Но сильно боялись норманнов; в тогдашней нужде государства не хотели вверять его защиту слабой руке ребенка: в обход юного принца выбран был королем граф Эвдо, сын Роберта Сильного. От него храбрые защитники Парижа ожидали спасения Франции.
Эвдо принялся тотчас за дело: он пошел на норманнов и встретил их сильное войско при Монфоконе, неподалеку от реки Эны, и хотя был слабее числом, однако ж храбро напал и привел их в беспорядок. Несмотря на то, он не мог помешать им осадить город Мо, который наконец они принудили к сдаче. Они плавали по рекам: Сомме и Уазе, Йонне и верхней Сене, между тем как другие их толпы вошли в Луару. Они опустошили Бургонь, Шампань, Лотарингию, Артуа и Пикардию до самых морских берегов; взяли города Оксерр, Труа, Шало (на Марне), Тунь и Верден, но опять пощадили Ре хотя и бродили по соседству с ним. Везде разоряли он еще уцелевшие монастыри, разрушали замки, свирепствовали ужаснее, чем когда-либо, даже рубили виноградные деревья и яблони: такие жестокости приписывают особенно их полчищам на реке Луаре.
В это ужасное время, на соборе в Меце, 1 мая 888 года, было постановлено, чтобы на всяких христианских собраниях воспевались к Богу молитвы о спокойствии от норманнов; во многих местах включены в молитвы следующие слова: a furore Normannorum Iibera nos, o Domine![58] Эвдо, часто побежденный, нежели победитель, был так же не в состоянии изгнать их, как и остановить их грабежи. Норманны, вошедшие в Марну, Йонну и верхнюю Сену, проведя целлых три года в северной Франции, осенью 889 года воротились с флотом опять к Парижу; гордые успехами и победами, они требовали свободного проезда и, получив отказ снова решились осадить город: на этот раз они повели главное нападение с восточной стороны. Эвдо, следивший за их движениями, это предвидел: он подоспел с войском на выручку Парижу; с его помощью парижане оказали такое же упорное сопротивление, как и в первую осаду. Но Эвдо до того упал духом и так отчаялся в победе над этими непреклонными врагами, что пошел с ними на переговоры, хотя норманны были окружены со всех сторон посреди государства: богатыми подарками он склонил их снять осаду.
Оставив в покое Париж, они по-прежнему потащили суда по земле и спустили их на воду несколько ниже города, флот поплыл вниз по Сене к морю, но главное войско отправилось сухим путем на лошадях и пешком, вошло в область города Кутанса и расположилось перед замком Сен-Ло. Целый год осаждали норманны этот крепкий замок, прежде чем смогли взять его. Потом они вторглись в Бретань, раздираемую междоусобиями. Приход норманнов воссоединил всех: Аланус, прозванный Великим, герцог Бретанский, соединил все силы Бретани; все встали под его знамя, соединяясь потом пожертвовать десятину имущества Богу и св. Петру. Аланус разбил войско норманнов с таким успехом, что они потеряли в Бретани до 14 000 человек.
Между тем один норманнский отряд направился в Бретань. Остальное войско рассеялось по всем странам: одни вошли в Уазу и осадили Нуайон, другие расположились станом при деревне Аргев, на правом берегу Соммы; некоторые пошли в другие места. Все наконец уговорились плыть вниз по разным рекам до самого моря, потом соединиться и вместе напасть на бойких норманнских юношей, в числе 550 человек, искавших приключений и добычи, оставивших главное войско и спешивших в Сент-Омер, полагая взять город с первого нападения, потому что его укрепления еще не были окончены и состояли из земляного вала и тына. Они хотели врасплох захватить город, но были замечены, когда спускались с горы за две мили от Сент-Омера и остановились вблизи его, чтобы награбить рогатого скота.
Граждане поспешили принять все возможные меры для обороны, работали день и ночь, устраивая укрепления. Норманны поставили себе шалаши по соседству с городом и начали формальную осаду. Они повели нападения всеми воинскими снарядами, отчасти нового и необыкновенного рода, бросали в город раскаленное железо, разные горючие вещи, пускали тучи стрел; когда же все такие попытки были пресечены бдительностью и упорным сопротивлением жителей, они выкопали вокруг укреплений широкие и глубокие рвы, наполнили их бревнами и хворостом и хотели все это зажечь, чтобы окружить город морем огня. Однако не удался и этот замысел; ночью, когда ветер подул с той стороны, где наиболее подвергался опасности город, граждане улучили момент и сами подожгли этот костер и обратили его в пепел без вреда для города. Норманны наскоро собрались, как бы одолеваемые страхом, и отступили. Вероятно, причиною такого скорого отступления были слухи, ложные или истинные, о войске, подходящем на выручку городу. В предании это приписывается славным покровителям Сент-Омера, апостолу Петру и св. Бертину.
Однако ж войско, собравшееся в Левене, дошло до реки Маас. Арнульф, король Германии, принял меры к защите и собрал войско у Маастрихта. Норманны перешли Маас при Литтихе и оставили немецкое войска позади. При Аахене они рассеялись по лесам и болотам, убивали всех, кто ни попадался на дороге, брали все повозки и телеги с провиантом для немецкого войска и тем привели его в крайнее затруднение. Немецкие вожди держали военный совет и думали, на что решиться при таком сложном и опасном положении: идти ли через землю Рипуариев в Кельн и оттуда в Трир или, переправившись через Маас, захватить и разрушить норманнские суда. Ночь прекратила совещание, но они так ни на что и не решились.
С рассветом 26 июня 891 года немецкое войско выступило и с развернутыми знаменами, готовое к бою, потянулись вдоль берега реки Маас. Перейдя реку выше Гейле, оно остановилось; собравшись опять, вожди решили: чтобы не утомлять понапрасну все войско, каждый вождь направил по 12 человек для разведки неприятеля. Пока советовались, как привести это в действие, показался передовой отряд норманнов. Полагая, что это отдельный небольшой отряд, немцы преследовали их без всякого порядка. Преследование продолжалось до тех пор, пока в одной деревне они столкнулись со всей силой норманнской пехоты, которая сомкнутым строем напала на немцев и легко опрокинула их. Вожди старались быстрее, насколько позволяло время, восстановить порядок в своих рядах. Но норманнская конница, прискакавшая на звук оружия и военные крики, ворвалась в не совсем построенные ряды и привели к расстройство все войско. Так искусными движениями и тактикой норманны одержали решительную победу над немецким войском и уничтожили его. Зунцо, или Зундерольд, архиепископ Майнцский, граф Арнульф и множество дворян немецкого государства пали на месте сражении. Все спасшиеся от смерти и плена бежали. Победители овладели неприятельским станом, перебили пленников и потом воротились в Левен.
Король Арнульф находился в походе на славян, когда получил весть об участи, постигшей его войско на Маасе. Его глубоко опечалила смерть такого множества храбрых и преданных ему людей; сверх того, Рейнским землям грозила опасность быть наводненными норманнскими полчищами. Арнульф был государем, сохранявшим еще воинский пыл первых Каролингов; он быстро решился выступить в поход, присоединил к себе ратных людей из Саксонии, Баварии и восточных областей государства и с сильным, войском, двинулся к норманнскому стану при Левене.
В тылу стана текла река Диль; спереди стана находилось обыкновенное воинское укрепление или вал. Эти валы норманны устаивали таким образом: обозначив пространство, отводимое для стана, обыкновенно в форме круга, на окружности его вбивали в землю три или четыре ряда столбов, в некотором отдалении одни от других; потом пространство между ними наполняли камнями, дерном, землею. На возникшем таким образом валу они клали еще несколько слоев земли, плотно утоптанной, взятой из рвов, которыми всегда обводили стан.[59]
При Левене, кажется, их стан не был обнесен рвом, потому что они расположились в болотистой стране и перед валом находилось болото. Арнульф затруднялся напасть на них, потому что это можно было сделать не иначе, как пехотою, а королевское войско почти все состояло из конницы. Одушевив речью воинов, он сошел с коня, заставил сделать то же всадников и, взяв знамя, во главе войска пошел по болоту на укрепленный стан. Отдельный отряд норманнского войска отправился далее по Маасу для грабежа. Гордые прежними победами и полагаясь на свой вал, потому что никогда еще не были побеждены внутри укреплений, оставшиеся в стане норманны смеялись над подходившим неприятелем и смотрели на него с презрением.
Дерзкая самонадеянность нередко бывала причиной поражения больших войск. Впереди войска, горевшего желанием, сравняться в храбрости со своим государем и отомстить за смерть павших братьев, Арнульф бросился на укрепление и ворвался в стан. Этот нечаянный успех и замешательство, происшедшее от того между норманнами, навели на них панический страх; не имея других путей для бегства, они бросались сотнями и тысячами в реку Диль, так что она была запружена бесчисленным множеством трупов. Не многие спаслись вплавь; одних потопило тяжелое вооружение; другие — как обыкновенно в минуты нужды берутся за первое лучшее средство к спасению — старались спастись, ухватясь за товарищей, и увлекали их в глубину: видно было, как хватали они друг друга за руки и ноги, цеплялись за шею, одним словом, никто не помогал, а только мешал спасению даже тех, для кого это было возможно.
Число норманнов, погибших при этом случае, полагают до 9000, в том числе двенадцать вождей, и из них многие в королевском сане. Шестнадцать королевских знамен, как трофеи победы, отнесены были в Регенсбург в Баварии, пребывание Арнульфа. В продолжение многих столетий, в воспоминание этой победы, праздновалось 1 сентября; долго также показывали там картину этой замечательной битвы, с надписью, в которой победа приписана св. Мартину.
Эти важные поражения, понесенные норманнами в течение двух лет подряд, в Бретани 890 года и при Левене 891 года, хотя значительно поубав