[654]. В свою очередь А. Кнесл подтвердил проживание Йозефа Швейка на улице Боиште, д. 453, по записям в метрических книгах[655]. Но дальше этого не пошло.
Солдат с личным номером 20899. Автору этой книги показалось заманчивым проверить некоторые факты, сообщенные Я. Веселым и касавшиеся, в частности, пребывания Швейка в России. Начать было лучше всего со списка чехословацких легионеров, получивших, по утверждению Я. Веселого, в 1924 и 1947 гг. награды за участие в битве у Зборова (июнь 1917 года). Во-первых, этот материал казался более доступным, а во-вторых, в случае удачи он давал возможность сразу получить подтверждение целой суммы фактов.
Ниточку надо было искать в Праге в знаменитой «Инвалидовне». Так называют пражане с размахом построенный еще в первой половине XVIII века огромный дом для инвалидов ратных сражений и их семей. Спустя много лет здесь разместился Военно-исторический архив, который сейчас заслуженно пользуется известностью лучшего хранилища материалов и о чехословацком корпусе в России. Правда, не вызывало сомнений, что материалы о Гашеке в этом архиве не раз уже тщательно обследовались историками и литературоведами. Но догадался ли кто-нибудь поискать и материалы о Швейке? Ведь о нем как о реальном лице до сих пор ничего не было известно.
Естественно, для начала надо было попросить наградные документы 1947 года. И через несколько минут на стол передо мной лег «Персональный вестник министерства национальной обороны» (он издавался типографским способом). В номере от 19 июля 1947 года в официальном сообщении, подписанном министром обороны Людвиком Свободой и озаглавленном «В память битвы у Зборова были награждены», содержался полный алфавитный список лиц, удостоенных награды «Зборовской памятной медалью». Черным по белому здесь была напечатана и фамилия Йозефа Швейка с указанием воинского звания: «ефрей(тор) зап(аса) Швейк Йозеф»[656]. Этим документом сразу подтверждались и существование в австрийской армии чешского солдата по имени Йозеф Швейк, и его служба на восточном фронте во время Первой мировой войны, и его пребывание в русском плену (а следовательно, и в лагерях военнопленных), и служба в чехословацких добровольческих частях в России, и участие в битве у Зборова, в которой, между прочим, участвовал и Ярослав Гашек, награжденный за эти бои еще в октябре 1917 года серебряной Георгиевской медалью «За храбрость». Дальше выяснилось, что архив располагал и прекрасной «Картотекой легионеров», состоявшей из их личных дел. Среди них оказалось и дело Швейка — выцветшая и потемневшая от времени, некогда розовато-дымчатая папка, которой еще не касалась рука ни одного исследователя Гашека. А в папке целый набор документов о пребывании Швейка в России: регистрационная карта-анкета, послужные списки Швейка, документы о перемещениях, зачислениях, откомандированиях, медицинских освидетельствованиях. С особым чувством читаешь эти листы (некоторые из них даже не успели пожелтеть) и узнаешь, что в России Швейк ходил по улицам Киева, Ташкента, Самары, Челябинска, Тюмени, Иркутска, Владивостока…
Прежде всего, конечно, бросалась в глаза анкета Швейка. Такие карты-анкеты имелись в каждом деле. Они заполнялись в разное время, некоторые уже после Первой мировой войны, и периодически уточнялись. Это видно из отдельных добавлений, вписанных разными почерками и разными чернилами между строк или на обороте. Одна из таких карт-анкет, заполненная каллиграфическим почерком (скорее всего должностного лица), и лежала теперь передо мной. И под ней стояла личная подпись, сделанная черными чернилами, — полное имя и фамилия: Йозеф Швейк. Снова и снова хотелось вчитываться в строчки этой анкеты, вобравшие в себя судьбу человека, который дал имя всемирно известному литературному герою. Текст ее гласил (оригинал на чешском языке):
Личный номер 20899
* В России Швейк принял православие. — Примеч. авт.
** Это русское слово воспроизведено латинскими буквами. — Примеч. авт.
*** Сокол — чешская массовая спортивная организация патриотической ориентации. — Примеч. авт.
**** В оригинале цифры 3 и 5 слабо перечеркнуты карандашом и карандашом же по-чешски вписано (с сокращением слов): Шт[аб] в[ойска] нестр[оевая рота]. (С некоторых пор Швейк числился в транспортной роте при штабе войска. — Примеч. авт.)
Анкета Йозефа Швейка
Еще более подробные сведения о прохождении Швейком военной службы в чехословацких частях в первый год пребывания в них содержал послужной список, при этом записи в нем были подкреплены отсылками к приказам с указанием номера и параграфа. Из этого списка можно было узнать, что Швейк вступил в добровольческие части в Киеве 24 июня 1916 года и был зачислен сначала «в нестроевой состав запасной роты» первого стрелкового полка, 30 сентября «переведен из нестроевой роты» в третью, а затем 26 октября в одиннадцатую роту. Отмечено также, что 6 декабря 1916 года он принял православную веру и получил второе имя — Александр. Дальше сведения относились уже к 1917 году. В самом конце марта его перевели из первого в третий стрелковый полк и зачислили в пятую роту. Отмечено далее, что в апреле он дважды получил отпуск в Киев — сначала на две недели (с 11-го по 24-е), затем на 21 день (с 28 апреля). На записи о возвращении Швейка из второй поездки в Киев 21 мая 1917 года послужной список обрывался. Однако в деле имелся еще один послужной список, как бы продолжавший первый. В нем содержалась запись от 12 августа 1917 года: «Уволен по болезни в 3-х месячный отпуск и исключен из списков полка». Помету об этом же отпуске кто-то сделал и на обороте регистрационной карты: «Отпуск до 11.XI.17 Киев Слободка дач. ул. 154». На память потомкам сохранился, как мы видим, и адрес, по которому Швейк числился в отпуске. При желании кто-то из украинских почитателей Гашека мог бы, пожалуй, установить по архивам и фамилию домовладельца на Дачной улице, привечавшего Швейка. Кто был его знакомым и хозяином этого дома? Хлебосольный украинец? Чех-колонист?
Дальше в личном деле Швейка оказался пробел. Отсутствовали документы за год. Лишь позднее, когда в Военно-историческом архиве занялись систематизацией всех сведений о Швейке, выявили еще одну его анкету, которая заполнена была в России, а обнаружена в фонде генерального квартирмейстера чехословацкого войска. По содержанию она повторяла уже известные сведения и только в частностях дополняла их (указано, например, что у Швейка был ребенок, что в 36 пехотном полку в австрийской армии Швейк служил капралом). Особый интерес этой анкете придавало то обстоятельство, что все до единой записи в ней сделаны собственной рукой Швейка. Но самое важное — она содержала примечание: «В ноябре 1917 года в Киеве я был освобожден от военной службы». Директор Военно-исторического архива Иван Штёвичек сообщил также мне: «К сожалению, до сих пор не удалось выявить сведений о передвижениях Швейка в период между декабрем 1917 и 28 октября 1918 года, когда его имя появляется вновь в списке разведчиков так называемой Самарской контрразведки, как раз около этого времени распущенной (можно полагать, что она существовала с момента взятия Самары чехословацкими войсками 8 июня 1918 года). Правда, имя Швейка в этом документе искажено и воспроизводится как Ал. Швейд, но все остальные данные — о времени вступления в чехословацкое войско, о зачислениях, возрасте, как и православное имя Александр, — совпадают. В начале ноября 1918 года была проведена реорганизация тайной разведывательной службы в чехословацком войске, и с 1 ноября 1918 года мы находим имя Швейка (опять-таки в виде “Ал. Швейд”) в списках тайного разведывательного отделения — сначала в функции “младшего наблюдателя” (по традиции употреблялось русское наименование. — С. Н.). Отсюда Швейк был (17 ноября 1918 года) затребован в Челябинск в тайное разведывательное отделение штаба чехословацкого войска, куда и был послан 28 ноября. Можно предполагать, что он действительно выполнял разведывательную службу и только на довольствие был зачислен в транспортную роту»[657].
Дальнейший путь Швейка вновь можно было проследить по его личному делу в картотеке легионеров. Наибольший интерес представлял документ, озаглавленный «Прохождение службы» и составленный в Иркутске на чешском языке. Он состоял из нескольких пунктов. В первом из них можно было прочесть: «Прибыл в штаб чешского войска на Руси от тайного разведывательного отделения в Тюмени, зачислен в постоянный состав транспортной роты с прикомандированием к тайному разведывательному отделению штаба чехословацкого войска на Руси — 8 апреля 1919 года». Следующий пункт, помеченный датой 2 июля 1919 года, информировал, что Йозеф Швейк «медицинской военной комиссией, заседавшей 14–19 июня, признан временно неспособным к полевой службе и определен к эвакуации». Дальше сообщалось: «Эвакуирован на родину, исключен из списков транспортной роты при штабе». Стояла дата — 14 июля 1919. Наконец ниже, уже после подписей под документом, сделана приписка: «13 августа 1919 года. Эвакуирован на родину с транспортом № 8 пароходом “Эфрон”». Морские транспорты с чехословацкими легионерами отправлялись, как известно, из Владивостока и следовали в Европу через Индийский океан или через Тихий океан и Панамский канал. Где только не побывал Швейк!
В папке вообще хранился целый набор медицинских документов 1919 года, удостоверявших, что «Александр Юсефович Швейк — как сказано в копии свидетельства о болезни (на русском языке), — “одержим” различными заболеваниями — “резким неврозом сердца”, “упадком питания и малокровием”, головокружениями, сильной тахикардией и “по изложенному увечью, не уступающему лечению”, “признан подлежащим увольнению вовсе со службы как совершенно к ней неспособный. Носить оружие не может. Зачислению в ополчение второго разряда не подлежит. Следовать пешком может. В сопровождающем не нуждается». Трудно сказать, действительно ли Швейк тогда так сильно болел (похоже, что он лежал даже в госпитале) или же, стремясь скорее вернуться на родину, нашел способ преувеличить тяжесть своего состояния. Во всяком случае остается фактом, что потом он прожил еще без малого полсотни лет и скончался, когда ему шел восьмой десяток.