— В том-то и дело, государь, я ужасно боюсь, как бы она вам не понравилась!
— Посмотрим! — сказал король. — Но тише! — сзади нас слышатся какие-то шаги. Потрудитесь избегать титулов, господа!
— Ладно! — согласился Можирон. — Впрочем, мы пришли.
— А, так это — в этой уличке?
— Да. Вот видите там высокую стену? Дом за стеной!
Тем временем Келюс сказал Эпернону:
— Можирон очень хитер. Он похитит девочку якобы для короля, а так как королю женщины глубоко безразличны, то хитрец воспользуется добычей для самого себя!
— Да, но она мне тоже нравится, — сказал Шомберг.
— Ну, так возьми ее! — рассмеялся Келюс.
— А если она понравится и мне? — спросил д'Эпернон.
Келюс рассмеялся:
— Однако, господа, видно, женщины представляют интерес для всех вас, кроме меня и короля!
— Ты ее еще не видал!
— Фу! Из-за женщин я глупостей не наделаю. Я иначе смотрю на вещи.
— Да, но король?
— Король вполне разделяет мое мнение. Он находит, что самая прекрасная девушка на свете не стоит вазы, наполненной вареньем.
— Аминь! — пробормотал Шомберг. — Но, клянусь тебе, Келюс, Можирон не получит красавицы без боя!
— Ах, ребята, ребята! — вздохнул Келюс. — Вот уж права пословица, которая говорит, что достаточно одной курицы, чтобы все петухи передрались! Все мы друзья, а теперь вы хотите драться из-за какой-то смазливой рожицы!
— Черт возьми, — буркнул Эпернон, — я не желаю отказываться от своей части!
— Ну, как хотите, — беззаботно отозвался Келюс. — Только в таком случае нам с королем совершенно ни к чему было мешаться в эту историю!
В этот момент послышался недовольный голос короля:
— Но ты совсем с ума сошел, Можирон! Эти ворота способны выдержать какую угодно осаду!
— Ваше величество, не беспокойтесь из-за таких пустяков! — ответил Можирон. — Я нарочно познакомился вчера с пономарем, а он припас мне лестницу и рассказал кое-какие подробности. По-видимому, изнутри эти ворота заперты просто железным брусом. Мне достаточно будет влезть на стену, спрыгнуть вниз, сбить замок и…
— И ты нам откроешь изнутри ворота!
— Точно так, государь! — С этими словами Можирон исчез во мраке и скоро вернулся с переносной лестницей.
Эту лестницу быстро приставили к стене, и Можирон взобрался по ней на стену. Король и трое миньонов остались внизу. Взобравшись, Можирон оглядел сад и затем сказал, свесившись к улице:
— Света нет, сад пуст, даже собаки не видать… голубка спит на голубятне!
— Тем лучше! — отозвался снизу король. — Соскакивай скорее в сад и открой нам, а то чертовски холодно!
Можирон исчез, и вскоре глухой шум падения известил короля, что его любимец соскочил на землю. Некоторое время Можирон просидел слегка оглушенным на земле, но затем вскочил и подбежал к воротам. Здесь он обнажил шпагу и вставил кончик ее в замочную скважину, чтобы отпереть ворота.
— Да поторопись ты! — крикнул ему король через ворота. — Адски холодно.
Однако Можирон не имел времени ответить, так как в этот момент его оглушил сзади страшный удар рукояткой шпаги по затылку. Можирон был так изумлен этим неожиданным нападением, что даже не крикнул. Но, увидав, что на него наступает с обнаженной шпагой какой-то человек, он отскочил в сторону, прижался к воротам и в свою очередь обнажил шпагу.
— Чудак! — сказал незнакомец. — Как верно то, что я — дворянин, а ты — мерзкий скандалист, так я пригвожу тебя шпагой к этим воротам!
— Ко мне! — крикнул Можирон.
Шпаги обоих противников скрестились, и звон оружия донесся до короля и миньонов.
— Господа, — сказал Генрих III, — крошку-то, оказывается, стерегут! Что делать, по-вашему?
— По-моему, следует идти спать! — ответил Келюс, не понимавший, как можно рисковать жизнью из-за любовного приключения.
Эпернон, как осторожный человек, промолчал. Только Шомберг крикнул:
— Идем ему на помощь!
— Ладно! — отозвался король, зевая во весь рот. — По крайней мере, таким путем можно будет согреться, а то ужасно холодно.
Шомберг уже лез по лестнице. Тем временем Можирон и защитник Берты Мальвен ожесточенно бились. Уже два раза шпага незнакомца касалась груди миньона, но последний стойко продолжал сражаться, будучи учеником Генриха III, которого называли лучшим фехтовальщиком Франции.
— А! Шпагой-то ты умеешь владеть! — крикнул гасконец. — Ну да мы посмотрим! — И, изловчившись, он отвел выпад Можирона, после чего нанес ему вторично такой удар эфесом по голове, что миньон без сознания рухнул на землю.
В этот момент на стене показался Шомберг.
— Вот как? — сказал гасконец. — Значит, их было двое?
Шомберг соскочил на землю. На стене появился третий враг.
— Да этими молодцами просто дождит! — воскликнул гасконец. — Ну, черт возьми, мне придется сыграть роль солнца и прекратить дождь! — И, говоря это, защитник Берты прислонился в свою очередь к стене и встал в позицию с уверенностью истинного мастера шпаги.
IV
Шомберг был очень храбр, но той слепой, животной, дурацкой храбростью, которой вообще отличаются тевтоны. Он мало понимал толка в рыцарских обычаях и бросился на противника Можирона без всяких актов вежливости, обычных для французской дуэли, и даже без необходимого парада.
— Вам незнакомы даже азы нашего благородного искусства, и я мог бы убить вас, как цыпленка! — насмешливо заметил ему гасконец и, сделав резкое движение шпагой, сразу выбил оружие из рук остолбеневшего Шомберга.
Заметив это, защитник Берты Мальвен произнес:
— Перейдем к другому!
В то время как Шомберг смущенно подбирал свою шпагу, гасконец обратился к вновь появившемуся противнику.
Последний тоже соскочил со стены; он был замаскирован.
— Вот как? — захохотал гасконец. — Вам угодно сохранить инкогнито? — И он поднес кончик шпаги к его лицу.
Но король — это был он — сейчас же встал в позицию, и гасконец сразу увидел, что имеет дело с мастером шпаги.
— Тем лучше! — сказал он. — Это гораздо забавнее!
Шомберг, подобрав свою шпагу, кинулся на помощь королю, но тот крикнул:
— Оставайся на месте! Пусть увидит, нужен ли мне помощник, чтобы убить какого-то бедняка, клянусь собачьим хвостом!
«Где я уже слышал это выражение?» — подумал гасконец.
Шомберг повиновался и отошел в сторону.
— Ну-с, сударь, поторопимся! — сказал король. — Стоит собачий холод, и я хочу скорее убить вас, чтобы согреться.
Гасконец расхохотался и сделал выпад в терцию, что в данном положении было совершенно необычным парадом.
— Ваша милость еще жалуется, тогда как я поставлен в еще худшее положение! — сказал он при этом и перешел в очень изящную кварту.
— Каким это образом? — спросил король, удивленный парадом.
Гасконец, не переставая играть шпагой, ответил насмешливым тоном:
— На моей родине не боятся, когда стынут ноги или кончики пальцев.
— А чего же там боятся в таком случае? — спросил король, заметивший, что противник достоин его.
— На моей родине пьют доброе вино, отчего кончик носа краснеет.
— А, значит, там много пьют?
— Необыкновенно много — ведь вино недорого. Поэтому кончик нашего носа бывает очень чувствителен к холоду, как лоза в плохой год!
— Вы очень остроумны, — сказал король, — но это еще не объясняет мне, почему я счастливее вас.
— Да ведь нос вашей милости прикрыт маской, тогда как мой беззащитен от мороза! — И с этими словами гасконец новым неожиданным выпадом коснулся плеча короля.
Прикосновение железа вызвало крик у Генриха III. Тогда Шомберг бросился к двери и принялся с отчаянием трясти за железный брус с воплями: «К нам! К нам!» В конце концов петли не выдержали, и под железными руками Шомберга брус выехал, открывая ворота. Келюс и Эпернон вбежали в сад, наступив на бесчувственное тело Можирона.
— Так-с! — пробормотал гасконец. — А я думал, что дождь уже кончился!
Заметив, что все трое хотят прийти на помощь его противнику, защитник Берты Мальвен сделал неожиданный прыжок в сторону, так что король, сделавший очень резкий выпад, ткнулся шпагой в пространство, подался вперед и упал на одно колено. Пользуясь этим, гасконец крикнул, доставая пистолеты из-за пояса:
— Эй, вы, господа! Я с удовольствием убью вас друг за другом, но если вы вздумаете вчетвером наброситься на меня, то, клянусь всеми святыми рая, я двоих из вас отправлю ко всем чертям пистолетными пулями. А дальше мы уже посмотрим!
Эта угроза остановила миньонов.
Тем временем король встал и сказал им:
— Господа, запрещаю вам сделать хоть шаг мне на помощь! Этот господин принадлежит мне!
— Вот это значит говорить по-дворянски! — отозвался гасконец, засовывая пистолеты обратно за пояс.
Король снова двинулся к нему, высоко подняв шпагу.
— Вы ранили меня! — сказал он.
— Такова моя привычка! — хихикнул в ответ гасконец.
— Но я убью вас!
— Вот это было бы удивительно!
— Клянусь собачьим хвостом, мы посмотрим…
— Черт возьми, там видно будет.
Обменявшись этими восклицаниями, противники снова вступили в бой. Однако он оставался безрезультатным, так как оба фехтовали на диво. Самые неожиданные выпады, самые резкие удары, самые искусные финты встречали умелый парад.
— Клянусь собачьим хвостом, — воскликнул король, задыхаясь, — вы отлично фехтуете!
— Ваша милость очень снисходительны! — ответил гасконец.
— Не желаете ли вы отдохнуть на минутку?
— С удовольствием! — вежливо согласился гасконец и воткнул шпагу в землю.
Король последовал его примеру.
В этот момент на улице послышались торопливые шаги, и на театре сражения появилось новое лицо. Это был Крильон.
Миньоны даже вздрогнули от удовольствия при виде его. Они боялись, что королю придется плохо и они будут вынуждены отомстить за него смелому гасконцу. В этом случае знаменитая шпага Крильона могла бы очень пригодиться!
Хотя было так темно, что лицо было трудно разглядеть, но король сразу узнал герцога по его манерам.