В Правой Руке Иван Борисович.
В Левой Руке — Петр Борисович.
А из Новагорода велел итить намеснику князю Семену Рамановичю.
А во Тверь отпустил князь великий сына своего великого князя Василья.
А у великого князя Василья во Твери воеводы князь Данило Васильевич, князь Дмитрий Володимерович, князь Володимер Ондреевич Микулинской, Дмитрий Васильевич Шеин, Василий Борисович. Окольничие Григорий да Петр Федоровы дети Давыдовичи, Петр Михайлович Плещеев, Офанасей Сакмышев.
Да с великим же князем Васильем Семен Борисович Брюхо.
Дворецкий князь Василей Голенин».[903]
Можно предполагать, что группа войск князя Данила Александровича с участием новгородских служилых людей должна была двигаться на литовские земли с севера, а группа войск из Твери — с востока. В тверской группировке были сосредоточены, по-видимому, наиболее крупные силы, судя по присутствию великого князя Василия, по числу воевод и по участию князя Даниила Щени.[904]
К. В. Базилевич справедливо отмечает, что развертывание русских войск по апрельским разрядам носило выжидательный характер. В Москве считались с возможностью литовско-ливонского союза и вторжения противника в северную часть порубежной территории. В этих условиях немедленный поход под Смоленск был рискованным.
Сосредоточение главных сил в районе Твери давало возможность относительно быстро перебросить их как для защиты Новгородско-Псковской области, так и в направлении на Ржев — Великие Луки.[905]
В походе на Литву должны были принять участие и войска Менгли. В послании к хану великий князь сообщал о своей готовности послать весной в Литовскую землю воевод «со многими людьми», отпустить «на дело» своих детей и самому, «ожь дай Бог», отправиться в поход.[906]
Великий князь требовал, чтобы Менгли, в свою очередь, либо сам сел на коня, либо послал с ратью своих детей.[907]
Посол князь Федор Ромодановский был отправлен с этой грамотой 11 марта сразу после окончания переговоров с послами Ягеллонов. Однако в пути он подвергся нападению азовских и ордынских татар, ограблен и захвачен в плен. Выкупленный из плена, он только около 19 нюня смог сообщить Менгли содержание своей миссии.[908]
Узнав о пленении своего посла, великий князь 25 мая отправил хану новую грамоту. Он сообщал о начале похода своих воевод и о том, что «украинным людям» велено «со всех сторон воевати Литовскую землю». Он предлагал Менгли двинуться по направлению Киев — Слуцк — Туров — Пинск — Минск.
Исходя из этого К. В. Базилевич обоснованно считает, что главной целью операций русских войск был Смоленск, а действия «украиных людей» из Чернигова, Стародуба и других городов Северской земли должны были носить характер сковывающего удара.[909]
Однако Менгли от предложения великого князя отказался. Он узнал о движении татар Большой Орды к Дону и направился сам на Дон, чтобы поставить там крепость на берегу реки. Таким образом, совместный поход русских и крымских войск весной 1501 г. не состоялся.
Наши источники (летописи и разряды) ничего не пишут о ходе и результатах апрельского похода русских войск — вероятно, эти результаты не были значительными.
Но в мае общее положение резко изменилось.
14 мая новгородские наместники князь Семен Романович и Иван Андреевич Колычев Лобан получили директиву, присланную из Ставки с Ярцом Зайцевым.
«Каково будет дело от Литвы, ино 6 шел с Новагорода намесник князь Семен Романович, а бытии ему с великого князя сыном с великим князем Васильем. А был бы князь Семен в Большом полку, а в полках бы были у него воеводы.
В Передовом полку князь Иван Тулуп да Михайло Ондреевич Колычов.
В Правой Руке князь Иван Буйное княж Александров сын Хохолков да князь Иван Гундос.
В Левой Руке — Иван да Василей Григорьевы дети Морозова.
В Сторожевом полку назад воевода Игнатий Образец».
С тем же Ярцом была послана и другая инструкция: «в той же речи написано: "Каково будет дело от Немец, и иттить из Новагорода намеснику Ивану Лобану Андреевичю Колычову, а быть ему в Большом полку.
А в Передовом полку воевода Темка Янов.
А в Правую Руку, и в Левую Руку, и в Сторожевой полк воевод разрядить намесникам.
Да Лобану же в речи написано: каково будет дело от Немец и пойдет он на великого князя дело, а, посмотри по делу, пригоже будет взяти с Орешка намесника князя Володимера Турского, а с Корелы наместника Ивана Пужбальского (?).
И Лобану их с собою взять, и велети им быть с собою в воеводах в полках, в котором полку пригоже.
А другой бы намесник, Юрий Сабуров, был в Кореле с кореляны и з земцы.
А будет с Корелы и из Орешка намесников непригоже взять, и Лобану тех намесников с собою не имать.
А в Новегороде со владыкою Генадьем быть Ондрею Овдреевичу Колычову, да дворетцкому ноугородцкому Ивану Волынскому, да дьяку Сумороку Вокшерину (? — Ю. А.)».[910]
Директива от 14 мая, как и директива июля 1500 г., — это «речь», которая «писана» и передана с посланцем великого князя. Вероятно, первоначальная форма таких инструкций была устная — как и в посольском деле, она передавалась адресату слово в слово. Но теперь «речь» осталась только в названии — инструкции уже давно носят письменную форму.
Инструкция от 14 мая вносит существенное изменение в развертывание новгородских войск.
Если апрельские планы ориентировали новгородское ополчение на выступление против Литвы в составе рати князя Данилы Александровича, то теперь новгородское ополчение делится на две группы, одна из которых, соединившись с войсками из Твери, идет на Литву, а другая нацеливается на действия против ливонских немцев. Это — вторая группа во главе с вторым новгородским наместником, который наделялся большими полномочиями. В зависимости от обстановки он мет мобилизовать гарнизоны Орешка и Корелы во главе с их наместниками, оставляя при этом в Кореле другого наместника с гарнизоном из служилых корелян и земцев, т. е. городового земского ополчения — очевидно, на случай нападения шведов. Новгородское наместничество представляло собой большой военный округу который подразделялся на малые городовые округа во главе с их наместниками. Директива 14 мая отражает новую стратегическую ситуацию: начались нападения ливонских немцев, заключивших союз с Александром Литовским.[911]
Совместный поход был назначен на 25 июля, но в связи со смертью короля Яна-Альбрехта (17 мая) и процедурой выборов нового короля (Александра Литовского) был отложен до 28 августа.[912]
Однако фактически враждебные действия начались раньше.
2 мая фогт Нарвы сообщил в Ревель, что совершил нападение на русские земли, но потерпел неудачу и понес большие потери. Он просил о скорейшей присылке подкреплений.[913]
По-видимому, именно это нападение вызвало появление директивы русской Ставки 14 мая.
Летом в Дерпте была предпринята широкая враждебная акция против русских купцов из Пскова — было захвачено 25 у чанов с товарами, а 150 купцов посажены в погреб.[914] Протесты псковских и новгородских властей успеха не имели. Псковичи обратились за помощью к «князем великим Ивану Васильевич» и Василию Иванович», и князи великие ялися отчину свою боронити от немец».
После повторного обращения псковичей «князи великие прислали воевод своих князя Василия Васильевича Шуйского и со князи и с помещики с новгородскими и людьми своими и со всею ратною приправою. И в другую неделю приехал князь Данилей Пенко и с товарищи и со всею силою своею и жили во Пскове три недели», с 1 по 22 августа, на Завеличье и на Полонище.[915]
Хозяйственные псковичи, как всегда, подсчитали свои расходы по содержанию великокняжеских войск; «Овса сто зобниц, и сена сто стогов, да тое протори, кое на колачи, кое на хлебы, 25 рублев на один день».[916]
Войска «в землю Немецкую не пойдут без государева повеления». Псковичи посылали к великому князю еще двух гонцов, одного за другим, что «немцы жгут и грабят, и головы секут, и живых ведут в свою землю». Только после этого «великие князья велели воеводам своим князю Данилу Олександровичю и князю Василию Васильевичю воевати Немецкую землю со князем псковским и с посадники, и со псковичи. А делали бы дело с пословицы, как вам Бог положит на сердца…».
Поход начался «… того же месяца [августа] в 22 поехали первый стяг с воеводами, в день недельный, и иные стяги на второй день; князь псковский Иван Иванович Суздальский с посадники и со псковичи, и воеводы великого князя, князь Данила Олександрович Щеня (ошибка; на самом деле, Пенко. — Ю. А.) и с людьми своими, и князь Василей Васильевич Шуйский, наместник новгородский и с помещики, и с людьми своими, и тверские воеводы Иван да Петр, оба Борисовича, и с товарищи воевать Немецкой земле… А иная рать, добровольныя люди, во ушкуях и в лодьях не учиниша ничего же, а сами приехали все здорови».
Известие Пск. I летописи позволяет сделать ряд выводов.
Враждебные действия дерптских властей начались, видимо, примерно в одно время с нападением нарвского войска на Новгородскую землю. Тогда-то и появилась директива от 14 мая.
Великий князь (и его формальный соправитель-наследник) проявили крайнее нежелание вступать в конфликт с Ливонией.