Поначалу это проявлялось в мелочах. Он был послушным ребёнком, редко совершал одну и ту же ошибку дважды, быстро научился говорить. Насколько родители были рады его примерному поведению, настолько же страдали от его вечных и нескончаемых вопросов обо всем вокруг. Тогда Матиас считал, что отец знает всё на свете. Было неприятно осознать ложность этой мысли.
Почему вода течёт? Почему небо голубое? Почему дует ветер?.. Сотни «почему», за которыми следовали неизменными спутниками последующие «зачем». Когда он немного подрос, его, как и ещё десяток детей, отдали в маленькую церковь в соседней деревне на обучение азам грамоты и нехитрому счету. В отличие от других детей, Матиас не противился непонятой «зауми», которой их пыталась обучить преподобная мать. Он не обладал феноменальной памятью, но ему было по началу просто интересно, а затем появилась и то, что впоследствии он узнает как аналитическое мышление.
Каждый новоузнанный факт не просто складывался в хранилище в голове, или забывался, как у многих других детей, а пропускался через пускай и детский, но разум. Счёт мгновенно нашёл применение в хозяйстве, грамматика — в ведении нехитрых записей, чему помогал и способствовал отец. Религиозная же часть, Песнь Света, преподаваемая им, на время ответила на все его нескончаемые «почему». Ведь небо синее потому что Создатель сделал его таким. Какой прекрасный ответ, и мальчик получал его почти на все свои вопросы. Любое почему и зачем — Создатель так повелел. Просто и лаконично. Он пытался понять это, осознать, прояснить, но под строгим взглядом сухопарой старушки в золотых одеяниях с изображением солнца, он тушевался и замолкал. Ему приходилось удовлетворяться этими ответами. Тогда ему и в голову не могло прийти, что уважаемая преподобная мать может лгать или намеренно вводить в заблуждение.
Затем произошёл один случай, который намертво отпечатался в памяти на всю остальную жизнь. Это был ничем не примечательный солнечный день в середине волноцвета. Матиас помогал соседу-плотнику в постройке нового курятника. Мальчику нравилось что-либо мастерить, а дерево привлекало его своей простотой в обработке, и вместе с тем некой постоянностью, чего не дождёшься от глины. Сосед это заметил и потихоньку присматривался, чтобы взять его в ученики, когда тот подрастёт, поэтому и не отказывал в просьбах мальца поучаствовать или просто посмотреть. Матиас держал не тяжёлый инструмент, подавал различные детали и чувствовал себя причастным к созданию чего-то сложного, важного, нужного, разбавляя будни старика.
В тот раз Матиас снова закидывал незлобно бурчащего дедка вопросами, на которые тот даже иногда отвечал. Однако в один момент, что-то заставило мальчика нахмуриться. Он покрутился по сторонам, сравнил почти готовый курятник со стоящими рядом домами, и спросил, почему у тех различаются крыши.
— Потому что мне так проще.
Короткий и не содержательный ответ был совсем не тем, что хотел услышать маленький Матиас, но возглас протеста и возмущения застрял у него в горле, ведь он уже знал характер плотника. Насуплено сопя, он молча наблюдал, как мастер заканчивал работу. Вопрос и ответ все продолжали крутиться у него в голове хороводом, в то время как отец расплачивался и вёл беседу с соседом, пока в какой-то момент, мальчик не заметил их курицу, что опасливо осматривала новое строение во дворе.
Обычная коричневая и упутанная курица крутилась рядом с их будущим домом, резко вертела головой из стороны в сторону, и клювом пробовала стенку ранее неизведанного ей нечто. Ведь раньше здесь ничего не было, а теперь непонятное это! И в этот миг будто некое озарение вспыхнуло в голове мальчика. С точки зрения курицы плотник был Создателем, что повелел и создал курятник. Для птицы неизвестно было как Создатель это сделал, и зачем, уж тем более, почему у этого нечто была именно такая, односкатная крыша, а не двухскатная как у других больших домов. Ей не было известно почти ничего.
Матиас же знал ответ зачем было построено это строение, что оно вообще такое, и что сосед не был никаким Создателем, а просто плотником.
— Мы — курицы...
Это простое осознание словно разбило оковы на его разуме. Ответ «потому что Создатель повелел» не был ошибочным, ведь преподобная мать не будет врать, но и полным не был! Была причина именно в таком «повелении». У всего есть причина! Просто для некоторых вещей, Матиас был слишком «курицей».
Переломный момент для маленького мальчика и выросшего из него мага. Религия не могла дать ответы с такой постановкой вопроса, жители вокруг, казалось, вообще не задавались этими вещами, и потому Матиасу пришлось искать новые пути. Поставив во главу поисков для начала самый первый свой вопрос, который интересовал его почти каждый день, интригуя при каждом взгляде наверх — цвет неба, и почему оно все же синее, а облака разноцветные, он принялся методично перебирать доступные возможности. Опрос жителей деревни, служителей церкви, немногочисленных путешественников, составление возможных источников знания. Он не отступался и усердно искал.
Только спустя месяц, Матиас смог договориться с низеньким, почти с него ростом, но очень широким человеком, странствующим торговцем, о покупке книги, в которой бы нашёлся ответ о небе. С трудом собрав карманные деньги, полученные по доброте душевной от различных мастеров за помощь и различные поделки, купленные сердобольными старушками у него, Матиас внёс залог за столь дорогую вещь. Ожидание прибытия его просто убивало на протяжении ещё одного месяца, он весь извёлся, и каждый день бегал к дороге, силясь высмотреть медленно плетущийся караван, запряжённый бронто.
Когда же наконец прибыл торговец, и передал Матиасу вожделенную книгу, то счастью мальчика не было предела. Он бегом кинулся домой, с трепетом прижимая к себе тряпичный свёрток с великой драгоценностью, ему казалось, что лицо треснет от улыбки. Именно улыбка послужила началом череды событий, изменивших всё ещё раз. Это был неправильный вывод, смешной, детский, но он хорошо запомнился, и Матиас более в жизни почти не улыбался, заработав первую, но далеко не последнюю психологическую травму.
Когда он довольный бежал вприпрыжку домой, его заметили сельские мальчишки. Нельзя сказать, что у Матиаса не было друзей или что он не ладил с другими, но вот недоброжелатели были точно. Троица детей примерно его возраста завидовали и ненавидели его. В этом были виноваты отчасти их родители, что постоянно ставили его им в пример, а также некая нелюдимость самого мальчика. Он любил играть, но больше он предпочитал узнавать нечто новое или мастерить поделки, не говоря уже о каких-либо хулиганствах. Вот троица и невзлюбила его, а сам Матиас не предпринимал попытки наладить общение. Сначала были словесные перепалки, на которых более умный и знающий Матиас задавливал собеседников интеллектом, а потом пошли и драки. Каждый раз он был битым, но всегда мстил в ответ, выслеживая по одному и нападая с умом, а не просто кидался, размахивая кулаками, за что опять спасибо отцу. На время троица после этого утихала, но затем снова поднимала голову.
Вот и сейчас, видя неподобающе счастливого «врага», мальчики, не сговариваясь, решили ему незатейливо либо напакостить, либо и вовсе избить, дабы стереть с его лица такую улыбку. Матиас слишком поздно заметил этих троих, погруженный в свои думы, и не успел с ними разминуться. Ловкая подножка и толчок сбили его с ног, и он полетел наземь. Однако самое страшное было в том, что драгоценность маленького Матиаса, книга, содержащая ответ о небе, вылетела у него из рук и, вращаясь в воздухе, выскользнув из свёртка и раскрывая страницы, летела прямиком в жидкую деревенскую грязь. Именно наблюдая за этим полётом, когда осознание последующего дошло до него, что книга будет неизбежно испорчена, проснулась впервые Она.
Магия.
Как он узнает впоследствии, это был мощный телекинез. Но в тот момент, Матиасу показалось, что нечто рванулось из центра его груди вовне, а туда, куда падала книга, будто наступил гигант. Беззвучный взрыв раскидал комья грязи, потоки воды и мелкие камни с мусором в разные стороны, снося как пушинку потоками ветра и мальчиков рядом. Когда Матиас пришёл в себя, через секунду после произошедшего, он увидел, как целая и не пострадавшая книга висела в воздухе без каких-либо подпорок, а после медленно полетела обратно к нему.
Через минуту селяне, прибежавшие на шум и плачь детей, застали ошалевшего, грязного, с окровавленным лицом маленького Матиаса, с трепетом прижимавшего к себе чистую книгу, в окружении трёх раненых мальчиков.
Свидетели рассказали остальным о том, что произошло и, проверив книгу, была установлена виновность Матиаса. Маг, чародей... Презираемая и порицаемая Церковью магия текла в нём. «Магия должна служить человеку, а не он магии!» — любимый и самый лживый из лозунгов. Красивые слова, содержавшие достаточно правильную мысль, сознательно искажались до официального низведения магов до уровня беспрекословного рабства и ликвидации в противном случае. Это сыграло плохую службу для Матиаса. Из почти любимчика деревни он разом превратился в страшную тварь, что покалечила двоих мальчиков и убила третьего — тот скончался через пару дней от ран. Гневные крики под окнами не смолкали, а собственная мать заперла его в кладовку, боязнь за жизнь его сестёр и брата, сама более не рискуя подходить близко. Тот самый сосед-плотник орал громче всех, предлагая сжечь отродье, убившее его племянника. Вся эта ситуация едва не довела мальчика до помешательства.
Его забрали прибывшие храмовники через очень долгие и тяжёлые полторы недели. Страх в глазах матери, презрение, гнев и тот же страх во взгляде немногочисленных увиденных после инцидента взрослых намертво запомнился. Он апатично встретил одоспешенных храмовников, которые без лишней бережливости или аккуратности вытащили его из кладовки, в которой он так и пребывал большую часть этого времени. Лишь отец, наблюдавший за этим вместе с остальной семьёй со стороны, порывался было подойти, но в последний момент передумал и отвернулся, обнимая жену. Так Матиас и попал в Круг Ферелдена.