска, посланные «по корм», добывали последний у местных жителей без особых формальностей — скорее всего, путем простого грабежа, что в Средние века практиковалось повсеместно на чужой территории (а нередко и на своей). Во всяком случае, предполагалось, что за 10 дней войска смогут пополнить свои запасы и отдохнуть. Такое распоряжение исходило от ГК — сами воеводы, очевидно, не имели формального права на подобную инициативу[409] — не могли дробить свои силы.
«Того же дни» послан Севастьян Кушелев к псковскому наместнику и «псковской рати», чтобы пошли «не мотчая и с пушками, и со всею приправою по первому приказу, и Севастьян сретил их у Солци на Шелонь».
Псковская рать двинулась в поход, вероятно, после приказания, отправленного 21 ноября с Петелей Паюсовым, т. е. не ранее 25 ноября. Кушелев мог их встретить 2 декабря, они за 7 дней прошли примерно 150 верст, по 20 верст в день. Это довольно много, если учесть, что они шли «и с пушками, и со всею приправою».
Ставка держит в руках управление не только войсками, стянутыми к самому Новгород, но и псковской ратью.
«Декабря 1 в понедельник» переговоры с новгородской делегацией в Ставке на Паозерье продолжались, и выступления сторон изложены в ПД.
«Того же дни, царевич Даньяр пришел под город, а с ним воевода великого князя Василий Образец с Боровичи. И князь великий велел царевичю Даньяру стати в Кириллове манастыре да у Андрея Святого в манастыре на Городищской же стороне. А приставом царевичевым, князю Петру Оболенскому да князю Ивану Звеньцу, велел стати на Ковалеве в манастыре.
А Василью Образцу с Боровичи велел стати у Спаса в манастыре на Болотове».
Вновь прибывшие силы были размещены на Торговой стороне. Любопытно. что при царевиче Даньяре состоят приставы высокого ранга — они и советники, и наблюдатели, и посредники.
«Того же месяца 3 пришел под город князь Андрей Васильевич Большой, и князь великий велел ему стати у Воскресенья на Деревянице, а тферьскому воеводе князю Михаилу Федоровичу велел стать с полком своим у Николы на Островке».
Вновь пришедшие силы размещаются на правом берегу Волхова, растягиваясь по течению реки к северу. По разрядам 19 ноября эти силы входили в полк Правой Руки.
5 декабря состоялась очередная встреча великого князя с новгородской делегацией — последней был предъявлен ультиматум.
«А того же дни прииде к великому князю от наместника его псковского князя Василия Васильевича и от псковского войска посадник псковской Василий Епимахов с тем, что наместник его… с псковским войском пришли на его государя своего дело со всем с чем им велел быти к себе, и где велит им стати. И князь великий князю Василью велел стати в Бискупицах, а посадником псковским с лучшими людьми велел стати в Федотиине селе Исаковы жены Полинаръина, а прочим Псков и чем младым велел стати в манастыре у Троицы на Веряжи да и на Клопске».
Военная организация Пскова сохраняет черты своеобразия. Посадник Василий Епимахов выступает не только от имени князя-наместника. но и от «псковского войска». Это не служилое ополчение, а земская, городовая «рать». И ПД, излагая дословно (или близко к тексту) посольство Епимахова, приводит соответствующую терминологию. Характерно и отношение великого князя к псковскому войску: здесь различаются, кроме князя-наместника, две категории — посадники с «лучшими людьми» и «прочие люди», и эти категории дислоцируются по-разному. Следует вспомнить систему мобилизации во Пскове, отраженную в Пск. летописи: бояре «рубятся» всем городом на вече, «прочие» — по своим улицам и концам. При осаде Новгорода псковские войска размещаются на внешнем обводе блокадного кольца.
«Того же месяца б велел князь великий мост чинити на реце Волхове своему мастеру Аристотелю Фрязину под Городищем».
«И той мастер учинил таков мост под Городищем на судех на той реце, и донеле же князь великий одолев возвратися к Москве, а мост стоит. На предана же возвратимся».
Как видим, запись от б декабря состоит из двух частей.
В первой излагается повеление великого князя о строительстве моста через Волхов. Этот мост давал возможность беспрепятственного и быстрого маневра силами по обоим берегам реки, что имело весьма большое значение, особенно в случае штурма города или вылазки осажденных. Из этого же текста узнаем, что с войсками великого князя шел строитель Успенского собора — при войсках были и строительные подразделения, инженерные части, необходимые при осаде города. Осада города, видимо, планировалась с самого начала.
Не меньший интерес представляет и вторая часть записи. Она раскрывает механизм составления летописного текста на основе ПД. В руках летописца был текст ПД, и он вносил в свою летопись соответствующие записи под соответствующими числами, не забегая вперед и держась близко к тексту — воспроизводя дословно (или почти дословно) свой источник. И только один раз он позволил себе заглянуть вперед, нарушить строгую хронологию, составляющую основную нить его повествования. Походный дневник попал в руки летописца после похода, после возвращения великого князя в Москву, когда было известно, что мост Фиораванти «на судех» еще существует.
«Того же месяца декабря 7 прииде к великому князю владыка из Новагорода» и состоялся очередной раунд переговоров, подробно изложенный в ПД.
«Того же дни в неделю приидоша к великому князю под Новгород Псковичи, наместник великого князя, а Псковской князь Василей Васильевичь Шуйской, а с ним посадницы Псковский со многими вой, посадник Алексей Васильевич Качанов… и иные посадьники и дети посадничьи и боаре и дети боарьскые и многие Псковичи».
«Декабря 30 вторник прииде к князю великому служити князь Василей Шуйский из Новагорода, и приять его князь великий, и почти его, и дары дасть ему». Переход на сторону великого князя формального руководителя обороны города — свидетельство нарастающего морального разложения в стане осажденных, все в большей мере осознающих безвыходность своего положения. До капитуляции города оставался только шаг, и он был сделан на переговорах 6 января, когда новгородцы приняли все основные требования великого князя.
Кампания 1477 г. кончилась, а вместе с ней и записи в ПД, отражающие военные события. Но ведение дневника как такового продолжается. Последняя запись в нем: «Месяца Марта 5 на Москву прииде князь великий в четверток на 5 неделе поста».[410]
Дальнейшее изложение событий теряет дневниковый характер:
«Тое же зимы Казанский царь ходил на Вятку… Тое же зимы месяца Декабря б поставлен на Москве митрополитом Геронтием на Тверь на владычество священноинок Вассиан…»
Таким образом, основа известий Моск. летописи о походе 1477 г. — это походный дневник Ставки великого князя, который велся с начала похода до возвращения великого князя в Москву. При этом можно отметить три особенности текста Моск. летописи. Во-первых, записи ПД приведены с известным сокращением — не за все дни, хотя, надо полагать, в ПД отражались именно ежедневные события. Во-вторых, в состав ПД включены разрядные записи. В-третьих, текст летописи в своем теперешнем виде был составлен уже после возвращения великого князя в Москву. Перед нами, таким образом, не сам ПД как таковой, а его летописная редакция, судя по всему, весьма близкая к своему первоисточнику, но все же не идентичная ему. Особый интерес представляет включение в текст рассказа летописи разрядных записей. Скорее всего, эти записи с самого начала входили в состав ПД (а не были внесены в текст позднее, при летописной его обработке).
В известном нам виде ПД — основной источник для реконструкции хода событий кампании 1477 г., в первую очередь — деятельности ГК.
Обстоятельным источником о кампании 1477 г. является также Пск. летопись по Строевскому списку.[411]
Последняя кампания против Новгорода, как и предыдущие, сопровождалась бедствиями для мирных жителей Новгородской земли как территории, охваченной военными действиями, но с окончанием кампании наступил мир и вчерашние враги превратились в подданных великого князя, жителей одного из городов Российского государства.