Тут было пустовато. На полу валялись листья и мусор, а на стенах красовались граффити.
– Там сказано подождать, пока нас станет семеро.
В помещении повисло неловкое молчание, длившееся несколько секунд, пока к нам не присоединились еще двое, выглядевшие немного настороженно и взволнованно. На зеленые глаза одного из парней – показавшиеся мне немного необычными, поскольку ярко сверкали, как драгоценные камни – свисали пряди волос. Другой был хорошо сложенным, с торчащими дыбом волосами.
– Привет, – поздоровались они, входя в комнату.
Бог пересчитал нас всех пальцем и усмехнулся.
– Семеро.
Здоровяк приблизился к нам и развернул свиток. Это все казалось немного странным, но глупые инициации были и в большинстве братств. Ужасы посвящения передавались из уст в уста по кампусу. Впрочем, «Элита» была необычным братством.
– Если вы стоите в этой комнате, – начал зачитывать здоровяк, прочистив горло, – значит, являетесь семью кандидатами. Элитной семеркой, – он осмотрел нас, прежде чем продолжить. – Гордыня. Гнев. Похоть. Леность. Чревоугодие. Алчность. Зависть.
– А мы можем выбрать себе грех сами? Поскольку я уверен, что горжусь собой, – подмигнул Бог.
Я тихонько толкнул его локтем и прошипел «ш-ш-ш», а потом продолжил слушать.
– В «Элиту» входят лучшие представители нашего колледжа, и вам выпала честь доказать, что вы ее достойны.
Парень слева от меня поднял руки и потер их.
– Ваша клятва нашему обществу будет дана посредством выполнения задания, призванного показать «Элите» ваше послушание и преданность. Взамен вы будете приняты в общество, богатство которого исчисляется не только деньгами, но статусом, влиянием и возможностями. Вы были избраны в качестве crème le de crème[5] университета Сент-Августина и вступите в ряды самых могущественных и влиятельных членов общества.
На щеке здоровяка заходил мускул, когда он снова посмотрел на нас, я заметил в его взгляде искорку. Парень был взволнован, как и я. Видимо, нам обоим было нужно это общество.
– Прежде всего, мы хотели сказать, что гордимся кандидатами, чья судьба – процветать еще долгие годы после окончания университета. «Элита» – это на всю жизнь. Она станет частью вас. Сохранение общества в тайне имеет первостепенную важность. Любая оплошность будет наказуема всей мощью «Элиты», – глубоко вздохнув, он расправил плечи. – Наша сила невообразима, и все, что вам дано, может быть отнято после нарушения клятвы.
Напряжение в воздухе сгущалось и пульсировало. Это действительно была угроза.
– Ваше посвящение начинается с объединения семерки. Мужчины в этой комнате – ваши братья. Братство семи несгибаемо. Вы больше не отдельный человек, вас семеро.
В воздухе раздался низкий свист зеленоглазого. Его растрепанные волосы развивались на ветру.
– Всегда хотел иметь братьев, – ухмыльнулся он, в его улыбке было нечто дикое, неукротимое.
Ничего не ответив на его заявление, здоровяк продолжил:
– Быть избранным в «Элиту» – высочайшая честь, и по этой причине Гордыня всегда выбирается проводником между нашим обществом и его членами при инициации.
– Я, – вскинул подбородок Бог.
– Гордыня будет вести всех семерых. Докажите, что вы достойны полного посвящения, и вас примут в лучшее общество, которое только может предложить мир. Дарованный вам грех отражает ваши качества и личность в обычной жизни, таким он и будет среди «Элиты».
Глотнув воздуха, парень избавил нас от мучительного ожидания.
– Мэйсон Блэквелл, Гордыня, – он поднял взгляд и прижал ладонь к груди. – Это я.
Бог рядом выпрямился.
– Сэмюэл Ганнер, Гнев, – зачитал Мэйсон дальше, и вперед выступил парень с идеальной прической.
– Рэтт Мастерс... – Мэйсон издал глухой звук. – Похоть.
«Похоть. Ну, конечно».
Я поднял руку, чтобы остальные поняли, что Рэтт – это я.
– Его не зря называют «Ромео», – фыркнул Бог.
– Раш Дэмпси, Леность, – вперед шагнул один из тех двоих, пришедших первыми, до этого момента он стоял, прислонившись к колонне. На его лице не отразилось ни единой эмоции.
– Мика… Мика Диксон, Алчность, – один из парней пожал плечами и заявил: «Я ненасытен, что уж поделать?»
– Себастьян Уэстбрук, Зависть, – диковатый парень с прищуром посмотрел на Гордыню, а потом рассмеялся и обнял меня за плечи, словно мы старые друзья.
– Я уже завидую тебе. Похоть, да? Круто, – он наклонил голову и игриво зарычал.
– Бакстер Сэмюэл Богграт Пятый, Чревоугодие.
Чревоугодие для Бога? Он действительно любил все в избытке. Я посмотрел на него, желая увидеть реакцию, но его лицо будто застыло. Гордыня продолжил, отвлекая меня.
– Удачи вам, и будьте достойны своих грехов.
Я чертовски взбудоражен. Это все, чего я хотел.
– Еще тут карточка, – объявил Гордыня, держа в руке листок с приглашением, вроде тех, которые мы уже получали.
Бог сделал три шага к Гордыне и вырвал у него из рук приглашение, принявшись читать:
– Чтобы скрепить ваше братство, вы отправитесь предаваться грехам тела. Похоти.
Он ухмыльнулся, став размахивать приглашением, как веером. Схватив Бога за запястье, чтобы остановить его движение, Гордыня осторожно забрал у него листок и пробежался по нему глазами.
– Здесь есть адрес. Пойдемте.
Глава 16
В салоне машины висела тишина, пока Бог перестраивался с полосы на полосу, посматривая в зеркало заднего вида на Гнева и Зависть, пытавшихся нас догнать. Его зрачки были размером с булавки, а рука непрестанно барабанила по рулю.
– С тобой все в порядке?
Он склонил голову, кивнул мне, не отрываясь от дороги, а потом рассмеялся.
– Да, а что?
– Ты выглядишь более нервным, чем обычно.
Бог шмыгнул носом и покачал головой.
– Просто хотел сегодня потренироваться, прежде чем мы отправимся на вечеринку.
Бог был фанатом спортзала. Мы оба были в форме, но он возводил тренировки на какой-то новый уровень, и его тело это доказывало. Бог был буквально высечен из мрамора.
– Уверен, сегодня вечером ты итак позанимаешься, – повел я бровями, и он понимающе мне улыбнулся.
Дом, к которому мы подъехали, оказался огорожен забором. Здание, построенное на плантации, как и родительское жилище Бога, но не такое большое.
У входа нас встретил охранник, заполнив своими плечами все окно. Он постучал костяшками по стеклу, и я опустил его.
– Татуировки или монеты? – спросил мужчина.
Похлопав себя по карманам, я достал монету, с которой очнулся после ночи в клубе. Бог щелчком открыл скрытый от глаз отсек в приборной панели. Мы оба протянули свои монеты, и охранник взял их в руки, проверяя подлинность. Удовлетворившись, он вернул нам монеты и кивнул проезжать дальше.
Ворота открылись, и мы проехали на короткую подъездную дорожку к внушительному дому. На фасаде гордо возвышались белые колонны, огромный балкон опоясывал весь верхний этаж.
Припарковавшись, Бог посмотрел на меня и приподнял бровь, на что я ухмыльнулся.
– Боишься? – вернул я ему его же слова.
– Спроси меня снова, когда мы окажемся внутри. И к твоему сведению, я не собираюсь трахаться с тем придурком, Гордыней. Он выглядит, как пихарь.
Я расхохотался, схватившись за живот.
– Не думаю, что мы должны трахаться друг с другом, но приятно знать, что ты способен зайти так далеко ради полного посвящения, – пошутил я, мягко ударив его по руке.
– Что смешного? – спросил Зависть, подходя к нам сзади, но тут же с любопытством уставился на дом, переключив внимание. Осматривая фасад, он тихо присвистнул.
– Просто Бог дал мне знать, насколько готов потрахаться ради братства.
Я подмигнул.
– Аминь, – ухмыльнулся Зависть.
Вскоре к нам присоединились остальные, и мы с некоторой опаской поднялись на ступеньки крыльца.
– Готовьтесь продать свою душу ради «Элиты», – пробормотал Гордыня, постучав костяшками пальцев в дверь.
Когда она раскрылась, мы погрузились в мир наслаждений и греха.
Мягкая музыка звучала соблазнительными нотами, задавая тон. Повсюду разгуливали женщины. Множество пригодных для траха женщин в нижнем белье и закрывающих лица масках.
– Оставьте мораль за дверью, ребята, – Зависть облизнулся и исчез в море плоти.
Это оказалось намного проще, чем я думал.
Глава 17
Наркотики, виски, обнаженная кожа, стоны наслаждения. Руки повсюду, губы в неожиданных местах и новые позы, которые я никогда в жизни еще не пробовал.
Если все задания для инициации будут такими же, как несколько ночей назад, то добиться посвящения будет довольно легко. Так бы я стал полноправным членом в мгновение ока.
Коридоры Сент-Августина теперь казались мне богаче. Странно, но я почти чувствовал себя частью истории. Словно принадлежал ей.
Проходя по аудитории, я смотрел на все новыми глазами. Раньше я не замечал его, но теперь увидел Гордыню в дальнем конце помещения. Он уже оценивающе смотрел на меня. Гордыня всегда выглядел напряженным, и мне это нравилось. Похоже, он также сосредоточен на «Элите», как и я. Мне хотелось узнать его историю. Гордыня вдруг наклонился к сидевшему рядом парню, вслед за чем тот тут же собрал свои вещи и поднялся, а Мэйсон кивнул мне, приглашая сесть рядом.
– Это не игра в «музыкальные стулья», – вздохнул профессор, когда я пошел к освободившемуся месту.
– Привет, – поздоровался я с ним, и Гордыня постучал ручкой по запястью.
– Хорошие часы.
Да, верно.
Я все еще должен был вернуть их Богу. Впрочем, ему было плевать. Если бы я захотел оставить их себе, он просто заплатил бы за них своему ювелиру, у которого брал их напрокат. Но я хотел покончить с принятием подачек и зарабатывать на жизнь самостоятельно.
Позволив себе пробежаться по нему взглядом, я отметил, что Гордыня был одет далеко не в брендовые вещи. Его сапоги походили на военные, скорее рассчитанные на долголетие, чем на моду. Похоже, он не из богатеев, как все мы, что меня заинтриговало. Известное мне об «Элите» говорило о том, что они обращали внимание на членов привилегированных семей. С престижными фамилиями. Может, они решили что-то поменять.