.
Местное тяглое население в военное время усиливало гарнизоны крепостей, укрепленных монастырей, различных оборонительных линий, состоявших из системы засек в лесах, деревоземляных укреплений в лесостепи и местах переправ через водные преграды. Все сельское население, имевшее земельные угодья в уездах, где были возведены оборонительные сооружения, расписывалось по участкам, куда должно было явиться в случае известий об угрозе. То же касалось населения слобод, сел и деревень, чьи угодья прилегали к городам и монастырям. Аналогично и боеспособное тяглое население города, в первую очередь посадское, в случае осады мобилизовалось в помощь гарнизону на защиту родного города. В этих воинских повинностях сохранялась средневековая традиция народных ополчений. Эта система территориальной обороны стала основой формирования ополчений в Смутное время[112].
Вывод
В условиях протяженного и редконаселенного восточноевропейского ТВД и необходимостью вести войны одновременно на нескольких направлениях Ивану III требовалась многочисленная, но не обременяющая казну армия, способная успешно бороться со своим главным противником, литовцами и татарами. Для победы над ними потребовалось заимствовать тактику и стратегию кочевников, модернизировать ее с учетом последних технических и технологических новинок, особенно в сфере фортификации и огнестрельного оружия, отказавшись от остатков прежней средневековой европейской[113].
С середины XV века в русской армии происходит процесс постепенной «ориентализации», завершившийся в середине XVI века созданием классической московской военной машины, в основе которой стояла легкая иррегулярная поместная конница. Она дополнялась стрельцами и артиллерией, ставшей одним из наиболее развитых родов войск. Русские воеводы сделали упор на ведение «малой» и осадной войн, окончательно отказавшись от стремления решить исход войны в генеральном сражении. Стремление вести дистанционный бой и уклонение от рукопашной схватки стало характерной особенностью русской тактики того времени[114].
Доля конницы составляла от ⅔ до ⅘ от общей численности всего войска. По мнению В.В. Пенского, «численное преобладание конницы над пехотой на восточноевропейском ТВД было жизненно необходимо – пехота, тем более такая, как швейцарцы или ландскнехты, была здесь практически бесполезна. Ни уйти от татар, ни вступить с ними в бой, если они этого не хотят, она была неспособна»[115].
На протяжении практически всего XVI века главным противником русских были татары. Борьба с опасностью со стороны Крымского ханства, начиная с 1521 года, когда крымские татары совершили первый большой набег на русские земли, стала предметом непрекращающейся заботы и головной боли московского правительства. Прикрытые огромной степью, крымские татары чувствовали себя в полной безопасности и могли свободно выбирать время и место очередного набега на русские земли[116].
Для противостояния многочисленным подвижным, ведущим лучный бой татарским наездникам нужна была точно такая же многочисленная легкая и мобильная конница. Чтобы сражаться на равных татарами русские всадники должны были в совершенстве овладеть искусством стрельбы из лука, поскольку навыки прежних войн, когда исход сражения решался в одном или нескольких сражениях в рукопашном бою, здесь уже не годились. Перевооружение конницы на огнестрельное оружие не давали бы русским всадникам необходимого перевеса, так даже в случае использования колесцовых пистолетов татарские лучники всегда имели бы преимущество и в плотности огня, и в его дальности.
Нужда в многочисленной коннице при финансовой невозможности нанимать необходимое количество конных лучников, способствовала начавшемуся в начале XIV века постепенному переходу к поместной системе. Однако на протяжении этого и большей части 1‐й половины XV века основную массу княжеских ратей составляли мелкие и средние вотчинники и их люди, помещиков среди ратных людей было, очевидно, немного. Только при Иване III и происходит формирование основ поместной системы, и при его сыне Василии в 1‐й трети XVI века она приобретает достаточно четкие контуры. Окончательно поместная система сложилась при Иване Грозном в конце 40–50‐х годов XVI века, когда снижение боеспособности поместной конницы потребовало ее реформы. В результате которой увеличилась численность поместной конницы и было отсрочено падение ее боеспособности на несколько десятков лет, что создало возможность ведения более активной завоевательной политики[117].
Следует отметить, что совершенствование поместной системы отнюдь не решало всех проблем. Размеры поместий и доходы с них были невелики. Владелец среднего поместья в 60–70 крестьянских дворов и 700–800 четвертей земли мог рассчитывать в 20–30‐х годах XVI века на получение от 4 до 7,5 руб. чистого ежегодного дохода. При этом обычная повседневная одежда стоила около 1 рубля, примерно столько же стоил обычный лук. Украшенная сабля могла стоить более 4–5 руб., комплект из украшенного панциря, шлема и защиты рук и ног стоил 10 руб., обычный шлем – от 20 алтын до 4–6 руб., кольчуга – 2 или больше руб. Хороший конь оценивался в 4–5 руб., мерин – в 1–2 руб. Таким образом, расходы помещика средней руки в 1‐й половине XVI века на снаряжение в поход составляли 30–40 руб., а небогатого – 15–20 руб., не считая расходов на послужильцев и холопов. Причем поместья в 800 четвертей были большой редкостью, в среднем помещики имели поместье, с которого они могли с большим трудом вступать в поход вдвоем со слугой[118].
Поэтому понятно стремление служилых людей, невзирая на угрозы со стороны начальных людей и самого государя, добыть на войне полон и добро, а также их бережное отношение к своему имуществу. Потеря в неудачной кампании коней, платья, оружия, доспехов и всякого прочего добра, что находилось в обозе, немедленно превращала сына боярского в нищего, и чтобы снарядиться в новый поход, он был вынужден залезать в долги под залог своего имущества[119].
Кроме того, подготовка хорошего конного лучника требовала немалого времени, поэтому потеря даже нескольких сотен, не говоря уже о тысячах, поместных всадников всегда расценивалась в Русском государстве весьма и весьма болезненно!
Таким образом, характер противника, условия ТВД, на котором приходилось действовать русскому войску, экономические соображения, вкупе с «человеческим» фактором, привели к быстрому и радикальному изменению комплекса оборонительного и наступательного вооружения русской конницы, так и к переходу к новой тактике и стратегии[120].
Всадники русской поместной конницы в последующие десятилетия окончательно перешли к использованию татарской тактики – избеганию рукопашного боя и ведению преимущественно дистанционного. Русская конница XVI века в совершенстве освоила татарский тактический прием, названный русскими «хороводом», где конные лучники на большой скорости закручивали кольцо перед неприятелем, непрерывно обстреливая его из луков. После того, как боевые порядки неприятеля были расстроены массированным обстрелом, русские воеводы бросали в бой свои полки – делая ставку, прежде всего, на быстроту и стремительность атаки, пытаясь ошеломить, опрокинуть его силой и скоростью первого напора, шумом и криком[121].
В случае неудачи первой атаки русские всадники так же быстро откатывались назад – приемы притворного отступления и заманивания неприятеля были ими освоены в совершенстве[122].
Таким образом, русская поместная конница была не разношерстной ордой, а хорошо обученным и высокопрофессиональным войском, подчиняющимся командам воевод[123].
В наступательной войне легкое и маневренное русское войско, практически полностью состоящее из конницы, не имеющее, как правило, большого обоза, не испытывало необходимости вести ближний бой. Не было никакой необходимости класть свои головы, так как можно отступить, перестроиться и снова атаковать противника или измотать его «малой» войной.
В походах против Великого княжества Литовского в XVI веке русские воеводы, уклоняясь от генеральных сражений с литовским войском, весьма успешно занимались опустошением вражеской территории, т. е. малой войной. Помимо экономического ущерба, наносимого противнику, успешная «малая» война еще и обогащала помещиков, таким образом, превращаясь в выгодное предприятие, снимая социальную напряженность в обществе[124].
Созданная Иваном III и усовершенствованная с учетом последних новинок в военном деле его сыном и внуком, военная машина на протяжении более чем столетия успешно сражалась как с крымскими, так и казанскими татарами, а также с организованным схожим с русским образом войском Великого княжества Литовского[125].
По оценке В. Пенского, общая численность вооруженных сил Русского государства в конце правления Ивана Грозного достигала 100 000 воинов, в т. ч. около 80 000 всадников, 12 000 стрельцов и 4300 иностранцев[126].
Что касается сил, которые Иван Грозный мог противопоставить Стефану Баторию, то согласно росписи 1579 года, без учета гарнизонов крепостей на «литовской» и «немецкой» «украинах» и самой Ливонии, они насчитывали почти 9,5 тыс. детей боярских, немногим более 6 тыс. татар и инородцев, а также 4,6 тыс. даточных ратных людей с северных, северо-восточных и восточных городов. Кроме этих 23 тыс. воинов, по оценке В. Пенского, в войске было около 5 тыс. послужильцев – боевых холопов