Более десяти лет прошло, в конце концов…
– Вот что, друг мой, я расскажу вам все, – после долгого молчания заговорил он. – Но не прямо сейчас.
– Почему?.. – я даже растерялся. Мне казалось, Валентайн вот-вот заговорит и откроет правду о своем прошлом…
Если подумать, я ничего о нем не знал.
Какая у него семья, откуда он родом, да даже где он живет! Валентайн словно всегда существовал в пространстве похоронного дома. Если бы мы вместе не выезжали иногда к клиентам и не завтракали в ближайшем пабе, можно было бы принять его за призрака места – такого же, как Ч. М. Блэк.
Мы работали вместе уже порядочное время, но Валентайн до сих пор оставался для меня загадкой. Меня поразило осознание, что мой компаньон все это время был для меня идеей, действием, решением.
Функцией человека. Блестяще играющего роль гробовщика фантомом.
Я не знал, что у него на сердце, есть ли у него кто-то, кого он любит, сколько он перенес в жизни потерь и ударов в спину.
Почему он, с его остротой ума и предпринимательской жилкой, из всех возможностей выбрал именно похоронное дело. Как складывались его отношения с живыми людьми – или же призраки манили его, как и меня, на свою сторону?
Не потому ли он волновался обо мне – что испытал на своей шкуре все то, с чем сталкивался я сам?
Валентайн, посмеиваясь, наблюдал за мной. Я испугался, что все мои мысли оказались написаны на лице.
– Поразительно, Дориан! – он отсалютовал мне стаканом и сделал еще глоток. – Неужели вас заинтересовал кто-то живой? Хотя позвольте. Я же стою одной ногой в могиле, вот и причина.
– Не говорите так! – воскликнул я.
Грудь сдавило негодованием.
– У меня есть все основания полагать, что я приговорен, – он был удушающе спокоен. – Кстати, я рад, что вы заинтересовались кем-то вне стен похоронного дома. Я предложил бы познакомить, но, как правило, молодые женщины не очень-то любят гробовщиков. Вы же не сказали вашей новой подруге о том, кто вы такой?
– А это не ваше дело! – вспыхнул я и тут же устыдился: – Простите за грубость. Просто мне казалось…
– Что у вас есть право на личную жизнь? – Валентайн усмехнулся, но взгляд его был острый и холодный. – Что ж, вы правы. Но в таком случае у меня к вам будет одна просьба, и я буду благодарен, если вы ее исполните.
– Просьба? – я вскинул брови.
– Не лезьте мне под кожу, – прошипел Валентайн, перегнувшись через стол. – Не делайте вид, будто именно сейчас вам стало вдруг важно узнать, кто я такой за пределами нашей обители тлена и праха. И не вздумайте мне мешать. Вы меня поняли?
Сердце колотилось так быстро, что казалось, вот-вот пробьет изнутри грудную клетку и птицей вырвется наружу. Спокойствие Валентайна было хуже пощечины.
Выходит, его в самом деле расстроило появление в моей жизни Эмилии? Хуже – разочаровало…
– Не смотрите на меня взглядом побитого пса, вам не идет, – бросил он, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. – Все к лучшему, в конце-то концов. Чем дальше вы будете от границы между миром живых и миром мертвых, тем лучше для вас.
– Валентайн, я…
– Тише, – он поднял руку, обрывая меня на полуслове. – Я не хочу продолжать этот разговор. Тем более у нас есть дело.
– Дело?..
– Мы, кажется, говорили о том, чтобы противостоять Тагги. Я предпринял с утра кое-какие меры, которые позволят нам продвинуться в главных вопросах – кто он такой и что ему нужно.
– И что за меры? – я прикусил губу.
Валентайн швырял меня по темам разговора с той же силой, с какой лодку швыряет волнами в шторм. У меня не было ни единого шанса.
– Увидите, – усмехнулся он.
Стук в дверь раздался минуту спустя.
– Идеальное чувство времени, – воскликнул Валентайн и вскочил с кресла.
Я поразился переменам в нем – только что он сидел здесь мрачной и злой тенью, и вдруг собранный, сияющий, с профессиональной улыбкой… Я невольно задумался о том, какой же он настоящий.
Я никогда не знал.
И, скорее всего, сам лишил себя сегодня возможности узнать когда-нибудь.
Сожалея об утраченном, я повернулся к дверям и потерял дар речи от изумления. Кого я точно не ожидал увидеть на пороге нашего бюро, так это отца Майерса, моего старого знакомого из Милтон-Кинса. Его гигантский рост и глубокий голос ни с чем нельзя было спутать!
– Добрый день, джентльмены, – коротко поздоровался он, а потом, рассмеявшись, раскрыл руки и позволил Валентайну себя обнять.
– Давно я тебя не видел, прохвост, – с улыбкой укорил он Валентайна. – А между тем ты у многих не сходишь с языка. Любишь ты походя оттаптывать хвосты…
– Что поделать, такой вот я, – весело ответил Валентайн. – Жить скучно, святой отец, а работы много…
– То-то Лондонская похоронная компания точит на тебя зуб… Сам рискуешь и мистера Хэйзела тянешь за собой.
Я подошел к отцу Майерсу и протянул ему руку. Он пожал ее крепко и сильно, после чего коротко перекрестил меня.
– Благословение вам пригодится, – пояснил он. – Я слышал о вашем не самом удачном опыте медиума… Зря вы это затеяли, теперь весь Лондон говорит, что вы якшаетесь с загробным миром.
– Так уж весь, – пожал плечами Валентайн. – Бьюсь об заклад, никто особо и не думает о нашем существовании… Пока не приходит время, конечно, ибо каждый человек смертен.
– Не иронизируй над бренностью бытия, – с улыбкой погрозил пальцем отец Майерс. – И не настраивай против себя Господа.
– У меня большой талант настраивать против себя богов, – хмыкнул мой невыносимый компаньон.
Я попытался вспомнить все, что знал о богине Кали от миссис Раджани. Кали была огромной многорукой женщиной, которая в гневе уничтожала и разрушала все на своем пути. Миссис Раджани объясняла, что в Индии верят в разные воплощения одной сущности, и Кали была одной из ликов матери мира Шакти. Зачем одной богине столько воплощений?..
– Вот за этим я и явился, – сказал тем временем викарий. – Скажи, тебе удалось достать тело?
– Инспектор Браун скоро начнет стучать зубами от ярости при виде меня, но да, он смог, – Валентайн показал рукой на могильник. – Прошу пройти в морг.
– У вас там холодно, – отказался викарий. – Лучше перенесите его сюда. Раз ты все равно собираешься совершать богохульные действия…
– Нам надо поговорить с ним всем вместе, так что иного варианта нет.
– Простите, а вы о чем? – осторожно уточнил я.
Валентайн повернулся ко мне, округлив глаза:
– Как, я вам не сказал? О Николасе Фасте, конечно. Нам надо привести его в чувство с помощью нашего постмортем-аппарата. Видите ли, никто лучше убитого не расскажет нам про того, кто его убил.
Только сейчас я обратил внимание, что призрак крупного мужчины в котелке и с сигарой в уголке губ покачивается возле стола, скромно не привлекая к себе внимания.
– Все еще не уверен, что мне нравится эта идея! – сообщил он. – Ей-богу, Валентайн, я предпочел бы встретиться с вами при иных обстоятельствах!
– Увы, мой друг, другого способа нет – мне необходимо, чтобы вы озвучили все известное вам и отцу Майерсу тоже.
– А вы уверены, что не надо позвать инспектора Брауна? – робко поинтересовался я.
Валентайн и мистер Фаст метнули в меня одинаково суровые взгляды.
– Я не собираюсь общаться с этим типом, – задрав нос, заявил мистер Фаст.
Говорил он с явным ирландским акцентом. Я уверен, при жизни его кудряшки отливали огненно-рыжим. Ирландцы – несносный народ и очень упрямый.
– Николас против, поэтому послушаем Николаса, – объявил Валентайн. – Отец Майерс, помогите мне. Дориан, приведите механизм в действие.
Я вздохнул. Все-таки мне казалось неправильным утаивать от Скотланд-Ярда информацию, которая могла бы помочь в поимке убийцы. Но тут я оказался в явном меньшинстве. Поэтому пришлось торопливо лезть в угол за занавеску, где стоял наш аппарат постмортем (пользовавшийся огромной популярностью, хочу заметить. Скорее всего, половина наших клиентов считала это действие милосердным фокусом, но посмертные разговоры стали важной частью подготовки к похоронам. Хотя, говорят, это вызвало суровое осуждение у всех священников поблизости – возможно, они потеряли из-за этого часть прихожан).
Отец Майерс и Валентайн с трудом притащили тело Николаса и усадили в кресло. Он был убит ударом кинжала, и потому его тело не исказилось так сильно, как бывает с утопленниками или повешенными, но трупное окоченение уже добралось до его конечностей, тело стало тяжелым и неповоротливым. Ван Доффер еще не успел поработать над его лицом, к тому же от него начинало тянуть разложением.
Словом, ничего приятного в этом процессе не было.
Кудряшки, правда, в самом деле оказались рыжие – и от них тоже неприятно пахло мертвечиной.
У меня мелькнула мысль выпросить у миссис Раджани этих индийских треугольников, поджигая которые можно добиться приятного аромата.
Отец Майерс вздохнул и вытер рукавом пот со лба.
– Мистер Фаст не самый легкий человек…
– Не беспокойтесь, отец Майерс, он и при жизни легкостью не отличался, – усмехнулся Валентайн. – Так. Одну секунду, господа, мы кое-что опрометчиво забыли…
Он бросился к дверям и торопливо их запер.
– Стоит, конечно, завести табличку «закрыто» на такие случаи, – пробормотал он, потирая подбородок. – Ну, допустим. Дориан, занавесьте окна.
Я кинулся выполнять поручение. Для постмортем-фотографий мы держали окна открытыми, потому как камере нужен был свет. Но сейчас мы не планировали никого снимать, да и внимание со стороны было ни к чему.
Воображение нарисовало инспектора Брауна, крадущегося под окнами нашего похоронного дома. Я рассмеялся в рукав.
– Что смешного, друг мой? – поднял брови Валентайн.
Я поделился с ним представленной картиной, и он тоже развеселился. А потом крикнул потерявшему в сумраке конторы викарию:
– Отец Майерс, где вы? Мы ради вас стараемся.