[672] О его командных функциях до 1489 г. в наших источниках известий нет. Но надо иметь в виду, что разрядных записей до 1489 г. вообще дошло очень мало. Можно только сказать, что Щеня ни в 1477, ни в 1487 гг. (в походе на Казань) не был полковым воеводой.
В дальнейших походах 90-х гг. он играл выдающуюся роль, взяв Вязьму, а в 1500 г. одержав блестящую победу над литовцами на Ведроше. Последнее упоминание о нем относится к 1515 г.[673]
Второй воевода Большого полка — князь Андрей Семенович Чернятинский, из рода тверских князей, оказавшихся на великокняжеской службе при падении Тверского великого княжения.[674] В разряде он упоминается единственный раз, из чего можно заключить, что он не имел ни большого боевого опыта, ни успешного продвижения по службе. Можно думать, что второй воевода Большого полка был только помощником первого и самостоятельной командной роли не играл. Он не являлся адресатом директив великого князя. Однако включение князя Чернятинского в число полковых воевод может свидетельствовать о наличии в составе Большого полка тверских служилых людей.
Первый воевода Передового полка Григорий Васильевич Поплева Морозов — представитель старого московского боярского рода. В источниках Григорий Поплева известен с 60-х гг.,[675] а первое упоминание о нем в разрядах относится в 1475 г., когда он один в «походе миром» на Новгород был в числе бояр великого князя (назван девятым из одиннадцати).[676] Он, бывший наместником в Новгороде Великом и (позднее) в Вологде, в 1485 г. во время похода на Тверь оставлен в Москве в числе бояр «у великие княгини» (назван на первом месте). Большой военной карьеры он не сделал — после 1489 г. в разрядах не упоминается. По должности первого воеводы Передового полка он был ближайшим заместителем командующего и «писался в грамате к великому князю». Тот факт, что во главе Большого и Передового полков вдут бояре, свидетельствует о значении и масштабах похода.
Второй воевода Передового полка — Андрей Иванович Коробов, из тверских бояр. В походе на Вятку он упоминается в разрядах впервые. По-видимому, он хорошо проявил себя и впоследствии не раз занимал командные посты.[677]
Первый воевода полка Правой Руки князь Владимир Андреевич Микулинский — из бывших тверских удельных князей, новых подданных государя всея Руси.[678] Князь Владимир упоминается здесь в разрядах впервые, но впоследствии он неоднократно ходил в походы в качестве полкового воеводы.[679]
Второй воевода полка Правой Руки Василий Борисович Бороздин — представитель тверского служилого рода.
На московской службе трое братьев Бороздиных (Иван, Петр и Василий) принимали активное участие в походах, занимая должности полковых воевод. Сам Василий в 1489 г. упоминается в разрядах впервые, но впоследствии ходил и на Литву, и на Свею, и на Казань.[680]
В полку Правой Руки идет также воевода князя Андрея Углицкого Михаил Константинович — вероятно, со служилыми людьми своего князя. Это — наследник старой военной системы, отраженной в межкняжеских договорах начиная со времен Калитичей и устанавливавшей обязанность удельных князей посылать в поход своих воевод под началом воеводы великого князя.
Первый воевода полка Левой Руки — Василий Семенович Бокеев. Бокеевы, как и Бороздины, — вчерашние служилые люди тверских великих князей. Как и Бороздины, Бокеевы были, видимо, хорошими воеводами — они участвовали во многих походах. Сам Василий Семенович в 1489 г. упоминается в разрядах впервые. В 1495 г. он входил в состав Двора Ивана III при его поездке в Новгород.[681]
Вторым воеводой полка Левой Руки идет Семен Карпович — двоюродный брат Василия Бокеева. Упоминаемый здесь впервые, Семен Карпович впоследствии стал видным военным деятелем — в 1496 г. он ходил на Свею, в 1497 г. должен был возглавить полк Левой Руки в планируемом походе на Казань, в 1501 г. возглавил Сторожевой полк в зимнем походе на Ливонию.[682]
Все руководство полка Левой Руки состояло из бывших тверских служилых людей. Это говорит о прочной интеграции тверичей в системе военно-служилых отношений Российского государства.
В полку Левой Руки идет и воевода Волоцкого князя.
Из восьми полковых воевод конной рати, отправленной в поход на Вятскую землю, шесть — вчерашние тверские служилые люди. Это не может быть случайным. По-видимому, тверское служилое ополчение составляло важную часть конной рати, отправленной на Вятку.
Однако командование войсками находится в руках двух московских бояр.
Первый воевода судовой рати Иван Иванович Салтык Травин — потомок смоленских князей, издавна служивших Москве. Он впервые упоминается в 1469 г., когда в качестве дворового сына боярского ходил с судовой ратью от Устюга на Казань.[683] В 1483 г. он был одним из руководителей выдающегося похода судовой рати за Урал до Обской губы.[684] Во главе судовой рати на Вятку идет, таким образом, воевода, имеющий богатый опыт боевых речных походов.
Второй воевода судовой рати князь Иван Семенович Кубенский — один из измельчавших ярославских князей.[685]
По духовной Василия Темного их родовое гнездо Кубена было дано Андрею Меньшому[686], и Кубенские оказались на московской службе. Есть сведения, что князь Иван Семенович был женат на дочери князя Андрея Углицкого.[687] Об участии его в боевых походах ни до, ни после 1489 г. ничего не известно. В 1489 г. он участвовал в походе, вероятно, как местный вотчинник, один из руководителей земского ополчения.
Третий воевода судовой рати — Юрий Иванович Шестак, представитель рода Кутузовых, видный служилый человек Двора, не раз выполнявший ответственные поручения.
В 1475 г. он в числе детей боярских Двора сопровождал Ивана III в «походе миром» на Новгород,[688] а после суда на Городище был приставом у одного из «пойманных»;[689] в 1479 г. ездил на Волок к князю Борису с требованием выдать князя Ивана Лыка Оболенского, бежавшего от суда великого князя;[690] в 1485 г. при взятии Твери был одним из тех, кому было поручено привести тверичей к целованию и обеспечить их защиту от ратных людей великого князя.[691] В 1487 г. он участвовал в походе на Вятку, в операции против Казани.[692]
Назначение в судовую рать такого видного служилого человека свидетельствует о значении, которое придавалось этому походу. В походе 1489 г. Шестак командовал ополчением важан и каргопольцев, по сведениям Уст. Возможно, что в одном из этих уездов он был наместником.
Четвертый воевода судовой рати — устюжский наместник Иван Иванович Злоба. Так как «Злоба, не дошед, умер», то в свой поход устюжане вступили под командной пятого из перечисленных воевод — князя Ивана Ивановича Звенца Звенигородского, которого называет и Уст. летопись.
Князь Иван Иванович Звенец Звенигородский в 1468 г. с устюжанами участвовал в походе судовой рати на Казань. В 1475 г. в числе детей боярских ходил с Иваном III в «поход миром» и принимал участие в «поимании» новгородских бояр, в 1480 г. был послом в Крым. Он достиг и крупного дипломатического успеха — заключил договор я союз с Менгли-Гиреем буквально накануне нашествия Ахмата. В 1482 г. ездил с миссией в Казань.[693] Впоследствии получил чин окольничего, принимал участие в приеме имперских послов, участвовал в поездке Ивана III в Новгород во время Свейской войны, снова ездил послом в Крым и умер во время этого посольства.[694] Князь Иван Звенец — без сомнения, один из выдающихся деятелей своего времени. В данном контексте важен его давний опыт походов с судовой ратью, в частности с устюжанами. Этот опыт, вероятно, учитывался при его назначении в 1489 г.
Уст. летопись называет воеводу двинского ополчения — князя Ивана Владимировича Лыка Оболенского. Его первое упоминание в источниках относится к 1479 г., когда он был наместником в Великих Луках. Жалобы лучан на своего наместника привели к суду над ним. Обвиненный в лихоимстве Лыко был осужден великим князем, но отъехал от него в Волоцкий удел к князю Борису. Захват Лыка служилыми людьми великого князя стал поводом для княжеского мятежа в 1480 г.[695] Однако служба Лыка продолжалась. В 1483 г. он ездил послом в Крым, в 1487 г. ходил на Вятку в составе войск, прикрывавших операцию против Казани, а в следующем году стерег Устюг от вятчан. Вполне вероятно, что в 1489 г. он возглавлял судовое ополчение Двинской земли, будучи тамошним наместником. Впоследствии Лыко продолжал играть видную роль — ходил в походы в качестве полкового воеводы, принимал участие в приеме послов, бывал наместником в Новгороде.[696] Карьера князя Ивана Лыка свидетельствует, что при Иване III даже серьезное правонарушение и опала могли не иметь роковых последствий для служилог