– Безусловно, – он кивнул головой, – но пока сэр Уильям Крукс является президентом нашего Общества, вы можете рассчитывать на его участие.
К ним подходили другие люди, благодарили и выражали своё восхищение. Алиса вяло кивала головой и улыбалась через силу. Северин стоял возле неё, как паж подле королевы. Пожилая женщина, поддерживаемая дочерью, долго жала её руку и просила об индивидуальном сеансе.
– Боюсь, я сообщила всё, что можно, – сказала Алиса, – не знаю, правда, достанет ли этого для обращения в уголовную полицию.
Женщина запротестовала. Она обязательно хочет пообщаться индивидуально.
– Что ж, – ответила Алиса, – на следующей неделе можно попытаться. Позвоните моему секретарю во вторник.
Алиса встала, поддерживаемая Северином. Бородатый бросился поддержать её с другой стороны, но она остановила его движением руки.
– Благодарю вас, – сказала она, – я дойду самостоятельно.
Северин проводил её до дверей, где уже ждал экипаж. Кучер сошёл с козел, открыл дверцу и помог Алисе забраться в коляску. На крыльце собрались люди, участвовавшие в сеансе, они были готовы идти за медиумом, как дети за гаммельнским крысоловом. Кучер щёлкнул кнутом, и лошади застучали копытами. Алиса, опёршись подбородком о кисть руки, смотрела в окно. Экипаж мягко качался на рессорах, выезжая из ворот.
Северин тоже смотрел в окно, на остающиеся позади дома, ограды и деревья. Он думал, действительно ли он спас жизнь Алисе, или это просто был искусный педагогический ход с её стороны, чтобы показать ему собственную значимость. Алиса, закрыв глаза, сидела напротив, и, кажется, дремала, несмотря на лёгкую дорожную тряску. Она выглядела измождённой и постаревшей. Спиритический сеанс отнял много энергии, сам Северин, несмотря на то, что не был проводником, чувствовал навалившуюся усталость. Если Алиса принимает участие в таком действе хотя бы раз в неделю, это колоссальные траты духовной энергии.
Алиса открыла глаза уже на подъезде к дому. Она крутила головой, будто не понимая, где очутилась.
– Мы уже приехали, – сказал мальчик, – добро пожаловать.
Алиса рассмеялась тихим смехом. Сейчас она выглядела лучше, чем в минуту отъезда. Она расправила платье на коленях и поправила шляпку.
– Я немного вздремнула в пути, – сказала она, – не ожидала такого сильного фантома. Те, кто умер насильственной смертью, как правило, сильнее умерших от естественных причин. Запомни, тебе может пригодиться.
– Для чего бы? – спросил Северин, выбираясь из экипажа и галантно подавая руку даме. Шурша гравием, они пошли к дому.
– Люди, подобные тебе и мне, не могут работать, как обычные люди. Чем бы они ни занимались, дар накладывает свой отпечаток, прорывается наружу и поглощает всё.
– Я ещё не знаю, чем буду заниматься, – сказал мальчик.
– Чем бы ты ни пытался заниматься, – сказала Алиса, поднимаясь по ступеням и шурша платьем, – будь уверен, ничем другим ты заниматься не сможешь. Духи заставят тебя.
Они вошли в дом, зазвенел колокольчик, хлопнула дверь. Дворецкий осведомился, не угодно ли чаю. Нет, ответила Алиса, хочу принять горячую ванну. Северин, весь в раздумьях, ушёл в свою комнату.
Позже он спрашивал у Алисы, не лучше ли вообще не заниматься ничем, чем подвергать свою психику и физическое здоровье таким испытаниям, ведь денег у них с Базилем достаточно. Алиса только засмеялась в ответ. Родители оставили достаточно денег, сказала Алиса, но большое поместье и налоги съели бы их очень быстро. Поэтому ей приходится зарабатывать тем, что она умеет лучше всего. Базиль тоже делает всё, что в его силах, чтобы сохранить родовое гнездо. А если продать поместье, спросил мальчик. Алиса посмотрела на него со странным выражением, он бы мог назвать его гневом или яростью, но она быстро совладала с собой. Этот дом и эта земля принадлежит нашей семье уже семь поколений, и мы с братом никогда его не продадим. А когда Базиль женится, или ты выйдешь замуж? Он никогда не женится, сказала Алиса. Почему же? Алиса посмотрела ему прямо в глаза. Я всегда общалась с тобой, как с взрослым, сказала она, но есть вещи, которые ты сможешь понять, только когда повзрослеешь. Не узнать о них, пояснила она, поскольку от человека наших способностей скрыть что-либо очень тяжело; я говорю о способности понять и принять других людей и их привычки, какими бы странными они нам не казались. Я ничего не понял, сказал Северин. Неважно, ответила Алиса. Ну а ты, спросил мальчик. У тебя тоже есть привычки, которые мешают тебе выйти замуж? А ты думаешь, это так просто? Ну да, ответил он, что тут сложного. Вряд ли я смогу встретить мужчину, который сможет принять меня такой, какая есть. Да и мне будет тяжело ужиться с другим, я же не смогу отключить свой дар по щелчку пальцев, а в семейной жизни есть такие стороны, о которых лучше не знать. Да и возраст, и внешность у меня не самые подходящие для брачных уз. Она посмотрела в окно, из которого был виден пруд, гладь которого рассекала стайка залётных уток. По-моему, ты красивая, покраснев, сказал Северин. Спасибо, сказала Алиса.
Северин так и не понял, какие склонности Базиля она имела в виду. Он жил в городской квартире, в доме появлялся редко, в основном к воскресному ужину, который готовился под чутким руководством Алисы. Мальчик начал смутно догадываться о сути привычек Базиля, лишь после того как тот к одному из ужинов привёл своего приятеля (так сказал сам Базиль), полноватого молодого человека с длинными волосами. Дар Северина не дал ему прямых ответов, но и полученных намёков было достаточно, чтобы опустить взгляд в тарелку и не смотреть гостю в глаза.
Базиль приводил своего приятеля ещё несколько раз, потом его сменил другой, хрупкий молодой человек с грустным взглядом, потом следующий, потом ещё один. За несколько лет приятелей сменилось больше десятка, но не один не продержался больше полугода. Видимо, из-за профессии Базиля, который был очень известным посмертным фотографом. Узнал об этом Северин случайно, уже на втором или третьем году проживания у Алисы, когда после посещения Базиля обнаружил забытый им бювар с фотографиями.
Фотографий было немного, штук примерно десять. Он вытащил их обратной стороной наружу, но удивился, насколько холоден был картон. Перевернул фотографии и сразу понял, почему так веяло вечной мерзлотой. Перебрал их, некоторые были теплее, те, где рядом с мертвецами фотографировались живые люди – мать с маленьким сыном на руках, двое взрослых мужчин с сидящим между ними покойником. Северин слышал о post mortem, но видеть самому ещё не приходилось. Мёртвых от живых по фото отличить было непросто, Базиль дорисовывал открытые глаза на негативах, позы были естественны, и Северин мог только догадываться, с помощью каких приспособлений удалось этого добиться. Если присмотреться, то у покойных кожа на руках была темнее, лицо гримировалось, а про руки забыли. Он положил фотографии на место, в комнату вошла Алиса и остановилась рядом. У Северина промелькнула мысль, что Базиль оставил бювар специально для него.
– Не нужно было так долго скрывать, – сказал Северин.
– Скрывать что?
– То, чем занимается Базиль. Всё равно я бы узнал.
Алиса пожала плечами.
– Я давно хотела рассказать, Базиль не разрешал, ты для него всё ещё маленький мальчик. Да и стеснялся он, наверное.
– У него здорово получается, – сказал Северин, – очень натурально. А я всё думал, почему от него иногда веет холодом.
– Ну да, это обычное дело после съёмки post mortem.
Из любопытства Северин попросил Базиля позволить ему поучаствовать в съёмке. Сначала Базиль категорически отверг такую возможность, но после разговора с Алисой, согласился. «Этот мальчик знает о смерти куда больше, чем ты, – сказала она. – И мертвецов видел поболее твоего».
Весь день они ехали в трясучем экипаже с протекающей крышей, по скверной дороге под дождём. Базиль, одетый в дорогой костюм, укрывал плащом фотоаппарат и коробки с принадлежностями.
– Не понимаю, зачем это тебе, – говорил Базиль, стараясь сохранять вертикальное положение.
– А тебе? – спросил Северин.
У него уже пробивались усы, и он время от времени притрагивался к верхней губе.
– Я художник, – объяснил Базиль, – исследую все стороны человеческой души. Я считаю, что фотография честнее красок запечатлевает окружающий мир, не искажает его глазами живописца. Кроме того, я помогаю людям сохранить память о своих близких.
Дождь продолжал стучать в стёкла, за окнами тянулся всё тот же унылый равнинный пейзаж.
– Надеюсь, тебе заплатят достаточно, чтобы эта поездка окупилась.
Базиль нагнулся к Северину и, понизив голос, как будто кто-то ещё мог их услышать сквозь грохот и скрип экипажа, сказал:
– Я единственный, кто согласился приехать. Говорят, здесь несколько человек скончались от гриппа.
Базиль радостно смотрел на Северина, словно сообщил ему приятную новость. Он наслаждался своей смелостью и надеялся, что Северин разделит это чувство.
– Грипп в Китае и Индии. Откуда бы ему взяться здесь?
Базиль лишь махнул рукой. Ему отчаянно хотелось, чтобы там, куда он едет, свирепствовала эпидемия. Он уже воображал себе снимки опустевших деревень, людей, валящихся с ног прямо на улицах и газеты с его фотографиями на первых страницах.
Наконец, они подъехали к длинному несуразному дому, как по заказу прекратился дождь. Базиль не доверил слугам свой фотоаппарат, бережно внеся его в дом под мышкой. Внутри уже повсюду суетились люди, оказывается, покойного держали в леднике до приезда фотографа. На Северина никто не обратил внимания, и он просто стоял в стороне, наблюдая, как Базиль настраивает камеру.
Покойного расположили на стуле, зафиксировав незаметными под одеждой ремнями. Родственники подходили и садились на стулья по обеим сторонам необычной модели, судя по всему, не испытывая никаких неудобств от соседства с трупом, пусть и хорошо загримированным.
– Это ещё что, – сказал Базиль во время одного из небольших перерывов, – а раньше родственникам приходилось сидеть рядом с покойником по часу и больше, пока длилось экспонирование.