— Вы знаете, кто я. Чего я хочу.
Мэри уже откровенно прижималась к нему, извиваясь всем телом.
— Красивый, золотистый мужчина-фея, — прошептала она, — который знает толк в людских грехах.
— Мне нужна ваша сестра.
— М-м-м, — сладко пропела она, — но вы хотите переспать со мной.
Не в силах совладать с собой, Кром вдавил соблазнительницу в стену, и его член уперся в точку соединения ее бедер.
— Да.
— Тогда давайте заключим сделку, — прошептала она, снова стискивая его мужское естество. — Вы дадите мне то, чего я хочу. А я дам вам то, чего хотите вы.
Он потянул вниз лиф платья, но Мэри остановила его:
— Как бы ослепительно красивы вы ни были, это не то, чего я хочу.
Кром замер от неожиданности и метнул в нее гневным взглядом. «Вот маленькая стерва, манипулирующая мужчинами!» — пронеслось в его голове.
— Дайте мне моего принца-фею, и я гарантирую, что Честити станет вашей.
Инстинкт Крома потребовал немедленно выпустить из этой нахалки дух, но потом расчетливое сознание муж чины-феи стало проясняться от похоти, которой обычно затуманивала голову его неблагая сущность.
— У вас есть одна минута, чтобы объясниться.
Мэри улыбнулась, все еще сжимая в своей бесстыдной руке член Крома. По-прежнему твердый. И все так же жаждущий проникнуть внутрь ее тела и яростно пронзить ее.
— Вы знаете, что я отличаюсь от своих сестер.
Кром кивнул. Правда ясно читалась по ее глазам. В них не было ни капли невинности. Лишь холодный женский расчет.
— Я знаю об этом уже давно. Я — не одна из них. Не добродетель. Но я хочу то, что по праву принадлежит мне. Я обещана принцу по имени Ринион, и я хочу его.
— Я не знаю никакого принца с таким именем.
Кром сказал чистую правду. При его дворе не было фей с таким именем. Но в неблагом королевстве… вот это было вполне возможно.
— Я видела его. Он разговаривал с моим отцом. Этот Ринион помог моему отцу разбогатеть, а взамен рассчитывал заполучить меня.
— Тогда почему вы не в его постели, — удивился Кром, — а зажимаетесь в этом темном уголке со мной?
В ее прекрасных глазах отразились упрямство и непокорность.
— Именно это мне и хотелось бы узнать. Я должна была стать его женщиной в день Белтейна. Но отец увез нас из дома, и Ринион не явился, чтобы заявить на меня свои права. Я думала, что, возможно, он придет с вами, но, очевидно, что этого не произошло.
— Значит, вы хотите своего принца-фею, а в качестве ответной любезности гарантируете, что Честити станет моей.
— Не просто гарантирую, я сделаю даже больше, — заговорщически зашептала Мэри. — Я вручу ее вам прямо обнаженной, если это именно то, чего вы хотите.
Разумеется, он хотел этого. Видеть ее обнаженной и на коленях. Молящей о его внимании. Принадлежащей только ему.
— Что ж, очень хорошо. Но мне понадобится еще одна гарантия с вашей стороны.
— Да?
— Как только вы окажетесь в постели Риниона, вы станете моей шпионкой при его дворе. Вы будете сообщать мне обо всем, что сможете увидеть или услышать.
— Просто отдайте мне моего принца, и я сделаю все, что вы только ни пожелаете.
— Договорились, — удовлетворенно ответил он.
— Мой отец владеет публичным домом, — сказала Мэри. — Он, разумеется, этого не афиширует, не участвует в ведении дел, и все же является совладельцем. Он должен был встретиться там с кем-то сегодня вечером.
— Откуда же вы узнали об этом? — подозрительно сощурился Кром.
— Я считаю это своей святой обязанностью — знать о том, что происходит вокруг, — вспыхнули глаза Мэри. — Отец крайне небрежно обошелся со своей корреспонденцией. Я нашла скомканное письмо.
— А вы — сообразительная крошка.
— Я еще пригожусь вам, как только вы поможете мне добраться к Неблагому Двору. И уверяю вас, в моем арсенале множество талантов, которые наверняка будут полезными.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Итак, что же это за бордель?
— «Нимфа и сатир».
Мэри снова сжала его член — сильно, крепко, а потом выпустила плоть Крома и выскользнула из его рук. А потом благой увидел, как она удаляется, улыбаясь ему.
Что ж, он добился намного большего, чем рассчитывал. В лице Мэри он заполучил не только помощницу в деле с Честити, но шпионку при дворе его брата. Казалось бы, все складывалось более чем удачно, но один очевидный вопрос беспокоил Крома и требовал его раздумий. Мэри Леннокс не была добродетелью. Тогда где Леннокс скрывал четвертую?
Покинув стены публичного дома, Тейн бережно усадил Честити в карету. Ниалл наслал на нее и Леннокса, точно так же, как и на ее сестер, легкое заклинание, от которого все они впали в сонное состояние. Дремота должна была отступить, как только они окажутся дома.
Тейн не хотел расставаться с Честити. Он провел с ней слишком мало времени. Многое осталось незавершенным. Им нужно было поговорить. Тейн должен был поведать Честити о ее высшем предназначении. Убедить ее: все, что между ними произошло, было реальным.
Со стуком захлопнув дверцы кареты, Эйвери схватил узды. Можно было не сомневаться, что он благополучно доставит Честити и ее родных домой. Киан вернулся в дом и заперся в своей комнате. Сидевший в этом темном мужчине-фее грех снедал его, и он даже не мог заставить себя сказать «до свидания».
— Ты выглядишь несчастным.
Тейн взглянул на Ниалла:
— Никак не могу отделаться от ощущения, что нас вот-вот настигнет нечто зловещее.
— Она придет к нашему двору, не бойся.
— Я не сказал Честити, как мы нуждаемся в ней. Она расстроится, когда узнает об этом, и я всерьез опасаюсь, что Кром поведает ей это раньше меня. Удивляюсь, как он еще не сделал этого.
— Кром не сделал этого потому, что тоже нуждается в ней. Он явно не хочет, чтобы она узнала правду. Ведь благой играет в ту же самую игру, что и мы, пытаясь добиться ее руки и забрать в свое королевство.
— Я ни во что не играю, — сказал Тейн.
Ниалл в изумлении отстранился и пристально посмотрел на него.
— На протяжении сотен лет ты не чувствовал ничего подобного ни к одной женщине. Несколько дней в обществе этой смертной крошки — и ты буквально уничтожен.
Тейн вспыхнул, мысленно вознося благодарность за царившую на улочке темноту. Ниалл был прав. Как его угораздило так быстро потерять голову?
— Надеюсь, нечто подобное произойдет и со мной, — сдавленно захихикал Ниалл. — Что ж, а теперь обратно, в дом. У нас много работы. Нужно подготовить ловушку для благих.
Тейн увидел, как Ниалл выступил из тени и направился обратно, к борделю. У принца не было ни малейшего желания возвращаться туда. Он хотел пойти к Честити. Заключить ее в свои объятия и заверить, что все будет хорошо.
Но иного выхода не было, и Тейн нехотя последовал за своим королем к публичному дому. И вдруг замер на месте, ощутив приторное зловоние благого.
— Покажись, Кром, — потребовал он, вытягивая шпагу из ножен. Волшебный металл зазвенел в тишине, когда темный принц медленно обернулся. — Я знаю, что ты здесь.
Крыса, прошмыгнувшая по покрытым липкой грязью булыжникам, отвлекла его внимание от затемненного угла, в котором валялся, опираясь на нишу в стене, какой-то пьяный моряк. Обладающий способностью видеть во тьме самые мелкие детали, Тейн пристально вглядывался в сумрак, пытаясь отыскать благого ублюдка.
Никаких видимых признаков присутствия врага обнаружить не удалось.
Крома нигде не было, мало этого, переулок погрузился в тишину, словно каждое ночное создание затаило дыхание в ожидании неминуемого сражения, ощущением которого был пронизан густой воздух.
Благой находился рядом, Тейн чувствовал близость соперника, скрывавшегося где-то среди разрозненных теней и темных очертаний обветшалых домов Спиталфилдса.
— Я знаю, что ты здесь, Кром, — повторил Тейн, кружа на одном месте и продолжая вглядываться в полумрак едва освещенного переулка. — Я тонко чувствую твой запах.
Ответа снова не последовало, и темный принц резко бросил:
— Трус!
В то же мгновение кто-то метнулся из темноты и отшвырнул Тейна к стене. Чья-то рука сжалась вокруг его шеи и принялась душить, стискивая и давя его горло.
— Я здесь, — прошипел чей-то голос на ухо темному принцу. Все больше сжимая пальцы на его горле, Кром прижался сильнее и низко зарычал. — Ты ведь не думал, что только один способен прибегать к чарам и менять свой облик, не так ли?
Тейн изо всех сил пытался вздохнуть, но мертвая хватка Крома только усиливалась.
— Пока ты бормотал ей на ухо свои глупости, многоуважаемый принц Тейн, — поддразнил он, — ты, случаем, не забыл нашептать, по какой причине так отчаянно нуждаешься в ней?
Ублюдок. Этот благой собирался все рассказать Честити! Решимость вспыхнула в душе Тейна, несмотря на то что его горло по-прежнему сдавливали мощные пальцы, заставляя задыхаться от недостатка кислорода. Нащупав пальцами свой пояс, он потянулся к маленькому кинжалу, который обычно там прятал. Кипя от ярости, Кром продолжал душить соперника, и все же Тейну удалось выхватить спасительное оружие. Зажав рукоятку кинжала в ладони, он вскинул руку вверх и, замахнувшись со всей силы, резко ударил прямо во тьму, надеясь, что дотянется до Крома. Оглушительный рев боли, эхом отразившийся от стен, дал Тейну понять, что его оружие достигло цели.
Золотистая фигура Крома показалась в полумраке, благой сгорбился, из его руки текла кровь. Не теряя ни секунды, Тейн подскочил к ублюдку, оказавшись с ним лицом к лицу:
— Если хочешь жить, оставь ее в покое.
Злобно рассмеявшись, Кром выпрямился и бросился в бой, сверкая своей шпагой. Неприятели ловко атаковали и отражали удары друг друга, пока страх за Честити и гнев не придали Тейну сил и он не принялся стремительно наступать на Крома. Одним жестким выпадом он заставил благого отлететь к стене и тут же приставил кончик шпаги к его горлу.
— Она — моя, — резко бросил он. — Моя.
— Это мы еще посмотрим, неблагой ублюдок!