Фухе ничего не сказал на это: он, наконец, дотянулся до пульта системы жизнеобеспечения Алекса и с улыбкой выключил подачу кислорода.
Алексей БугайЛИМИНТАРНОЕ ДЕЛО
Это было сразу же после истории с пивной пробкой.
Фердинанда Фухе никогда не колотили просто так. Всегда находилась причина. А побои были следствием этой причины. Это обстоятельство до такой степени удручало комиссара, что он не знал покоя ни днем, ни ночью.
Так было и на этот раз. Стоило комиссару поголовной полиции появиться в «Дроздах» и отпить из двадцать второй кружки пива, как туда не замедлил ввалиться старший комиссар Конг. Он имел реанимированный вид, а именно: был бодр и свиреп. Поискав глазами Фухе, Конг принялся перебирать пухлыми пальцами четки из гантелей, которые всегда носил при себе.
— Петушок ты мой свежевыпотрошенный! — ласково обратился Конг к Фухе, когда последний, наконец, оставил четкий след на сетчатке старшего комиссара. — А позволь узнать, где твоя милость обязана находиться в рабочее время? — вкрадчиво осведомился Конг, явно издеваясь.
— Я тут… Думаю я здесь… — защищался Фухе. Он хотел достойно ответить обидчику. При этом комиссар собирал в кучу разлетающиеся мысли, пытаясь сфокусировать взгляд на огромной размытой фигуре Конга. Конг бесцеремонно прервал гантелей самокопание комиссара и нагрузил его работой. Работенка, как обычно после случая с кошмарной фальсификацией, была черновая и второстепенная.
Имел место случай отравления лорда Кан де Лябра цыпленком табака. Цыпленок, как выяснилось после вскрытия, имел довольно жалкий вид. Лорд Кан де Лябр после скармливания ему цыпленка имел вид покойника. В свою очередь Фухе после лицезрения Конга, цыпленка и останков Кан де Лябра имел вид ходячего трупа.
С чего начинать, было непонятно. Оба основных участника трагедии были мертвы. Цыпленок был мертв и почти переварен. Лорд был мертв и разлагался.
Фухе хотя и был пока жив, но тоже стал распространять запах тления.
Следствие зашло в тупик.
Из тупика его вывела случайность.
Как-то, листая один научный, но вовсе не популярный журнал, Фухе обратил внимание на пеструю картинку и попросил инспектора Лардока прочитать пояснение.
— Капля никотина убивает лошадь, — продекламировал тот.
— Хм, — сказал комиссар. — А в табаке есть никотин?
— Сколько угодно, — осклабился Лардок. — А вы надумали курить бросить?
— Бросить курить мне никак не возможно, — разоткровенничался Фухе, потому как больше ничего толком не умею.
Потом комиссар пошел по ложному пути. Он стал проверять родословную Кан де Лябра на предмет того, не было ли у него в роду непарнокопытных. Догадка не подтвердилась. Фухе сидел у себя в кабинете унылый и скучный и пытался выдумать нетрадиционный метод расследования. Тут в кабинет просунулась голова Лардока.
— Ну как, господин комиссар, есть сдвиги? Фухе стал торопливо и сбивчиво излагать инспектору свою точку зрения. Лардок слушал, слушал, а потом сразил комиссара длинным и непонятным словом «аллегория».
— Вы, я вижу, ходите по кругу. Хотите поймать черную кошку в темной комнате, а кошки, знаете ли, там и нет.
— Я хочу поймать убийцу, — сурово ответствовал комиссар. — А если ты знаешь больше, чем говоришь, то у меня есть свои методы, — комиссар заерзал в кресле, пытаясь извлечь испытанное пресс-папье.
— Ну что вы! — залебезил Лардок. — Я хочу сказать только, что эта заметка про лошадь — вы ведь ее помните?..
— Угу, — угрюмо подтвердил Фухе и оставил пресс-папье в покое.
— Так вот, насчет лошади. Это аллегория. Вы меня понимаете? Фухе сделал вид, что понял, но у него это не получилось.
Тогда Лардок пояснил:
— Аллегория — это когда пишут про лошадь, а имеют в виду человека. Понятно?
Комиссар стал накаляться.
— Вы что же, за идиота меня принимаете? Это лиминтарные вещи!
Слово «элементарный» Фухе долго репетировал в присутствии Алекса и теперь пользовался им без запинки.
Посрамленный Лардок убрался.
Комиссар Фухе, окрыленный успехом такого открытия, поспешил к Конгу похвастаться новостью. Когда Конг выслушал Фухе, он хохотал до изнеможения, до обморока, а потом, придя в нормальное состояние, спросил:
— Что ты обычно куришь, цыпленок?
— Махорку, — неизвестно почему соврал Фухе и принял стойку смирно.
— Вот тебе десять пачек табаку, и премия будет! Получается, что раз цыпленок был табака, значит, любого человека убьет, как лошадь!.. Посмешил старика, ей-богу! А теперь иди. Завтра ты свободен.
Комиссар бодро вышел из управления и поспешил в «Дрозды».
— Гарсон, десять пива! Да поживее!
Дожидаясь пива, Фухе поскреб затылок:
— Кто их, начальников, разберет?.. То кричат, то смеются… Лиминтарное ведь дело…
Алексей БугайАВТОРИТЕТ
Дело попалось необычное. Комиссар Фухе, как правило, не занимался такими вещами, но на этот раз его вызвал СТАРШИЙ комиссар Конг и НАСТОЯТЕЛЬНО ПОПРОСИЛ, чтобы Фухе взялся за это дело. А необходимо было обнаружить авторитет, утерянный одной научно-исследовательской лабораторией. В пропаже авторитета был повинен целый коллектив сотрудников, конкретные же виновники так и не объявились.
Мир науки был чужд комиссару. Чужд и враждебен. Такое отношение к науке и ученым появилось у Фухе много лет назад, когда он был отчислен из первого класса начальной школы за исключительную тупость и своенравие.
С тех пор отношение это не менялось, а с течением времени только усиливалось.
Как всегда, отправляясь на задание, комиссар положил в карман пресс-папье. На его вопрос, как же выглядит этот злосчастный авторитет, Конг ответил, что это когда все хорошо, и все тебя уважают… и вообще, нельзя не знать таких лиминтарных вещей.
— Да, — поспешил согласиться Фухе, услышав знакомое слово; он оживился, заулыбался, а сам подумал, что для того, чтобы все было хорошо, и все тебя уважали, достаточно просто выпить пива и выйти на улицу.
— Можно я возьму с собой Алекса? — поинтересовался Фухе у Конга.
— Алекса можешь взять, а вот пресс-папье оставь: ученые народ нервный, капризный, черепа у них ломкие, могут и не понять. И вообще, пресс-папье это прошлый век! Сейчас, когда взлетают «Челленджеры», люди срывают горы и загрязняют ими океаны… — Конг явно увлекся.
— Да, — пробормотал Фухе, — «Челленждеры» действительно взлетают… но невысоко… Однако меня это не касается, а что до пресс-папье, то это оружие испытанное, и расставаться с ним вот так сразу было бы мучительно…
Лаборатория поразила комиссара обилием блестящих предметов. Блестели какие-то никелированные трубочки, полированные бока приборов, стеклянные стаканы, заварная чайница на цифровом миллиамперметре, чайные ложечки в пузатых колбах с остатками чего-то липкого на дне, стрелочные индикаторы с указателями «больше-меньше» и графики биоритмов на глянцевой бумаге, развешанные на стенах и стульях.
— Это у вас пропал раритет? — спросил Фухе у какого-то мужика в огромных роговых очках.
— У нас, — подтвердил мужик. — Нету авторитету.
— А это чего? — заинтересовался тем временем Алекс и оторвал от стены полку с приборами.
— Это полка с приборами, — пояснили подоспевшие мужики ученого вида. — А вы кто? — осведомились они в свою очередь.
— А я — Алекс, друг комиссара Фухе, — с достоинством ответил Габриэль Алекс. — За компанию пришел.
Фухе тщательно обшарил всю лабораторию, но ничего, похожего на авторитет, не нашел.
— И давно вы потеряли этот свой…
— Авторитет? — подсказал самый волосатый, а значит, наверное, самый главный ученый мужик. — Да нет, — ответил он же и смутился. — Как пропал сразу к вам обратились: вдруг поможете… — он поправил очки.
— А это что? — раздался голос Алекса откуда-то сбоку. Все обернулись.
Алекс держал в руке выдранную вместе с проводами электронно-лучевую трубку от осциллографа.
— Это трубка от осциллографа, — объяснили ему.
Фухе очень хотелось узнать, на что похож этот загадочный авторитет, но он боялся показаться еще глупее, чем был на самом деле.
— А где вы его потеряли? — продолжил он расспросы.
— Здесь, конечно, где же еще? — искренне удивился мужик в очках.
— А как называется… — начал было Алекс. Все резко обернулись.
На Габриэля падал стеллаж с аппаратурой. Стеллаж чудом успели подхватить и поставили на место.
— Это стеллаж с аппаратурой, — сказал парень в джинсах, переводя дух.
— …значит, потеряли здесь, но здесь его нет? — уточнил комиссар.
— Да, — подтвердили длинноволосые очки. — Я рад, что вы правильно меня поняли.
— Не морочьте мне голову! — рассердился Фухе. — Если он был (все согласно закивали), а теперь его нет (снова согласные кивки), то его кто-то унес!
Это же лиминтарно!
— А это для чего? — донеслось сзади. Все бросились на звук голоса.
Алекс держал в руке обгорелую спичку.
— Это спичка, от нее прикуривают, — пояснил парень в джинсах и глубоко вздохнул.
(В лаборатории, правда, не курили — ходили курить в соседнюю лабораторию.)
— Я извиняюсь, конечно, может быть, вас неправильно информировали…бородатый мужик был очень смущен. — Но вы хоть знаете, ЧТО мы потеряли?
— Конечно знаю! — обиделся Фухе. — Раритет, кволитет… В общем, знаю!
— А вы знаете, ЧТО ЭТО ТАКОЕ? — бородатый явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Что это такое? — в тон ему спросил Алекс, но на этот раз на него не обратили внимания. И зря.
— Да что вы себе позволяете?! Да как вы смеете?! — заорал Фухе. — Я при исполнении! Да я вас! — и он полез в карман за пресс-папье.
И тут раздался грохот. Грохотало долго, с переливами. Обрушилось что-то фундаментальное — и потом еще долго хрустело, рассыпалось, лопалось, позвякивало и тикало. Когда завал разобрали, растащив крошево из бывших приборов и прочего оборудования, оказалось, что на этот раз Алекса заинтересовал сучок в ножке шкафа с аппаратурой. И Габриэль до него добрался.