— выход русско-татарских войск к Волге и бой с казанцами;
— отступление после неудачи;
— контрудар казанцев по пограничным русским городам и меры, принятые в связи с этим для их обороны.
Летописный рассказ представляет собой контаминацию двух основных источников.
К официозному источнику можно отнести известие о начале похода Касыма и о последующих распоряжениях великого князя. К источнику частного происхождения — рассказ об отступлении от Казани.
Рассказ великокняжеской летописи о событиях осени 1467 г. вошел в большинство позднейших летописей, в том числе и в Никон., что свидетельствует об официальной апробации этого рассказа.
Однако есть и другие версии известий об осенней кампании 1467 г.
Одна из таких версий представлена в Тип. летописи.
«В лето 6976 поиде великий князь Иван Васильевич в Володимерь и отпусти из Володимеря царевича Каисима с Татары и воевод своих и с ними полки свои и братьи своей полки отпусти, и инех в судех отпусти».[146]
Как видим, сообщение Тип. летописи отличается от великокняжеской двумя важными деталями. Во-первых, указывается местопребывание великого князя в момент посылки Касыма к Казани. Во-вторых, совсем по-другому пишется состав: судовая рать и полки братьев, — причем имя воеводы посланных сил не упоминается. Ясно, что автор сообщения Тип. имел другие источники, чем составитель великокняжеской.
По-другому изображаются я события под Казанью: «… пришедше на устъ Свияги, к Волге, противу Казани. Татарове же Казань стали сретоша и не дата передестися за Волгу».[147] Автор сообщения Тип. указывает место выхода русских войск (и указывает правдоподобно — Свияга впадает в Волгу прямо напротив Казани). Эта деталь могла быть взята из какого-то источника, не известного великокняжескому летописцу. Летописец ничего не говорит о действиях судовой рати, которая, по его собственным словам, тоже была отправлена в поход. Судовая рать в бою у переправы могла бы коренным образом повлиять на ход событий. Отсутствие судовой рати в бою у устья Свияги ставит под сомнение предыдущее сообщение Тип. о составе сил, отправленных под Казань. Источник Тип. — едва ли рассказ участника похода (отсутствуют характерные для такого рассказа подробности и эмоциональные оценки).
Третий вариант рассказа о походе Касыма содержит Уст. летопись (Архангелогородский летописец).
Рассказав под 6976 годом о пожаре в Устюге 15 февраля и о нападении казанцев на Кичменгу, летописец далее сообщает: «Того же лета князь великий Иван Васильевич посылал ратью воевод своих, царя Касима да князя Ивана Васильевича Стригу, с ними Двор свой весь, конную силу, на Казанского царя Абреима».[148]
Известие отнесено к 6976 г., т. е. к 1467/68, что правильно, но помещено после 15 февраля (т. е. в 1468, а не в 1467), что неверно.
«И пришла сила князя великого на берег к Волзе на Звениче Бору. И татарове Казанские пришли на них в судех, и на берег вылезли из судов. А сила князя великого норовитца заскочити татар от судов. И некто Айдар, постельник великого князя Григорьев сын Карпова, не отпусти Татар ни мало от судов, кликну на них. Татарове же вметався в суды и побегоша за Волгу. А другая сила еще не поспела».
Самостоятельный рассказ об осеннем походе — явно частного происхождения, со слов участника, о чем говорит эпизод с Айдаром. Новое по сравнению с великокняжеской и Тип. — выход к Волге у Звенича Бора (т. е. на 40 верст выше по течению Волги), а не против самой Казани.
Ерм. летопись ограничивается кратким сообщением.
«В лето 976 князь великий Иван Васильевич посылал на Казань ратью, на царя Обреима, Касыма царевича, да князя Ивана Юрьевича, и иных воевод много, з Двором своим. Они же, пришедше, на сей стороне Волги, и постоявше противу Казани, и поидоша прочь, не учинивше ничто же».[149] Основная особенность этого рассказа — имя воеводы, не совпадающее с данными великокняжеской летописи.
Новг. IV летопись по списку Дубровского приводит имена двух воевод — князя Ивана Юрьевича и князя Ивана Васильевича Стриги.[150]
Соф. II летопись, воспроизводя рассказ великокняжеской летописи, называет имена воевод — князя Данилы Дмитриевича Холмского и князя Ивана Васильевича Стриги.[151]
Сокращенные Своды называют имена князя Ивана Юрьевича и князя Ивана Васильевича и приводят в саркастическом тоне рассказ об Айдаре («некто уноша именем Айдар, постельник великого князя, наполнився духа ратна», и т. д.), что свидетельствует о популярности этого рассказа и в то же время выдает неофициальное происхождение их известия, а следовательно — и имен воевод.
Таким образом, летописные рассказы, рисуя одну и ту же общую картину неудачного похода, расходятся между собой в достаточно важных деталях. Это, во-первых, имена воевод, во-вторых, характеристика состава сил, отправленных в поход с царевичем Касымом, в-третьих, обстоятельства самого боя за переправу через Волгу. Расхождения присутствуют главным образом в источниках частного происхождения, основанных в той или иной степени на рассказах участников похода. Думается, что эти расхождения более или менее закономерны и определяются особенностями рассказов очевидцев вообще. Участники похода могли быть по-разному осведомлены, например, об именах воевод — рядовой участник мог знать их не точно, а понаслышке и при более поздней записи рассказов или при записи не из первых рук детали событий могли изгладиться или исказиться. Составитель летописного рассказа мог пользоваться недостоверной информацией и просто слухами, имевшими хождение в известной среде (вроде эпизода с Айдаром). Составитель рассказа мог приукрасить его живописными (с его точки зрения) подробностями. Все это заставляет относиться к частным известиям с осторожностью и в определенных случаях предпочитать им официальные сообщения (например, в вопросах об именах воевод и о составе сил).
О событиях осенней кампании после похода Касыма наиболее подробно рассказывает Тип. летопись.
«Татарове же Казаньстии шедше, воеваша около Галича, и приидоша под Галич, начата наступать ко граду. Галичане же, выходя из града, и бишяся с ними крепко. Граду же не успев ничтоже, возврат тишяся, полону же много вземше и отъидоша».
Рассказ о нападении на Галич и о боях с галичанами основан, вероятно, на местных записях. Галич в церковном отношении тянет к Ростову, с которым связано происхождение Тип. летописи, и в Ростове лучше, чем в Москве, могли быть осведомлены о событиях в Галичской земле.
Зато Тип. не говорит о распоряжениях великого князя о приведении в осадное положение городов и о посылке в них застав и т. д. — автор ее официальным источником не пользовался.
Тип. летопись содержит известия, отсутствующие в великокняжеском своде: «Тое же осени приходиша Татарове от Большой Орды и воеваша около Рязани, села и волости, и множество изсекоша, а иных в полой поимаша. Рязанцы же совокупившяся и гнаша по них. И бысть им бой и сена зла. Татарове же знамя подсекоша у Рязанского полку, рязанцы же замятшяся и побегоша. Татар же множество избьено ту».[152]
Это сообщение, отсутствующее в великокняжеской летописи, рязанского происхождения. Нет оснований сомневаться в его достоверности. Великое княжество Рязанское, формально независимое от Москвы, постоянно подвергалось нападениям ордынских татар — последнее крупное нашествие во главе с самим ханом отменено в летописях под 1460 годом.[153] Рассказ Тип. летописи представляет определенный интерес. Против татар выступило не рязанское великокняжеское войско, а сами рязанцы, «совокупившеся», т. е., очевидно, в первую очередь городское и земское ополчение. В бою большую роль играет знамя — потеря его или просто падение на землю означает поражение и ведет к бегству с поля боя.
Составитель Тип. летописи имел какой-то рязанский источник — так, под 1468 годом он пишет: «… родися князю великому рязанскому сын Петр»[154] — известие, отсутствующее в других летописях.
В отличие от событий в 1460 г., нападение на Рязань в 1467 г. могло носить характер «частной инициативы» воинственных ордынских царевичей, а не похода самого хана. Тем не менее нападение на Рязань свидетельствовало о существовании южного стратегического направления, что не могло не учитываться в Москве. Служба на Берегу должна была нестись постоянно, отвлекая достаточные силы. Это было одним из важных факторов военно-политической обстановки.
«Посылал князь великий на Черемису воевати».
Новый киноварный заголовок великокняжеской летописи подчеркивает важность сюжета в глазах летописца.
«Тое же осени князь великий Иван посылал на Черемису князя Семена Романовича, а с ним многих детей боярских, Двор свой и совокупившеся вси поидоша из Галича на Николян день. Декабре 6. И поидоша лесы без пути, а зима была велми студена».[155]
Зимний поход из Галича — ответный удар по Казанскому ханству. Это, по-видимому, достаточно крупное военное предприятие — в походе участвуют дети боярские Двора.
Князь Семен Романович — из ярославских князей (это первый известный случай назначения ярославского князя воеводой). Впервые упоминаемый в летописи, он был, вероятно, еще молодым человеком, не имевшим большого боевого опыта. В качестве воеводы он упоминается впоследствии в 80–90-х гг., тогда же он был наместником в Новгороде и стал боярином (ум. 1503/04 г.).[156] В 1467 г. ему могло быть не более 30 лет, и едва ли ему были доверены крупные силы.