Некоторые весьма существенные особенности своего героя Гашек позаимствовал и у других людей. Так, очень большую роль в структуре образа Швейка играют его безудержная словоохотливость, его бесконечные разглагольствования и целые рассказы «к слову» (их в романе более полутораста). Монологи и многочисленные реплики Швейка — важнейший пласт романа. И восходит этот компонент образа не к Швейку с улицы Боиште, а к упомянутому уже денщику поручика Лукаша Страшлипке. Именно он славился у однополчан привычкой по каждому поводу рассказывать всевозможные истории, которые начинал обычно словами «Знал я одного…». Тем не менее не следует преуменьшать и той роли, которую сыграло в творческой истории романа знакомство Гашека со Швейком.
К сожалению, мы пока что знаем о прототипе главного героя комической эпопеи Гашека не так много. Можно, однако, ожидать, что дальнейшие архивные поиски чешских исследователей пополнят существующую информацию. Так или иначе, весьма заманчиво было бы получить более полное представление о жизни Швейка, в том числе и после его возвращения из России. Чем он занимался в разное время? Каков был его повседневный образ жизни? Разумеется, интересно было бы узнать, как прошли для него годы немецко-фашистской оккупации (к моменту ввода гитлеровских войск в Чехию и провозглашения протектората ему не исполнилось еще и пятидесяти лет). Как сложилась его судьба в послевоенное двадцатилетие, при коммунистическом режиме? Что стало с его лавочкой или мастерской? Ярослав Веселый пишет о жизни Швейка в это время в самых общих чертах. Из конкретных фактов, относящихся к последнему периоду, он сообщает только один: в 1955 г., во время проходившей в Праге Спартакиады, Швейк был приглашен на церемонию открытия обновленного трактира «У чаши», который был превращен тогда в мемориальный, что было тесно связано с именем Гашека и образом его героя. Несомненно, и Швейка пригласили именно в этой связи. Кто-то из устроителей торжества, видимо, знал, что он имеет отношение к Гашеку и истории его романа. Но и в этом случае Швейк постарался остаться в тени — «пришел, похвалил, пожелал успеха и, извинившись, откланялся».
Последние десять лет своей жизни, по свидетельству Я. Веселого, Швейк «счастливо прожил в кругу своей семьи», и окружающие относились к нему с уважением и симпатией.
С.В. Никольский. История образа Швейка. Новое о Ярославе Гашеке и его герое
Он был человеком, обладавшим способностью видеть мир. Многие о нем только пишут.
Это оружие очень сильное, ибо ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и по поводу его раздался смех.
Люди легко относятся к неодобрительным отзывам, но не выносят насмешки. Они соглашаются быть дурными, но вовсе не желают быть смешными.
От автора
Не так давно на одной из выставок графики в Москве можно было видеть любопытный рисунок. Был изображен земной шар и три поддерживающие его фигуры — Дон Кихот, Гамлет и Швейк. Три символа, три олицетворения разных сторон человеческого духа — веры, сомнения и юмора. Швейк относится сейчас к числу самых известных мировых образов. Творчество Ярослава Гашека, создавшего этот литературный тип, пользуется широкой популярностью в нашей стране. Общий тираж его книг, изданных у нас, исчисляется миллионами экземпляров, и все равно они мгновенно расходятся — настолько полюбился читателям этот чародей юмора и смеха. Нередко даже можно встретить людей, которые наизусть знают десятки и десятки юмористических реплик из его романа о Швейке и любят вставлять их в разговор. Имя Швейка на памяти у всех. Назовите его, и ваш собеседник непременно улыбнется.
Большой интерес вызывает сама личность чешского писателя, его бурная жизнь, в которой к тому же столько загадочных событий и белых пятен. Многие из них не прояснены и в литературе о Гашеке, хотя и не обильной, но все же значительной. На русский язык переведены книги о Гашеке, написанные чешскими авторами Радко Пытликом и Зденеком Горжени. Несколько книг и брошюр принадлежат нашим соотечественникам, особенно много сделавшим для разыскания новых материалов и сведений о чешском писателе. Не забудем, что более пяти лет Гашек провел в нашей стране. Это почти четверть его сознательной жизни.
С учетом существующей литературы о Гашеке автор предлагаемой книги только отчасти повторяет общие сведения о нем — и главным образом в первом ее разделе, подводящем к творческой истории комической эпопеи «Похождения бравого солдата Швейка». Основная же цель книги — рассказать о неизвестных и малоизвестных сторонах личности и творчества писателя, имевших в то же время важное значение для возникновения его знаменитого романа. В книге прослежен путь Гашека к созданию этого произведения. Большое место отведено вопросу о прототипе его главного героя. Читатель узнает о существовании реального Йозефа Швейка, о его жизни и встречах с Гашеком, о его пребывании в России, а одновременно и об истории открытия этого прототипа, о том, как были найдены материалы о нем. Предпринята также попытка очертить общие контуры полного замысла романа о Швейке, оставшегося, как известно, незавершенным. Предложена своего рода реконструкция плана тех частей комической эпопеи Гашека, которые он не успел написать. В процессе работы над книгой автор частично опирался на свои ранее публиковавшиеся исследования.
Пользуюсь случаем выразить благодарность за внимание и поддержку в моей работе чешским друзьям и коллегам, исследующим творчество Гашека (основные их работы названы в библиографии), руководству и сотрудникам Военно-исторического архива в Праге, проявившим столько предупредительности к автору этой работы. С большой признательностью вспоминаю помощь московского коллекционера и создателя частного музея Гашека П. М. Матко, а также пражского собирателя материалов о Гашеке А. Кнесла. Автор благодарен Б. С. Санжиеву, без содействия которого вряд ли состоялась бы моя поездка в Иркутск, связанная с поисками сведений о Гашеке. Благодарю за консультации по отдельным вопросам Н. В. Куликаускене, Н. Г. Леус, Б. Л. Рифтина, М. В. Софронова.
Буду рад, если книга в чем-то обогатит представление читателей об одном из самых колоритных писателей нашего столетия, о его оригинальном таланте и самобытном творчестве, о его всемирно известном герое.
Жизнь, ставшая творческим процессом
Загадки Гашека. Ярослав Гашек издавал вначале «Похождения бравого солдата Швейка» небольшими выпусками по три десятка страниц в каждом. Они печатались один за другим по мере продвижения работы, примерно раз в неделю, и тут же распространялись с рук друзьями и добровольными помощниками автора среди простого люда (так на Руси распространяли когда-то лубочную литературу). О появлении первых выпусков было объявлено весной 1921 года в озорных буффонадных плакатах, расклеенных в плебейских районах Праги, на дверях и окнах дешевых трактиров. Текст, выдержанный в духе веселой мистификации и розыгрыша, гласил:
«Одновременно с чешским изданием перевод книги на правах оригинала выходит во Франции, Англии, Америке.
Первая чешская книга, переведенная на мировые языки!
Лучшая юмористически-сатирическая книга мировой литературы!
Триумф чешской книги за рубежом!
‹…›
Первый тираж 100 000 экземпляров»[609].
Рекламные объявления призывали читателей «выбросить из своих библиотек “Тарзана в джунглях” и разные дурацкие переводы уголовных романов» и «приобрести новаторский образец юмора и сатиры». Книга Гашека объявлялась «революцией в чешской литературе»[610].
Едва ли хоть один человек в Чехословакии предполагал тогда, что эта шуточная реклама окажется вскоре не такой уж далекой от истины. А между тем, пройдет некоторое время, и Бертольд Брехт запишет в своем дневнике: «Если бы кто-нибудь предложил мне выбрать из художественной литературы нашего века три произведения, которые на мой взгляд представляют мировую литературу, то в качестве одного из таких произведений я выбрал бы “Похождения бравого солдата Швейка”»[611].
Тираж в сто тысяч экземпляров, объявленный в шутку в афишах Гашека, выглядит сейчас даже скромным. Только в нашей стране издания его произведений насчитывают в общей сложности более шестнадцати миллионов экземпляров. Известен случай, когда «Похождения бравого солдата Швейка» были выпущены на русском языке тиражом сразу в миллион экземпляров. И все равно книгу невозможно было купить. «Швейк» сейчас переведен на сотни языков. Предпринимались даже попытки перевести его на латынь и эсперанто.
Чешский писатель совершил крупное художественное открытие, создав новый, необыкновенно яркий комический тип, который сразу занял место среди самых известных образов мировой литературы. Понятие швейковщины сделалось нарицательным подобно понятиям донкихотства, обломовщины, хлестаковщины, боваризма, донжуанства и т. д. Образ Швейка выдерживает сравнение даже с персонажами, рожденными народной фантазией, с широко известными образами мирового фольклора. В одной из новогодних передач московского телевидения выступали как-то два актера, загримированных один под Швейка, другой — под Насреддина из Бухары. Герои чешского писателя и восточного фольклора (оба хорошо известные зрителям) вели шутливую беседу между собой. И невольно напрашивалось сравнение. Ведь Ходжа Насреддин — плод коллективного народного творчества. Образ этого мудреца-острослова и находчивого комика на протяжении длительного времени создавался в народной среде. Накапливались, отбирались и оттачивались комические истории. Не одно поколение приняло участие в лепке этого образа. Гашек подобную работу выполнял один. Мало того, не только его главный герой напоминает фольклорные типы, но и сам строй романа сродни комической народной эпике. Кроме основного потока повествования, в романе более полутора сотен вставных рассказов, главным образом рассказов «к слову» (в основном их рассказывает Швейк). И каждый из них — по сути самостоятельная комическая новелла со своим остроумным сюжетом, со своей неожиданной развязкой. На память приходят «Сказки тысячи и одной ночи», «Легенда об Уленшпигеле», «Декамерон» Боккаччо и т. п. Но ведь за каждым из этих произведений стоит целый фонд источников. Между тем тщетно было бы искать фольклорные или литературные прообразы гашековских вставных новелл, так же, как, впрочем, и образа Швейка. Их попросту не существует. Все создано им самим. И в то же время все насквозь проникнуто духом плебейской комики. Любопытно, что критики и литературоведы, желая упомянуть Гашека в ряду сатириков и юмористов, называют обычно не писателей XX века, его современников, а писателей прошлых эпох. Как-то не выговаривается: Гашек, подобно Чехову и Бернарду Шоу… Даже с Чапеком он иногда соседствует скорее по национальной принадлежности да по сходству фамилий, чем по существу. А вот Аристофан, Сервантес, Рабле, Гриммельсхаузен — в этом ряду он на месте. В творчестве Гашека есть что-то исконное, первозданное, уводящее куда-то вдаль, вглубь, чуть ли не к простоте народных сказок, к архетипам — XX век вот уже на исходе, а в литературе нашего столетия еще не написано другого произведения, в котором царила бы такая же мощная, органическая ст