По данным немецких источников, Плеттенберг уже 14 сентября вернулся в Ливонию. По немецким данным, горожане и другие жители Ливонии не проявляли желания отправляться в новый поход.[926]
Целью похода магистра было, по его словам, совместное с литовскими войсками овладение Псковом.[927] В этом смысле поход Плеттенберга оказался бесплодным. Однако и русский план наступления на Ливонию из Пскова также потерпел неудачу.
События конца августа — начала сентября па псковско-изборско-островском направлении показали не только слабость организации командования соединенными московско-псковскими войсками, но и кризис военной организации Господина Пскова. Соединенных действий Пскова и его пригородов не было — каждый заботился только о собственной защите и не оказывал друг другу никакой помощи. Жители Изборска проявили низкие моральные качества, грабя отступавшее московско-псковское войско и поддавшись на подстроенную немцами ловушку, умело рассчитанную опять же на корыстолюбие жителей Изборска.
Показателем упадка старой военной организации может служить и бесплодный поход «добровольных людей» в ушкуях и лодьях.
Псковский летописец отмечает важный факт: «Немцы с Литвою совокупней, а быти им было вместе подо Псковом, а пан Черняк не поспел, под Опочкою услышал, что Немцы выжгли Остров, а Литва мало не взяла Опочки».
Соединение немецких и литовских войск не состоялось, но оперативное взаимодействие было фактически достигнуто. В сентябре Псковская земля переживала тяжелые времена под ударами двух сильных противников. Оперативная обстановка на северо-западном (псковско-ливонском) направлении складывалась для России неблагоприятно.
Русскому ВГК приходилось решать насущную задачу борьбы на двух независимых операционных направлениях — против Литвы и против Ордена. При этом общая обстановка на западном (литовском) направлении в целом была благоприятной и определялась крупными успехами предыдущей кампании.
На северо-западном (ливонском) направлении, напротив, обстановка для русских войск была невыгодной и определялась крупными неудачами, в результате которых противник захватил инициативу.
В этих условиях русская Ставка приняла решение использовать благоприятную ситуацию на литовском фронте и нанести удар в обход смоленского плацдарма с юга. В случае успеха эта операция создавала угрозу Смоленску и заставляла противника оттянуть свои силы на юг, затрудняя взаимодействие литовских и орденских войск.
Согласно разрядным записям, «сентября в 24 день посла князь великий в Стародуб ко князю Семену и ко князю Василию Шемячичю воевод своих князя Олександра Владимировича Ростовского и иных своих воевод и велел им со людьми быть по полком. И князи ходили ко Мстиславлю, и князя Михаила Ижеславского и королевских воевод побили, а Федня Скрыпова изымали и посады пожгли, а князь Михаил Ижеславский, да Якуш Костевич да Остафей Дашков утекли в город.
А были тогда по полком:
В Большом полку со князем Семеоном Стародубским и со князем Василием Шемячичем были великого князя воеводы князь Олександр Володимирович Ростовский да Семен Иванович Воронцов.
В Передовом полку — князь Петр Семенович Ряполовский-Лобан да князь Иван Михайлович Воротынский.
В Правой — Григорий Федорович.
В Левой— Иван Васильевич Жук.
В Сторожевом — князь Василий Васильевич Ромодановский».
Получив донесение о победе под Мстыславлем, «князь великий послал ко князем и к своим воеводам Ивана Микулина сына Ярого». Победа под Мстиславлем заслужила высокую оценку со стороны великого князя: «Ино то милосердный Бог своим милосердием, так и помиловал, и вашею службою, и мы о том Богу хвалу воздаем, а вас, оже дай Бог, за вашу службу жаловати хотим». Одновременно «велел князь великий князю Олександру и иным воеводам ехати к себе. А у князей велел остатися в Стародубе князю Ивану Воротынскому да князю Лобану Ряполовскому, написал Воротынского наперед, а Ряполовского после его. А вдругоряд палисад к воеводам в речи у Ивана же у Ярого потому же: князь Иван Воротынский да Лобан князь Петр Ряполовский».[928]
В походе на Мстиславль разрядная запись перечисляет имена семи воевод по пяти полкам. Само количество воевод и наличие вторых воевод в Большом и Передовом полках может свидетельствовать о крупных силах, посланных в поход, и о значении похода на Мстиславль.
Формально воеводы великого князя посланы «ко князьям», только что перешедшим на русскую службу и сохранившим внешние признаки своего княжеского суверенитета. Фактически, по всей вероятности, все управление войсками находилось в руках великокняжеских воевод. Из семи воевод шесть — из старых великокняжеских служилых людей, в том числе трое — из удельных князей. Один воевода князь Иван Михайлович Воротынский еще совсем недавно служил великому князю Литовскому. На новой службе он занимает видное положение. Хотя в походе на Мстиславль он — второй воевода Передового полка, позади князя Петра Лобана Ряполовского, в «речи» великого князя он стоит на первом месте — выше своего недавнего начальника.
После победы пять воевод из семи отзываются в распоряжение великого князя, и в Стародубе остаются только двое.
Великокняжеская летопись, рассказывая об этом походе, называет князя Александра Владимировича Ростовского, Семена Воронцова и Григория Федорова сына Давыдовича, т. е. имена обоих воевод Большого полка и воевода полка Правой Руки.[929]
«И приидоша воеводы ко городу Мстиславлю ноября 4 в четверг. И вотрете их из града князь Михайло Ижеславович и зять князя Юрьев Лугвеневича да великого князя Олександра Литовского воеводы Остафей Дашкович з двором великого князя [и] заставою, и з жельныри… и Божиею милостию одолеша полци великого князи Ивана Васильевича… Князи же и воеводы великого князя, постояв у города, землю учи нише пусту и возвратитися к Москве с великим пленом».[930]
Известие великокняжеской летописи позволяет внести уточнения в сообщение разрядной записи. Уточняется имя одного из воевод, главное же — называется точная дата выхода к Мстиславлю и боя с литовцами. От решения об отправке войск до выхода к Мстиславлю прошло полтора месяца. Столь долгий срок можно объяснить осенней распутицей, влиявшей на темп сбора и перегруппировки войск. Операция, во всяком случае, прошла успешно — литовцы были разбиты, хотя сам город остался в их руках. Следует отметить, что здесь впервые упоминаются в составе литовских войск «жолныри». Хроника Быховца рассказывает о походе русских войск (Семена Можайского) к Мстиславлю, где «сидело в осаде много литовских людей». Князь же Михаил Мстиславский узнал, что «князь Семен Можайский идет с москвичами к Мстиславлю. И, окружив город Мстиславль, стояли немало времени, и причинив немало зла около города, ушли обратно».[931]
Литовское известие в целом не противоречит русским. Нет только рассказа о бое под Мстиславлем и о поражении литовских войск. Важно отметить указание на многочисленность литовских сил в Мстиславле.
Следует иметь в виду хронологические несообразности в Хронике Быховца. Так, сражение на Ведроше отнесено к 1499 г., а поход русских к Мстиславлю соединен с походом Дмитрия Жилки на Смоленск в 1502 г. и отнесен к 1500 г. Однако известие о походе на Мстиславль само по себе вполне достоверно и подтверждено русскими источниками.
Победа под Мстиславлем — самое крупное событие кампании 1501 г. на литовском фронте. Высокая оценка этой победы в «речи» великого князя к воеводам говорит о значении, которое ей придавалось. По мнению К. В. Базилевича, присутствие в Мстиславле двора Александра Литовского свидетельствует о том, что здесь были собраны основные силы литовских войск.
Для оценки стратегического значения победы под Мстиславлем необходимо учитывать обстановку, сложившуюся к осени 1501 г. на южном направлении в связи с походом Большой Орды к Тихой Сосне (правый приток среднего Дона). Как мы уже видели, поход Ших-Ахмета вынудил Менгли-Гирея отказаться от нападения на Литву и заставил его просить помощи у великого князя. Но дело было не только в этом.
По данным Хроники Быховца, осенью 1501 г. «царь Заволжский Ших-Ахмет со своею ордою. ас ним посол великого князя Александра… приехали в землю Северскую, и стал под Новгородом Северским и другими городами, землю же всю, почти до самого Брянска, заполонил бесчисленным воинством». Захватив несколько городов, Ших-Ахмет послал к Александру Литовскому, призывая его «соединиться с ним» против Менгли-Гирея и великого князя Московского.[932]
Фактически речь шла о нашествии на южную окраину России. Под угрозой находились Путивль, Рыльск, Курск, Елец, земли Северского и Стародубского княжеств. Были сведения, что Ших-Ахмет стоит у Рыльска в 300 км от Мстиславля. Северские земли оказались под угрозой двойного удара: с юга — татарской конницы, с севера — литовских войск.
Стратегическое значение победы под Мстиславлем в том, что она сорвала, во-первых, план совместного нападения литовских войск и Большой Орды на Чернигово-Северскую землю, во-вторых — совместные действия литовцев с Орденом. В задачу похода входило не овладение сильно укрепленным городом, а разгром собранных под ним войск.[933]
Победа под Мстиславлем улучшила общее положение на фронте и облегчила возможность нанесения удара на ливонском направлении.
Рассказав о походе на Мстиславль, разрядные записи продолжают: «того же лета посылал князь великий из Великого Новгорода воевати Немецкие земли воевод по полком.
В Большом полку наместник новогородский князь Данило Васильевич Щеня да князь Иван княж Васильев сын Васильевича Шуйского, да князь Борис Тебет Уланов.