[630] Интересен состав депутации: кроме перечисленных лиц в нее входили «инии мнози бояре и земские люди все». Капитуляция Твери была, следовательно, делом не только феодальной верхушки, еще остававшейся в городе, но и рядовых горожан, основной массы жителей города. И это счел нужным подчеркнуть официозный московский летописец.[631]
С сопротивлением Твери было покончено. Вставал вопрос о дальнейшей судьбе столицы Тверской земли. «И князь великий послал в город Юрия Шестака да Константина Маленкина и диаков своих, Василия Долматова, да Романа Алексеева, да Леонтия Алексеева, велел горожан всех к целованию привести».[632] Итак, вопрос о будущем Твери был решен однозначно: жители стольного города были приведены к присяге и тем самым стали подданными государя всея Руси, гражданами Русского государства на общих началах, как новгородцы и владимирцы, ярославцы и костромичи. Тверское великое княжение как таковое, как особый политический организм прекратило свое существование.
Тверь сразу становится интегрированной частью Русского государства. Город не завоеван, не взят на щит, а как бы добровольно присоединился. Став подданными, целовав крест, тверичи тем самым попадают под защиту великокняжеской власти. Именно поэтому должностным лицам, посланным великим князем, вменяется в обязанность «гражан… от своей силы беречи, чтобы их не грабили».[633] Еще через три дня, 15 сентября, состоялся въезд в Тверь государя всея Руси и его сына: они присутствовали на обедне в Спасском соборе, патрональном храме Тверской земли. Здесь же, по-видимому, было объявлено важное политическое решение: великий князь «дал ту землю сыну своему, великому князю Ивану Ивановичу».[634] 18 сентября новый правитель Тверской земли «въехал в город Тферь жити», а 29 сентября Тверской поход закончился: «… великий князь Иван Васильевич приехал на Москву, взяв город Тферь».
С ликвидацией Тверского княжества исчезает важный и опасный плацдарм литовского политического влияния и потенциальной агрессии, глубоким клином врезавшийся в русские земли. Безопасность столицы Русского государства с северо-западного направления становится теперь надежно обеспеченной, как и безопасность всего Верхнего Поволжья. В этом плане включение Твери в состав Русского государства — крупный военно-политический успех Ивана III, сравнимый по своему масштабу и значению с присоединением Новгорода.
Кампания 1487 г.
Особого интереса эта кампания у дореволюционных историков не вызывает. Н. М. Карамзин[635] и С. М. Соловьев ограничиваются кратким пересказом летописных известий. А. Е. Пресняков сказал о ней несколько слов в подстрочных примечаниях.[636] Значительно больше внимания уделил этому сюжету К. В. Базилевич. Используя Воск, и Уст. летописи, Шукинскую разрядную книгу, он дал краткий очерк хода событий.[637]
Краткий очерк приводит и новейший исследователь В. А. Волков.[638]
Е. А. Разин — автор наиболее обстоятельной работы по военной истории, вышедшей в советское время, и уделявший много места событиям военной истории России, о кампании 1487 г. не упоминает вовсе.[639]
Тем не менее эта кампания заслуживает внимания как в историко-политическом, так и в военно-историческом аспекте.
Основным источником сведений о большом походе на Казань в 1487 г. являются летописи и разрядные записи (РЗ). В качестве источника могут быть использованы также сведения Герберштейна и посольские дела.
Моск. летопись по Уваровскому списку в дефектном виде[640] передает рассказ, который полностью содержится в Никон, летописи под заголовком «О Казанском взятии».[641]
В известии приводятся имена воевод: князя Данилы Дмитриевича Холмского, князя Александра Васильевича Оболенского, князя Семена Ивановича Ряполовского. Содержатся точные даты — 11 апреля (Великий четверг) — отправка войска; «на другой неделе по Велице дни во вторник 24 апреля» — отправка Магмет-Аминя; 18 мая, четверг «на 5 неделе по Велице дни» — приход воевод под Казань; 9 июля — взятие Казани; 20 июля — получение вести об этом в Москве.
Эти известия имеют признаки официального характера, восходящие к документальному первоисточнику, содержавшему точные даты и сведения, расположенные в хронологическом порядке. Таким первоисточником могли быть донесения воевод. Вместе с тем, однако, надо отметить некоторые неточности. Пасха в 1487 г. приходилась на 15 апреля, следовательно, 11 апреля, день отправки войск по Никон., был не четверг, а среда, а 18 мая — день подхода к Казани, не четверг, а пятница.
Известие Никон, не содержит никаких подробностей ни о составе войск, отправленных под Казань, ни о ходе боевых действий.
Это же известие в Вол.-Перм., Сп.-Прил., Тип.[642]
Ерм. приводит краткое известие: «Посылал князь великий к Казани своих воевод, князя Данила Дмитриевича Холмского да князя Семена Ряполовского и многое множество войску с ним, и конников, и судовников, и град взяша, и царя поймали… А в Казани посадиша брата его меньшего на царьство, и бысть тишина велми в тех странах от Татар».[643]
Это известие, несмотря на свою краткость, содержит важные сведения, говоря о «конниках» и «судовниках».
По сведениям Соф. II и Увар.: «Того же лети [6995] гибло солнце на Ильин день. И в той же день пригонил от Казани князь Федор Хрипун Ряполовский, подая весть великому князю, яко воеводы его Казань взяли и царя поймали. Князь же великий рад быв и посла к митрополиту, повеле молебная свершити. Митрополит же повеле звонити во все колоколы, и по всему граду повелением великого князя молебная свершиша и хвалу Богу въздиша. Царя же приведоша на Москву в четверк, за неделю до Оспожина дни и посадиша в городе на княжь Данилова дворе Александровича Ярославского»[644].
Последняя часть рассказа — о торжествах в Москве по случаю победы — могла быть позаимствована из официального источника.
Самостоятельный рассказ о походе 1487 г. приводит Уст. летопись. Она называет имена воевод — князя Данилы Холмского и князя Семена Ряполовского (т. е. воевод судовой и конной ратей), говорит о совместном приходе их под Казань, а главное — содержит довольно подробное описание боевых действий. Такого описания в других источниках нет — у устюжского летописца могла быть своя информация, может быть, от участников событий. Это наводит на мысль об участии устюжан в походе. Летопись приводит только одну дату — взятие Казани 9 июля. Отсутствие других дат может свидетельствовать о неофициальном характере источника. Концовка рассказа носит вполне официальный характер и могла быть заимствована из какого-то документального источника: «Князь великий воевод своих изъжал овал, а бояр и детей боярских хто чего достоин. А царя Алехама посадил на Вологде за сторожи с материю и со царицею. А княжат и княгинь и татар розсажал по посельским, а иных привел к роте, что им государю хотеть великому князю добра, и отпустил их в Казань».[645]
Итак, в нашем распоряжении четыре основных летописных рассказа о походе 1487 г. Каждый из этих рассказов имеет свои достоинства и недостатки с точки зрения возможности реконструкции реального хода событий.
Все четыре рассказа не противоречат, а в значительной мере дополняют друг друга.
Разрядная книга 1475–1605 гг. (РК-05) о казанских событиях 1484–1487 гг. содержит четыре записи.
1. Под 6992 (1484) годом — об отправке воевод на казанского царя Алехама: «и воевода тады Казань взяли, а Магмет-Амина царя в Казани на царство посадили, по великого князя наказу».
2. Под 6993 годом: «Государь князь великий… отпустил на Казань Алегама царевича, а с ним послал воевод своих… на Магмет-Амина царя. И Алегам царевич, пришед, сел на Казани, а Магмед-Амин, царь с Казани збежал».
3. Под 6994 годом: «великий князь послал в Казань к Махмед-Аминю царю доя береженья воевод своих… по его Магмед-Аминева присылке, что он хотел братью свою меньшую великому князю выдать. И князи казанские ему братьи выдать не дали, а самого Магмед-Амина хотели убить, и он ушел [к] великого князя воеводам. И казанцы прислали за ним бить челом, и он с ними помирился, сел опять на царство на Казани».
4. Под 6995 годом: «В лето 6995 году взятье казанское при великом князе Иване Васильевиче всея Руси.
Согнал с Казани Магмед-Амина царя брат ево Алехам, а пришол из Натай по слову с казанцами.
И князь великий… послал под Казань Магмед-Аминя царя да воевод своих на царя Алехама казанского…»[646]
Разрядная книга 1475–1598 гг. (РК-98) записи 6992 г. не содержит, а известия 6993 г. излагает так: «…отпустил князь великий на Казань, на Алегама царя, царевича Магмедеминя, а с ним послал воевод своих… И Алегам збежал, а па Казани сел Магмедемин».[647]
Запись 6994 г. в общих чертах совпадает с записью в РК-05.
Таким образом, если, по РК-05, поход 1485 (6993) г. был совершен против Магмет-Амина и имел следствием утверждение на царство Алегама, то по РК-98 дело обстояло как раз наоборот.
Представляется, что в этом случае в РК-05 допущена ошибка.