Мильоны кандидатов встали,
Чтоб был обманут честный люд.
Чтобы им голоса отдали.
Они охотно их возьмут.
Пускай сторонники эксцессов
Насильем строй менять хотят.
Умеренного мы прогресса,
Пан Гашек — вот наш кандидат.
Были в гимне и выпады против лидеров других партий и кандидатов-соперников, от которых следовало ожидать всяких происков и козней. Однако и тут торжественные строки дышали немеркнущим оптимизмом и верой в живучесть приверженцев осмотрительности и хамелеонства:
Дык, Крамарж, Клофач и Ивонна[634]
Не доведут нас до тюрьмы.
Лишь в рамках строго закона
Храним прогрессу верность мы.
С любым режимом мы поладим,
Хоть ты нас на цепь посади.
Умеренность, как на параде.
Она, конечно, победит! (IX, 294)
Ритуал совершался с пародийным соблюдением закона о собраниях. Уже на первом, «учредительном съезде» партии председательствующий, в полном соответствии с пунктом закона, запрещавшим скопление вооруженных лиц, предложил всем присутствующим сдать всякое оружие и особенно пистолеты, ножи и кинжалы, если они у кого-либо имеются, и сложить их на стол президиума — «хотя бы уже из тех соображений, что в столь поздний вечерний час вряд ли удалось бы сыскать другого докладчика» (IX, 295).
Гашек играл роль лидера партии и кандидата в депутаты. Главным пунктом программы всегда были его речи, которых с нетерпением ждали все присутствующие. С каждым разом народу прибывало. Из разных концов Праги приезжали новые и новые слушатели. В своих импровизированных выступлениях Гашек призывал усилить строгости по отношению к беднейшим слоям населения, возродить рабство и инквизицию, «обосновывал» преимущества умеренного прогресса и беспрекословного почитания законов. «Прогресс — обоюдоострое оружие, так же как пиво. Люди накинутся на него и не знают, когда остановиться…» (IX, 277) — провозглашал он.
В ритуал избирательной кампании, как известно, входит восхваление кандидата в депутаты. Гашек великодушно взял эту задачу на себя, прославившись знаменитой речью «Величайший чешский писатель Ярослав Гашек».
Иногда лидер новоявленной партии выступал с «общеобразовательным лекциями», например, на темы «Святые с экономической точки зрения», «О значении миссионеров для африканских туземцев», «О дрессировке полицейских собак», о борьбе против алкоголизма, о подлинности Краледворской рукописи (давно разоблаченная литературная подделка начала XIX века под древние чешские памятники). Излюбленной была тема национализации дворников. Гневные нападки на дворников, которые не хотят бесплатно открывать ночью подъезды возвращающимся завсегдатаям пивных и кабачков, сопровождались настойчивым требованием взять дворников на государственное обеспечение (соль заключалась в том, что пражские дворники, державшие у себя ключи от подъездов, часто использовались полицией в качестве осведомителей). Кандидат в депутаты разражался протестами против взимания платы в общественных местах, из-за чего неимущие вынуждены пользоваться «местами еще более общественными»… «Серьезные» темы, как видно и из последнего примера, перемешивались с чисто бытовыми, высокие материи с низкими, но при этом Гашек играл роль трибуна, широко прибегая ко всякого рода ораторским приемам и ухищрениям, демагогическим выпадам, использовал высокопарную лексику и фразеологию, парировал возгласы из зала, апеллировал к публике и т. д. «С деланной серьезностью он касался самых щекотливых тем. С необычайно серьезным видом и вкрадчивой почтительностью высказывался о «всемилостивейшем нашем государе, императоре австрийском и короле чешском Франце-Иосифе I». Это было сплошное осмеяние австрийской бюрократии, однако так замаскированное показной глупостью и отличным юмором Гашека, что ни один самый строгий шпик не мог ни к чему придраться…»[635] — вспоминал Гаек. По окончании речи разрешалось задавать вопросы — первые три бесплатно, каждый последующий за кружку пива — «в избирательный фонд партии».
Иногда, расположив публику и создав соответствующее настроение, Гашек позволял себе достаточно дерзкие выпады. «Между нами сидят несколько полицейских конфидентов, обратился он однажды к публике, — на которых я могу указать пальцем и которые, злоупотребив законом, гарантирующим свободу избирательных собраний, пришли сюда под видом обыкновенных избирателей. По адресу этих шпиков заявляю, что мне хорошо известно, как должен поступать с ними честный гражданин. Не буду распространяться, скажу лишь, что при использовании приема под названием «захват шеи» (а в этом случае не делается различий между полицейскими шпиками и обычными гражданами) левая рука противника перехватывается в запястье и одновременно выкручивается за спину, правая нога подсекается ударом под так называемую коленную чашечку, левая же остается нетронутой и совершенно свободной, чтобы при выдворении ею можно было открыть двери помещения, не повредив их, ибо, во-первых, они стеклянные, а во-вторых, являются собственностью моего старого приверженца, владельца трактира пана Звержины» (IX, 273). Кандидат в парламент щедро раздавал депутатские обещания, не исключая персональных, сулил кого-то повысить в должности, отблагодарить и т. д.
Расклеивались плакаты: «Как один отдайте свои голоса за нашего кандидата партии умеренного прогресса в рамках закона, писателя Ярослава Гашека, который на многочисленных собраниях развернул богатую программу национализации дворников!», «В случае избрания нашего кандидата обещаем выступить против землетрясения в Мексике», «То, что вы не получите от Вены, получите от нас», «Требуем передать ломбарды в ведение духовенства!», «Нам не хватает всего пятнадцать голосов. Денег не экономим», «Отдавший свой голос за нас получит в награду малый карманный аквариум», «Сегодня панихида по провалившимся кандидатам».
Сведения о количестве голосов, полученных Гашеком, расходятся. Во всяком случае, их оказалось около 2–3 десятков. Все они были вписаны в бюллетени его друзьями и почитателями (официально он не был зарегистрирован в качестве кандидата в депутаты).
Шумный пародийно-сатирический спектакль получил широкий резонанс в Праге. Слухи о партии умеренного прогресса в рамках закона проникли даже в печать.
Если бы Гашек вообще не написал ни одного литературного произведения, то истории с партией умеренного прогресса было бы достаточно, чтобы он остался в памяти соотечественников как незаурядный и колоритный талант. Известный писатель Франтишек Лангер, участвовавший в буффонаде Гашека, считал даже его речи «самым крупным и самым цельным его юмористическим произведением», вплоть до романа о Швейке, полагая, что «и в остальном они не уступают главной его книге»[636]. Говоря о смысле и поэтике его речей, Лангер особенно выделял гашековское искусство устной пародии: это была «карикатура на фразерство, какое плодили тогда политические ремесленники из числа всевозможных партийных агитаторов, ораторов, журналистов, самозванных представителей и глашатаев чешского народа. Гашек умел оперировать расхожими стереотипными фразами, употребляя их в дословном звучании и одновременно подражая им, пародируя их. Он в полном объеме владел жаргоном собраний, банальной фразеологией листовок и передовиц, громким слогом и сентиментальным сюсюканьем лозунгов и обращений. Он обрушивал на слушателей целые каскады подобного словесного материала, кстати и некстати вплетая его в свою речь. Сверх этого он придумывал мнимые цитаты и высказывания, приписывая их разным авторитетам. Подражая заправским ораторам, он был то патетичен и восторжен, то растроган — однако не тогда, когда нужно ‹…› В потоке речей рождались гашековские ораторские гирлянды, нагромождения из бессодержательных и запутанных фраз, которые, благодаря модуляциям голоса, походили на подготовительные тирады, какими ораторы часто предваряют какое-нибудь важное заявление, которое должно прозвучать с особой силой как программное, демонстративное и, разумеется, радикальное. У Гашека такие тирады завершались какой-нибудь смешной, гротескной и неожиданной нелепицей»[637].
Речи Гашека — замечательные образцы устной комической импровизации. Снова надо сказать об импровизации как особом виде искусства. В чем-то оно, наверное, даже труднее, нежели литературное творчество. Если писателю требуется дар наблюдателя и сочинителя, то импровизатор сверх этого должен обладать еще и талантом актера, и мгновенной реакцией. А Гашек к тому же выступал не просто с импровизациями, а с импровизациями-пародиями, а это требует уже совсем особого дарования.
С окончанием выборов утратил силу закон о свободе собраний и митингов, однако Гашек и его друзья нашли возможность продолжить свои выступления. Они создали любительское кабаре и стали давать представления в том же трактире на импровизированной сцене. Были привлечены и профессиональные актеры Артур Лонген, Эдуард Басс и другие. Но в основном «труппу» составляли сами учредители партии умеренного прогресса в рамках закона. Сохранена была и преемственная связь с недавней буффонадой. Перед представлениями по-прежнему исполнялся гимн партии умеренного прогресса, афиши зазывали публику послушать «общеобразовательные» лекции Гашека. Что касается пьес, они сочинялись коллективно. Обычно после обеда создавался текст, в шесть вечера проводилась репетиция (сразу генеральная), позднее игралась премьера.
Часть пьес Гашека и его соавторов сохранилась. Несколько лет тому назад они были изданы в Праге отдельной книгой. Все они носят комический характер, зачастую написаны стихом и, пожалуй, больше всего напоминают сценарии и тексты небольших любительских представлений, какие разыгрывают в «капустниках». Наряду с вымышленными персонажами, а также традиционными образами и типажами (библейскими, историческими, литературными) в пьесах фигурировали некоторые известные в Праге лица. Особенно доставалось бесталанному, но плодовитому писателю Квидо Марии Выскочилу.