Повесть сообщает: «Злоумышленно и очень хитро они приблизились к городу, копая и роя землю, как кроты; из земли, которую выкапывали для траншей, они насыпали огромные горы со стороны города, чтобы с городской стены не было видно их передвижения. В насыпных земляных валах провертели бесчисленные окна, предназначенные для стрельбы во время взятия города и вылазок из города против них»[387].
Вечером 2 сентября, по сообщению Пиотровского, псковичи подожгли деревянную башню, построенную внутри за стеной, окрестности стало видно как днем, что позволило им прицельными выстрелами препятствовать осадным работам. Вероятно, это была временная башня, расположенная между Покровской и Свинузской башнями. Сомнительно, что ее подожгли специально.
Всю следующую ночь саперные работы обстреливались калеными ядрами и забрасывались факелами, освещая подходы к крепости. Со стен защитники крепости кричали: «Мы не сдадимся, а похороним вас в ваших же ямах, которые вы, как псы, роете против нас»[388].
Тем временем противник обустраивал батареи и командные пункты. Согласно «Повести…», ночью 4 сентября войска Батория прикатили и поставили туры. Первыми были установлены туры у церкви Алексея, на расстоянии 500 метров от стен города, где Баторий решил устроить съезжий двор. Также прикрыт турами был еще один двор, находившийся ближе к реке Великая. Были прикрыты турами три батареи: против Свиных ворот, против Покровской башни и за рекой Великая против той же башни. Все туры в эту же ночь были заполнены землей[389].
Действительно, Баторий решил создать угрозу Пскову с другого направления. Возле королевского лагеря был построен мост, по которому армия могла перебраться на западный берег реки Великой. Вероятно, это был тот же мост, состоящий из элементов, перевозимых на телегах, который использовался в предыдущих походах. Он был взят и в Псковский поход, когда армия Батория беспрепятственно переправилась через Двину у Полоцка. К 4 сентября его навели через Великую, а часть венгерской пехоты перебросили на левый берег реки, соорудив вал, с которого можно было обстреливать Покровскую башню. Предполагалось, что обстрел с двух сторон ускорит ее разрушение, но скудные силы и средства, переброшенные за Великую, не могли произвести особого впечатления на псковичей. Это понимали даже поляки: «Сегодня решено устроить батарею с той стороны города и поставить там 3 орудия, – писал Пиотровский, – но много ли этого? Нам нужно бы вдвое более орудий и людей для такого огромного города, потому что станем бить с одной стороны, а другая будет оставаться в целости; вообще такое замедление в пальбе многим не нравится»[390].
Ширина реки Великая у Покровской башни свыше 150 метров; таким образом, батарея, установленная на противоположном берегу, была расположена примерно в 200 метрах от цели. На каком расстоянии располагались остальные батареи, неизвестно. Историк А.Н. Лобин сообщает, что «осадные картауны необходимо было устанавливать не более чем в нескольких десятках метров от укреплений»[391]. Принимая во внимание, что внешний край рва проходил в 40 метрах от стен, можно предположить, что осадные батареи – «брешь-батареи» располагались в 50—100 метрах от стен.
Желая сделать пролом, артиллерийским огнем сначала выбивали в стене две перпендикулярные рву борозды, заключающие часть стены, предназначенной для разрушения. Затем орудия вели огонь в основание стены, для создания глубокой горизонтальной борозды. После того как борозды были углублены, сильными залпами обстреливалась стена, то выше, то ниже, до тех пор, пока она не обрушивалась в ров.
По расчетным данным, для разрушения участка стены требовалось около 1 тысячи попаданий. По данным книги П.С. де Сен-Реми «Меморiи или записки артiллерiйскiя. Том первый» чугунная пушка (24‐ или 16‐фунтовая), т. е пушка крупного калибра в день может производить летом от 90 до 100 выстрелов, зимой 65–75 выстрелов. То есть для пробития одной бреши требовалось сосредоточить на одной цели до 10 орудий. Это давало возможность создания бреши в течение 1–3 дней[392].
Защитники Пскова не сидели сложив руки. Многодневная осада давала им достаточно времени для принятия соответствующих контрмер на случай прорыва стен Окольного города. Царские воеводы, увидев приготовления противника и поняв, что он намеревается вести штурм на участке от Покровской до Свинузской башен, приказали немедленно укреплять это место. В пользу защитников сыграла и треугольная в плане форма угрожаемого участка крепости. Согласно «Повести о прихождении Батория»: «…за каменной стеной, чуть подальше, начали делать деревянную стену и строить разные укрепления на тот случай, если каменная стена будет пробита из орудий литовскими воинами. Установили и орудия, и детей боярских и стрельцов с их головами на этом же месте распределили и псковских посадских приписных стрельцов здесь же поставили, у Покровских ворот, где ожидали приступа литовских войск. И таким образом приготовились в этом месте. Также и вокруг всего града Пскова, по Большой Окольной стене и в Среднем городе, каждый воевода свою часть стены укреплял, и наблюдал за людьми и сторожами, и неустанно день и ночь готовился к приступу»[393].
Воевода князь Андрей Иванович Хворостинин был назначен командиром части крепостной стены, где находились Покровские и Свиные ворота. Ему активно помогал и воевода князь Иван Петрович Шуйский. На этот участок съехались на совет и остальные бояре и воеводы, а также и государевы дьяки города Пскова Сульмен Булгаков и Афанасий Малыгин, и Пушечного приказа дьяк Терентий Лихачев. На совете «…мудро размышляли они об укреплении города, кого как бог вразумит, такой и совет давали; ведь не множеством правителей осуществляются начинания, но добрым советом; им же и бог помогал в благом решении стойко готовиться к славным подвигам и всячески укреплять городские укрепления»[394].
Защитники пытались разрушить инженерные сооружения артиллерийским огнем. Однако ядра не приносили большого вреда, так противник поставил инженерные сооружения очень близко к стенам. Орудия были установлены слишком высоко и ядра пролетали над позициями королевской пехоты. 5 сентября псковичи переставили орудия на нижний ярус, но и теперь ядра редко попадали в туры, прикрывающие саперные работы. Туры, в свою очередь, были «весьма укрепленные» и выдерживали удары. Ядра мортир и зажигательные ядра также не причиняли особого вреда! Тем не менее осаждающие боялись попадания в боеприпасы, поэтому было приказано держать бочонки в мокрых воловьих кожах. Саперные работы были очень трудоемкими, так как в некоторых местах нужно было копать через скалу. Окопы делали длинные и широкие и притом так, чтобы из польских можно пройти в венгерские и оказать поддержку[395].
В ночь с 5 на 6 сентября противник закончил строительство апрошей и батарей, были установлены последние туры. Первые 6 осадных орудий были установлены на батареи. Остальные стенобитные пушки развернули на позициях следующей ночью. Настроение армии Батория характеризуют слова Пиотровского: «Ей-богу, завтра на рассвете мы скажем псковичам: добрый день!»[396]
7 сентября в первом часу дня 19 тяжелых пушек начали обстрел псковских укреплений. Из польских батарей 8 пушек, под командованием Уровецкого, вели огонь по Свинузской башне и прилегающему участку стены, где находились ворота. 8 пушек, под началом Яна Борнемиссы, вели огонь по Покровской башне. Кроме того, 3 пушки, перевезенные на батарею, возведенную венграми за рекой Великой, также обстреливали Покровскую башню. Таким образом, самая мощная башня Псковской крепости оказалась под перекрестным огнем с юга и запада.
Псковская артиллерия ответила мощной канонадой, так что все вокруг наполнилось мощным грохотом пушечных выстрелов. Вскоре выяснилось, что крепостные стены не так устойчивы к пушечным ядрам, как предполагалось. Пиотровский записал в дневнике: «О Боже, какой сегодня грохот! Стены клубились, как дым; мы не думали, что они будут так непрочны»[397]. Ответный огонь псковской артиллерии также был силен. Однако вскоре гарнизону пришлось под огнем вытаскивать все пушки из Покровской и Свинузской башен.
В русском переводе книги Гейденштейна сообщается, что венгры, «сделав рвы, стали бить противуположную башню и, в короткое время ниспровергнув больверк, разрушили и некоторую часть ближайшей стены»[398]. Возникает вопрос – башня и больверк одно и то же оборонительное сооружение, или нет. Больверком в переводе книги Гейденштейна называлось деревоземляное укрепление.
Оригинальный текст гласит: «Perfectis iam fossis aduersam turrim quatere coeperant: exiguoq: tempore propugnaculo conuulfo proximi muri partinali quam straurrant»[399], т. е., сделав рвы, стали бить в противоположную башню (turri) и в короткое время разрушили укрепление (propugnaculo) с частью ближайшей стены. Деревоземляной больверк, находившийся между Покровской и Свинузской башней, по-видимому, не был разрушен.
Согласно анонимному автору «Дневника осады…», за 5–6 часов обстрела венгерские орудия сделали небольшую брешь. Гайдуки Борнемиссы рвались на штурм и ротмистры с трудом смогли задержать их в шанцах[400].
Замойский, докладывая об этом Баторию, полагал, что следует отложить штурм, пока не будут сделаны проломы напротив польских шанцев. Кроме того, необходимо было громить стены в нескольких местах, а также расширить пролом у венгерских шанцев. Замойский предлагал после создания проломов разведать, какой будет у них доступ внутрь города, и заранее заготовить все нужное для штурма