Вспыхнув от смущения, Честити отвела взгляд от коварного отражения. Девушка, представлявшая собой истинный образец добродетели, ни за что не стала бы разглядывать себя. Истинная невинность никогда не задавалась бы вопросом, каково бы это было — стоять обнаженной перед этим самым зеркалом и представлять, как мужская рука ласкает твое тело, исследует его так, как она сама никогда себе не позволяла.
— Мисс?
Отмахнувшись от навязчивой фантазии, Честити отвернулась от зеркала.
— На сегодня все. Спасибо, Энни.
Горничная присела в вежливом реверансе и принялась собирать ванные принадлежности.
— В течение получаса я пришлю лакеев, чтобы убрать ванну, мисс.
— Это было бы замечательно, — отозвалась Честити, направляясь к постели, на которой Энни разложила ее новые ночную сорочку и халат. Эти чудные вещицы купила мама, и Честити поймала себя на том, что горит желанием надеть их. Ей еще никогда не приходилось видеть такое множество слоев атласа и кружевных оборок. Сорочка напомнила иллюстрации из сказочных книг. В этой ночной рубашке Честити наверняка стала бы волшебной принцессой.
Эта мысль странным образом поразила ее, и, улыбнувшись, Честити бросила простыню на пол и тут же скользнула в сорочку. «Это не сказочная принцесса, это принцесса-фея», — подумала она, изумленная тем, как естественно это прозвучало. Словно в том, чтобы верить в существование фей, не было ровным счетом ничего необычного. Неосознанно Честити всегда знала, что ее будущее связано с мужчиной-феей. Тонко чувствовала это, хотя и не понимала, как можно представлять себе нечто подобное, не говоря уже о том, чтобы мириться с этим. И все-таки она покорно принимала сей факт.
Именно по этой причине Честити и сказала Тейну, что обещана другому. В глубине души она знала, что так и есть. Ее жизненный путь был неразрывно связан с мужчиной-феей.
Многие женщины ее возраста пришли бы в ужас от одной только мысли о существовании фей, но Честити выросла с осознанием того, что волшебные существа являлись ее отцу. Это была тайна, которую Честити и ее сестры разделяли с папой. С мамой им следовало держать язык за зубами. Честити никак не могла понять, почему отец поделился с ними, но, так или иначе, он доверил дочерям свой секрет. Возможно, отец думал, что, если они поверят в существование волшебных сил, если узнают, что рано или поздно феи могут явиться им, наверняка будут не так потрясены и напуганы.
И возможно, он был прав. Потому что в ту самую минуту, как Кром и Араун вошли в их гостиную, Честити поняла: гости не были простыми смертными. К ним пожаловали феи. Прекрасные, золотисто-светлые феи.
В этом-то и крылась причина беспокойного состояния папы, его едва скрываемая тревога. Мама уловила его озабоченность, но истолковала это как естественное поведение отца, желавшего защитить своих дочерей от оказывающих им знаки внимания мужчин. Но Честити и Пру думали иначе.
— Можно войти?
В дверь спальни заглянула Пруденс, и Честити скользнула в халат.
— Да. Я как раз закончила принимать ванну.
Пруденс влетела в комнату, и Честити заметила, что на сестре красуются точно такие же сорочка и халат. Рассмотрев друг друга, они улыбнулись.
— Что и говорить, маме всегда нравилось наряжать нас четверых в одно и то же.
— Точно, хотя мне-то казалось, что это прекратилось, как только нам исполнилось шестнадцать, — рассмеялась Честити.
— Мне кажется, она решила напоследок воспользоваться такой благоприятной возможностью, — сказала Пруденс, и Честити заметила, как блеск в глазах сестры тут же померк.
— Что с тобой, Пру?
— Я боюсь, Честити. Отец ничего не сказал, но мы-то с тобой знаем, что Кром и Араун — не обычные джентльмены.
Кивнув, Честити жестом пригласила сестру сесть на кровать, покрытую мягким стеганым покрывалом из кремового шелка.
— Я не изменила мнения с того момента, как мы с тобой беседовали днем. И по-прежнему считаю, что наши гости — феи.
— И мы должны… выйти за них замуж? — спросила Пруденс, с трудом сглотнув вставший в горле комок.
— На самом деле понятия не имею. Но с чего бы им наносить визит и просить нас составить компанию на прогулке, если они не собираются за нами ухаживать?
— Как ты думаешь, они действительно хотят жениться на нас? Я имею в виду… разве среди фей нет женщин, с которыми они могли бы устроить браки?
Пожав плечами, Честити потеребила кремовую атласную ленту, которая обрамляла кружевную манжету рукава.
— Не знаю. Все, что мне известно, — это то, что мы должны поговорить с отцом. Нам стоит выяснить больше о том, чего же эти мужчины хотят от нас.
Пруденс насмешливо сморщила нос.
— Он не станет говорить об этом. Уверена. Я попыталась завести разговор этим вечером, после ужина, но папа подчеркнуто проигнорировал меня и заперся в своем кабинете. Мне это не нравится, Честити. Что-то идет не так.
— И ты только сейчас начинаешь осознавать это? — протянула Честити, потрясенная наивностью сестры. — Я всегда считала, что наши жизни протекают довольно странно. Подумай об этом, Пру. Только представь — четыре девочки, зачатые одновременно! Явление волшебной королевы, которая предсказывает рождение четырех дочерей, наделенных добродетелями. Для чего нам суждено было стать образцами совершенства? Ради блага человечества? Или фей?
Пруденс отвела взгляд.
— Если честно, я пыталась не думать о подобных вещах. Старалась поверить, что папа рассказывал все эти сказки о визите волшебной королевы только для того, чтобы развлечь нас. Уговаривала себя, что отцу просто нравилось думать о нас как об особенных, поэтому-то он и придумывал фантастические истории о нашем высшем предназначении — и феях.
— Хотелось бы мне утешаться подобными мыслями, но я лишь прихожу в ужас, размышляя о том, что на самом деле готовит нам будущее. Мне кажется, Пруденс, что королева фей придет и заберет нас. Мы ведь, в сущности, ее творения.
— Как это может быть? — вскричала Пру. — Это невозможно!
— А разве может быть что-то невозможное, если дело касается фей?
Отчаяние волной захлестнуло сестру, и Честити увидела, как потерянно упали плечи Пру.
— Я боюсь, Честити, боюсь, потому что мне очень понравился Араун. Я опасаюсь, что моя симпатия сохранится, даже если действительно окажется, что этот мужчина — фея.
Честити сжала холодные, дрожащие пальцы Пру в ладонях.
— Ты не должна оправдываться за то, что чувствуешь.
Пру покачала головой и грустно улыбнулась:
— Подумать только — в первый раз мне кто-то понравился, в первый раз я позволила себе эту малейшую вольность с мужчиной — и он оказался фантастическим, волшебным существом!
— Это звучит довольно странно, ты не находишь? — рассмеялась Честити.
— Но нас ведь всегда считали странными?
— Да, точно.
— А как же ты? — поинтересовалась Пру. — Что ты почувствовала к этому мужчине, Крому? Мэри не переставая щебетала о нем. Даже наша кроткая Мерси немного рассердилась на нее этим вечером за столь легкомысленное и навязчивое поведение. В конце концов, восторгаться мужской красотой тоже нужно в меру, ведь это рискует стать утомительным!
Задумчиво глядя на их переплетенные пальцы, Честити пыталась отыскать верный ответ. Да, Кром был красив и благороден. Учтивый и утонченный, он являл собой пример истинного джентльмена. Но при виде Крома кровь не бурлила так стремительно, как под взглядом Тейна этим утром или при воспоминаниях о незнакомце из лабиринта. Воскрешая в памяти эти встречи, Честити ощущала, как закипает ее кровь, а сокровенная частичка ее тела между бедрами становится горячей и влажной.
— Кром очень привлекателен, — начала объяснять Честити, — но… я не знаю…
— Я понимаю, — тихо произнесла Пруденс, в свою очередь утешая сестру. — Очень тяжело допустить, что за нами, вот такими, можно ухаживать. Это противоречит всему, что мы собой олицетворяем. Идет вразрез с тем, кто мы есть.
Да. Но почему же Честити с такой легкостью забывала о том, кто она на самом деле и что воплощает, когда рядом оказывался Тейн?
Почему, ну почему, боже милостивый, все мысли и чувства неумолимо возвращаются к нему?..
— Потому что вы — моя.
Услышав эти слова, произнесенные шепотом, Честити бросила взгляд на флакон духов. Красота пузырька очаровывала ее, а содержимое искушало, словно таило в себе нечто волшебное, магическое. Не было ни малейшего смысла отрицать, что Честити не находила в себе сил сопротивляться желанию снова открыть флакончик, стоявший на ее туалетном столике.
— Возможно, утром все хоть немного прояснится, — предположила Пру, поднимаясь с кровати. — Спи крепко, приятных снов!
— Пру, — окликнула Честити сестру. — А что, если… иными словами, что, если мы не можем выбирать, за кого нам выходить замуж?
Пруденс наклонилась и внимательно посмотрела на нее:
— Папа не станет заставлять нас выходить замуж за тех, кто нам не по душе.
— А что, если у него нет выбора? — прошептала Честити, решив откровенно поделиться терзавшими ее страхами. — Это свойственно феям. Они наделяют своими дарами не бескорыстно, а с условиями, и иногда дары фей становятся скорее проклятием, чем наградой.
— Что ты такое говоришь?
Честити и сама не знала, в самом деле! Она лишь чувствовала, что основательно сбита с толку. Всю свою жизнь она слыла образцом добродетели. Была не только целомудренной и абсолютно невинной, но и послушной — никогда и ничего не подвергала сомнению, никогда не возмущалась. Но теперь семя недовольства в ее душе начало постепенно прорастать. Честити никак не удавалось ни выкинуть Тейна из головы, ни вызвать в сознании хотя бы одну-единственную мысль о Кроме — исключая настойчивое желание, чтобы светловолосый джентльмен исчез далеко-далеко и никогда больше не появлялся.
В глубине души Честити понимала: она не сможет стать счастливой с Кромом. Ее тело — она это точно знала — уже было безвозвратно отдано на милость прикосновений другого мужчины.