Уверен, именно на это Валентайн и рассчитывал. Мне оставалось надеяться, что оживлять каждое тело мы не планируем – иначе нас очень быстро сожгут как колдунов.
– Что ж, прекрасное тело готово к фотосъемке! – воскликнул ван Доффер.
– Благодарю, мой друг, а теперь – умоляю – оставь нас, ты пугаешь нам клиентов, – промурлыкал Валентайн, обнимая ван Доффера за плечи. – Компенсирую тебе отсутствие общения завтраком в кофейне в Гайд-парке, договорились?
– Ну… – ван Доффер сделал вид, что обдумывает предложение. – Договорились! Но не вздумай, как обычно, об этом забыть!
– Что ты, как можно! – рассмеялся Валентайн, но как-то натянуто: он имел свойство забывать про такие договоренности.
Ван Доффер не упускал случая пожаловаться мне на него.
Я только усмехнулся.
– Не волнуйтесь, Элис, я ему напомню.
– Дориан, дорогуша, я знал, что на вас могу положиться как на себя самого! – ван Доффер едва не прослезился. – Когда вы умрете…
– Хватит, хватит! – Валентайн подтолкнул его к двери. – Мы все поняли!
Ван Доффер накинул пальто и удалился, что-то напевая себе под нос. Я перевел дух. Самое сложное было впереди, однако… Отступать тоже было некуда.
Я посмотрел на Диану, парящую возле письменного стола, и на ее тело, плотно закрепленное на кресле, спокойное в своей легкой смерти.
Сомнение впервые закралось мне в сердце. Правильно ли мы поступаем, вмешиваясь в естественные процессы жизни и смерти? Одно дело – исполнить желание призрака, и совсем другое – пусть ненадолго, но вернуть умершего к жизни.
Валентайн, словно уловив мои мысли, развернул меня к себе и поднял лицо за подбородок, очень серьезно глядя в глаза:
– Не позволяйте сомнениям сбить вас с правильного пути, друг мой, – прошептал он, склонившись ко мне так, что мы почти соприкасались лбами.
– Не позволю, – так же тихо отозвался я.
На сердце потеплело от этой внезапной – но такой необходимой – поддержки. Наверное, впервые с тех пор, как мы с Валентайном начали работать вместе, я ощутил, что я действительно больше не должен нести свою ношу один.
Валентайн отстранился и похлопал меня по плечу.
– Мистер Финниан! – крикнул он. – Мы готовы начинать!
Я помог мистеру Финниану расположиться рядом с креслом и встал за фотокамеру. Я понимал, что света у нас здесь меньше, чем в профессиональной фотостудии – всего лишь одно окно. Но надеялся на талант Валентайна выжимать все возможное из того минимума, которым мы располагали, – если, конечно, можно назвать минимумом новейшую фотокамеру, которую я приобрел по его просьбе.
Валентайн скрылся за занавеской, где прятался рубильник.
Мистер Финниан растерянно смотрел на прикованный ремнями труп своей жены, и на его лице проступало отчетливое сомнение – как он вообще позволил себя уговорить? Я понимал, что еще несколько минут промедления, и он попросту сбежит.
Диана растерянно вздыхала, глядя на него. Я обменялся с ней встревоженными взглядами.
– Минутная готовность! – раздался из-за занавеса приглушенный голос Валентайна. – Помните, мистер Финниан, у вас будет не более пяти минут. Дориан, будьте так любезны, переверните песочные часы рядом с вами.
Я бросил взгляд на стол – в самом деле, раньше я не замечал песочных часов здесь. Я протянул руку и перевернул их, мягкий шелест песка по стенкам начал отмерять время.
– Прошу вас, мистер Финниан, не двигайтесь. Необходимо сделать фото.
С изобретением мистера Дагера мне доводилось работать раньше. Поэтому мне не составило труда сделать снимок – я знал, что сложнее будет его проявить. Мистер Финниан замер и не шевелился, пока не прошло нужное время.
Я выдохнул, давая понять, что снимок готов.
И Валентайн повернул рубильник.
Я… не знаю, как описать тот момент, когда в холодное мертвое тело возвращается жизнь. Гальванический ток пронзил тело миссис Финниан, оно на мгновение напряглось и вдруг расслабилось, размягчилось, как бывает только с живыми. Мертвая плоть деревенеет. Призрак Дианы растаял у меня на глазах.
Мистер Финниан вскрикнул.
А потом миссис Финниан открыла глаза.
– Дорогой… – прошептала она, ее голос был хриплым из-за неработающих почти голосовых связок.
– Диана? – мистер Финниан побледнел до синевы, и я испугался, что ему может стать плохо с сердцем.
– Пять минут, Грегори, – жестко напомнил Валентайн.
Взгляд мистера Финниана зацепился за песочные часы и снова вернулся к Диане. Напоминание о времени словно придало ему сил.
Чете Финнианов нужно было время наедине.
Они говорили негромко – так, что до меня едва долетали обрывки их переговоров, обещаний и признаний… Потом – сухой звук рыданий и ласковый женский шепот. Диана, заключенная в плотно закованное в ремни тело, не могла обнять его, но мистер Финниан прижимался к ней, его трость с глухим стуком упала на пол, но он даже не заметил. По морщинистым щекам катились круглые слезы и падали на пол, не сдерживаемые ничем.
Я отвел глаза.
Есть вещи, которые должны случаться без свидетелей.
Я ничем не мог им помочь. Лишь стоять по возможности тихо, не беспокоя их последнее прощание, глядя, как медленно, песчинка за песчинкой, катится песок.
– Диана!.. – вскричал мистер Финниан, и вместе с тем последняя песчинка упала вниз.
– Будь счастлив, Грегори, – прошелестел ее голос.
Все было кончено.
– Простите, мой дорогой, – Валентайн подошел к рыдающему старику и положил руку ему на плечо. – Время вышло.
– Время, – сквозь слезы проворчал он. – Да что вы знаете о времени? Его никогда не хватает…
Я наклонился поднять его трость.
Мистер Финниан снял очки и тщательно протер их клетчатым носовым платком.
– Похороны… будут завтра? – сдавленным голосом, но уже деловым тоном спросил он.
– Завтра. Все будет по высшему разряду. Не беспокойтесь об этом, – мягко ответил Валентайн.
Мистер Финниан забрал у меня трость и, не глядя ни на кого из нас, тяжело пошел к выходу.
– Как вы думаете, он будет в порядке? – тихо спросил я, глядя ему в спину.
– Диана хотела только одного: чтобы он был счастлив, – так же тихо ответил Валентайн. – По соседству есть какой-то мальчик и собака. Думаю, он не будет скучать.
Я вздохнул. Валентайн ободряюще похлопал меня по плечу.
– Некогда грустить, друг мой, у нас впереди – скучная работа гробовщиков.
До самой ночи мы занимались подготовкой тела к похоронам. Красивая и умиротворенная, умело раскрашенная ван Доффером, миссис Финниан лежала в гробу в окружении свежих алых роз. Но ее присутствия я больше не ощущал. Она ушла. Теперь это было просто тело.
Утром прибыл нанятый нами кортеж, мы отвезли миссис Финниан на Хайгейтское кладбище и похоронили в семейном склепе, где было еще место для мистера Финниана. На церемонию прощания не пришел никто. Мистер Финниан стоял один, в строгом черном твиде, с совершенно сухими глазами.
После он подошел к нам.
– Я хотел поблагодарить вас, – пробурчал он. – Вы и в самом деле профессионалы своего дела.
– Мы делаем свою работу, – отозвался Валентайн.
Мистер Финниан протянул руку в кожаной перчатке, и Валентайн мягко ее пожал.
Мы стояли, наблюдая, как сгорбленная стариковская фигурка удаляется вниз по аллеям старого кладбища.
– Нам пора домой, – Валентайн приобнял меня за плечи. – У гробовщиков всегда много дел, не правда ли?
Ворон, сидевший на крыше склепа, взмахнул крыльями и сорвался куда-то ввысь. Я проводил его взглядом.
Да, у нас всегда было много дел, печальных и необходимых, которые отвлекали от не менее печальных мыслей. И все же я не мог не задумываться о том, что будет в старости со мной самим?
И будет ли кто-то стоять над моей могилой с глазами, уставшими от слез?..
На эти вопросы у меня не было ответа.
Глава 4Интермедия. Дора
К моему прискорбию, в конце октября я был вынужден покинуть Лондон на некоторое время. Причиной стало слезное письмо мужа моей сестры Доры, в котором он сообщал, что она тяжело больна и ее, скорее всего, скоро навестит священник.
Дора с детства отличалась слабым здоровьем, и все же это известие опечалило меня. С тяжелым сердцем я показал письмо домашним и отправил телеграмму Валентайну, предупреждая о своем отъезде.
И уже на следующее утро трясся в дилижансе по разбитым дорогам графства Бакингемшир. Дора с мужем жили в уединенном поместье недалеко от Милтон-Кинса, потому дорога отняла у меня почти целый день.
Густой туман укутал подъездную тропу. Я расплатился с кучером, и дилижанс исчез, как призрак, в вечернем сумраке. Я обернулся, глядя на величественную громаду Кинс-холла, и почувствовал, как холодок пробежал по спине. Я остался совершенно один. Любого другого на моем месте напугала бы перспектива столкнуться в такой глуши с призраками – я же опасался живых.
Мне захотелось оказаться дома у камина, беседуя с мистером Блэком о событиях минувшего дня. Следом пришло другое желание – чтобы Валентайн был рядом со мной. Мне же стоило взять с собой Валентайна? Партнеры имеют обыкновение держаться вместе, а если речь зашла о возможном сопровождении в мир иной моей сестры (я не строил иллюзий и понимал, что из моей новой работы мистер Оливер Кинс выжал бы все возможное, как выжал уже из наследства Доры), и мог приготовиться…
Если честно, я бы просто хотел, чтобы Валентайн тоже был здесь.
Жаль, что светлые мысли догоняют нас, как говорят французы, уже на лестнице.
Я собрался с силами, поспешил к дому и постучал дверным кольцом.
Дверь мне открыл дворецкий, старый мистер Стюарт. С привычной неприязнью оглядев меня с головы до ног, он принял мое пальто и проскрипел:
– Хозяин ждет в гостиной, сэр.
Я знал, что мистер Стюарт недолюбливает меня, как и Дору, – полунищих студентов, Дора училась в Бедфордовском колледже и собиралась стать художницей. Но, как и многие талантливые женщины нашей эпохи, предпочла брак и рождение детей возможной карьере. Разве мог я ее осудить? Тогда мы еще и предположить не могли, что я разбогатею.