– Не случилось ли чего-нибудь! – заметил Чайкин.
– Здесь тихо. Не пошаливают. Да и кому охота нападать на письма.
Наступило молчание.
Между тем два фазана были ощипаны,
выпотрошены и вымыты в свежей воде.
– Что с ними теперь делать, Билль?
– спросил Дунаев.
– Я полагаю зажарить их, Дун.
– А успеем до прихода почты?
– Не успеем, так дожарим на станции,
где будем обедать.
Чайкин собрал сучьев и развел огонь.
Когда образовалась горячая зола, Дунаев обвернул фазанов в свежие листья и всунул в золу, наблюдая, чтобы жаркое пропеклось со всех сторон.
Сзади вдруг послышался лошадиный топот.
Билль обернулся и схватился за ружье.
Всадник скакал во всю мочь по дороге… Он подскакал к костру и спрыгнул с лошади.
– Дэк! – воскликнули изумленно Чайкин и Дунаев.
– Вам, Дэк, что нужно? – сурово спросил
Билль.
– Я нарочно приехал сюда, чтобы предостеречь вас…
– От кого?
– От моего товарища. Мне нечем было прострелить ему голову, а то бы я прострелил. Я вам верно говорю, Билль.
– За что?
– А за то, что он не чувствует благодарности, и за то, что вы нас не повесили благодаря главным образом Чайку, он вам же собирается напакостить.
– Каким образом?
– Он уехал в Сакраменто, чтобы организовать на вас нападение… Он звал и меня, но я… я еще помню, кому обязан жизнью.
Билль несколько мгновений молчал, словно что-то обдумывал, и потом протянул руку Дэку и сказал:
– Спасибо вам, Дэк. Вы поступили как порядочный человек… Теперь вижу, что Чайк был прав…
– В чем?
– Он утверждает, что вы бросите вашу позорную жизнь и станете порядочным человеком. Ведь вы это говорили, Чайк?
– Говорил! – весело сказал Чайкин.
– Благодарю за хорошее мнение обо мне, Чайк. Быть может, вы и правы…
– Присаживайтесь-ка, Дэк, и не хотите ли закусить? –
предложил Билль.
– Не откажусь. Я еще не успел позавтракать сегодня.
Насилу достал лошадь в ранче у Косого Джима. Оставил залог…
– И стаканчик рома выпить не откажетесь, Дэк? –
предложил Дунаев.
– В этом не может быть сомнения…
Скоро Дэк с аппетитом принялся уписывать за обе щеки принесенные Чайкиным мясо и ветчину, выпив предварительно стаканчик рома.
Билль что-то раздумывал и наконец проговорил:
– Недаром я хотел повесить вашего товарища, Дэк.
Большой он мошенник!
– Оказывается, что большой, Билль. Я ему уж это сказал, когда он мне сообщил свое намерение.
– Что ж он?
– Он сказал, что это не мое дело… И так как он сильнее меня, то я должен был согласиться, что не мое дело, но объявил, что мы больше с ним не знакомы…
– И хорошо сделали, Дэк! – сказал Билль.
И когда тот позавтракал и после завтрака выпил еще стаканчик рома, Билль его спросил:
– Какую ему лошадь дал Косой Джим?
– Черную кобылу.
– Хорошая лошадь! Давно бы и Джима следовало повесить. Он укрывает агентов и помогает им… Что вы на это скажете, Дэк?
– Мне неудобно, Билль, быть судьей в этом деле…
Разве со временем… Тогда я, – быть может, не откажусь высказать свое мнение.
– Правильно сказано. А в каком часу выехал ваш товарищ?
– В шесть вечера, как только мы добрались до Джима…
– Значит, он уж обогнал нас.
– Весьма вероятно. Для этого он и поехал.
Билль пристально взглянул в упор на Дэка. Тот глаз не отвел под испытующим взглядом Старого Билля.
– А вы, Дэк, что думаете делать теперь?
– Ехать в Сан-Франциско.
– Верхом?
– Верхом.
– Извините, Дэк… Еще один вопрос.
– Предлагайте сколько угодно, Билль…
– Вы… в самом деле… возмущены вашим товарищем?.
Нет ли какой ловушки?
Дэк вспыхнул.
– Какая же может быть ловушка? Я торопился единственно для того, чтобы отплатить хоть отчасти за жизнь, которой я обязан Чайку. Для Чайка больше и приехал…
Ваше дело верить мне или не верить… И у меня револьвера нет! – прибавил в виде веского аргумента Дэк, выворачивая свои карманы.
– Довольно. Я верю вам, Дэк! – произнес Билль.
Дэк опять покраснел, на этот раз от удовлетворенного чувства.
– И сколько агентов, вы думаете, соберет этот мерзавец?
– Полагаю, человек шесть, по два на каждого из вас, и чтобы досталось по шестисот долларов на каждого.
– Как так? Почему по шестисот?
– Около этого… разделите-ка, Билль, на шесть три тысячи долларов Дуна да пятьсот долларов Чайка, которые зашиты у него и спрятаны на груди.
– А вы почем знаете, Дэк? – изумленно спросил Чайкин.
– Я слышал, как вы об этом говорили на пароходе…
– Но я вас не видал на пароходе…
– Не мудрено: я тогда был с бородой… Так разделите, говорю, три тысячи пятьсот долларов на шесть, и выйдет около шестисот на брата… Ради этакого куша молодцы выедут…
– А что, Дэк, если против шести будет не трое, а четверо?
– Откуда у вас четвертый?
– А если я вас возьму в дилижанс и довезу до Фриски? И
револьвер дам?
– Спасибо, Билль. Но я откажусь.
– Почему?
– Я не хочу стрелять в бывших товарищей. Если бы даже со вчерашнего дня я и переменил о них мнение, все-таки мне бы не хотелось поднимать на них руку. Это пахнет предательством…
– Пожалуй, вы правы, Дэк. Вы гораздо лучше, чем я думал.
– Предупредить я могу… это долг совести, но пристать к какой-либо стороне считаю неудобным. Я предпочту оставаться нейтральным в этом деле и не спеша продолжать путь до Фриски…
– В таком случае я возвращу ваш револьвер… Без револьвера неудобно?
– Как будто бы не совсем.
Минут через десять приехала почта, то есть небольшая тележка с несколькими десятками писем и посылок.
– Что так поздно, Джо? – обратился Билль к заспанному мальчику лет четырнадцати, который привез почту и начал ее укладывать в фургон.
– Дорога скверная, Старый Билль!
– А может быть, нам и спать хотелось, Джо?
– Хотелось, Старый Билль.
– И мы вздремнули. А, Джо?
– Вздремнули, Старый Билль!
– И лошади вздремнули?
– Очень может быть, Старый Билль!
– В следующий раз выспитесь хорошенько дома, Джо, перед тем как везти почту. Слышите?
– Слышу, Старый Билль.
– И хорошо слышите, Джо?
– Хорошо, Старый Билль. А вот посылочка лично вам, Старый Билль. Отец велел передать!
И мальчик подал Биллю корзинку с персиками.
– Это для кого же?
– Для вас, Старый Билль. Мать сказала: «Старый Билль любит персики».
– Поблагодарите, Джо, отца и мать. Персики отличные.
Каков урожай, – сказал Билль, пробуя один крупный свежий персик, – в вашем саду?
– Отличный.
– Кушайте, джентльмены, персики… Попробуйте и вы, Джо. После сна приятно съесть персики… Дэк! Полакомьтесь да возьмите себе на дорогу! – говорил Билль, поставив корзину на сиденье.
Все стали есть персики и похваливали, пока Билль запрягал лошадей.
– А что на свете нового, Джо? – спросил Билль.
– Перемирие заключено.
– С этого следовало начать, Джо! Слышите, джентльмены? Конец войне и рабству!. Ура! – радостно воскликнул Старый Билль.
– Ура! – повторили все.
– А еще что нового, Джо, у вас?
– Одного молодца повесили.
– За что?
– Пять лошадей увел.
– Лошадей-то вернули?..
– Вернули! Двадцать миль гнались за конокрадом. Нагнали, привезли к нам и ночью вздернули. Так и надо! Не кради лошадей! – энергично прибавил мальчик, внезапно оживляясь.
– Здесь за конокрадство строго! – шепнул по-русски
Дунаев Чайкину.
– А еще что нового, Джо?
– Больше ничего, Старый Билль.
– Ну так до свидания, Джо. Кланяйтесь всем, да вперед не опаздывайте! Прощайте, Дэк! Еще раз спасибо вам!
И старый Билль крепко пожал руку Дэка.
– Револьвер получили?
– Вот он.
– И зарядов Дун дал?
– Дал.
– Возьмите и провизии.
И Билль отдал Дэку небольшой окорок, сухарей, бутылку рома и с десяток персиков.
Дунаев и Чайкин, в свою очередь, крепко пожимали руку Дэка и благодарили его.
А Дэк сказал Чайкину дрогнувшим голосом:
– Будьте счастливы, Чайк.
– Дай бог и вам счастия! – задушевно ответил Чайкин.
Все было готово. Дунаев и Чайкин сели в дилижанс.
Билль взобрался на козлы.
– Будьте настороже, Билль, под Сакраменто, у Старого дуба… Желаю, чтобы игра разыгралась вничью, если встретитесь с агентами! – говорил Дэк. – Прощайте, джентльмены! Спасибо вам, Чайк!
– Надеюсь услыхать о вас хорошие вести, Дэк! Еще раз спасибо! – сказал Билль.
– Во Фриски зайдите ко мне, Дэк… Быть может, устроимся с местом. Я открываю мясную.
И Дунаев сказал свой адрес.
– Прощайте, Дэк! – крикнул Чайкин, снимая шляпу.
В ответ и Дэк взмахнул своей, когда Билль взял вожжи, и фургон покатился.
ГЛАВА XX
1
Несмотря на тревожные вести, сообщенные Дэком о готовящемся нападении, Чайкин на этот раз менее беспокоился, почти уверенный, что Старый Билль как-нибудь да проведет снова агентов и встречи с ними не будет и, следовательно, не придется обагрять своих рук кровью.
Эта уверенность в мудрость Билля поддерживалась и спокойствием, с которым тот принял известие, сообщенное
Дэком… Спокойствие это чувствовалось Чайкиным и в покойной позе Старого Билля, и в его могучей широкой спине, и в тех неторопливых окриках, которыми он по временам понукал левую дышловую лукавую лошадь.
Все это не омрачило того хорошего настроения, в котором находился Чайкин по случаю поступка Дэка, свидетельствующего, что он, Чайкин, не ошибся в своей вере в
Дэка.
«Совесть небось заговорила и повернула человека!» –
думал Чайкин, вспоминая вчерашний день, когда Дэк мужественно ожидал, что его вздернут на дерево.
И Чайкин, душевно умиленный, радовался за «человека». Ему теперь этот Дэк казался близким, и будущая его судьба заботила русского молодого матроса.