- На Бурбонскую улицу, к матери Леона.
- Ах, кстати! Я только что видел Леона. У вас, кажется, идет речь относительно свадьбы, не правда ли?
- Да,- отвечала Вишня, скромно потупив глаза, и поспешила прибавить,- с вашей стороны было бы очень мило, месье Луи, если бы вы согласились отправиться завтра с нами в Бельвиль.
- С удовольствием, тем более, что Леон уже говорил мне об этом. Славный малый ваш Леон и муж у вас будет хороший. Только…- Гиньон остановился в нерешительности, он как будто собирался возвести обвинение на столяра.
- Только что? - спросила Вишня.
- У него завелся с некоторого времени новый товарищ, который мне больно не нравится!
- Как его зовут?
- Это слесарь Росиньоль, у него и рожа-то подозрительная. Напрасно Леон с ним связывается. Впрочем, это его дело.
- Странно, - сказала Вишня, - я никогда не видала этого Росиньоля.
- О! Да они и познакомились-то всего два-три дня тому назад. Но вы хорошо бы сделали, если бы посоветовали Леону… Мне запала в голову преглупая мысль…
И Гиньон, раскланявшись с Вишней еще раз, отправился своей дорогой, а молодая девушка пошла по направлению к Бурбонской улице.
В ту минуту, когда она шла по бульвару, ей повстречался пожилой господин, маленького роста, толстенький, с багровокрасным лицом и в синих очках, скрывавших его глаза. Одет он был в синий вицмундир с золотыми пуговицами и ленточкой Почетного Легиона и в белом байковом пальто. Господин этот со смешной наружностью был никто иной, как Гастон-Исидор де Бопрео, начальник отделения министерства иностранных дел, возвращавшийся домой, где назначил свидание Фернану Рошэ, чтобы засадить его за сочинение по международному праву.
Начальник отделения и цветочница встретились случайно нос к носу и едва г. Бопрео, имевший обыкновение, в качестве старого волокиты засматриваться на женщин, взглянул на красавицу Вишню, как в нем произошел странный переворот: вся кровь прилила к его сердцу и в глазах потемнело.
Он вдруг остановился и уставился на нее глазами. Но видя, что та идет дальше, не обратив на него ни малейшего внимания, он повернул назад и, подчиняясь непреодолимому влечению, пошел вслед за ней.
Такого рода приключение было не новостью для начальника отделения. Ему не раз случалось преследовать на улице какую-нибудь гризетку и заговаривать с ней с наглостью, свойственной людям зрелого возраста. Но на этот раз, подействовал ли на него приличный и скромный вид молодой девушки, или им овладело странное для человека его сорта чувство робости, но он довольствовался тем, что шел позади Вишни, пожирая ее глазами. Молодая девушка заметила его преследование и ускорила шаги, но и он сделал то же самое.
Она вошла в дом, где жила во дворе мать Леона, и просидела там часа полтора, болтая со старушкой. Но, выйдя оттуда, увидела, что Бопрео стоит неподвижно на тротуаре, как бы кого-то поджидая.
Тогда она почти бегом пустилась по улице, чтобы избавиться от этого преследования, но начальник отделения догнал ее, пытаясь вступить в разговор.
- Мадемуазель…- начал он.
- Милостивый государь, - отвечала она, резко обернувшись, - вы ошиблись, я не имею привычки разговаривать с мужчинами, которые преследуют меня на улице. Идите своей дорогой.
Пользуясь минутой изумления, произведенного на Бопрео ее сухим, резким тоном, Вишня пошла еще быстрее прежнего.
Но и начальник отделения снова зашагал на некотором расстоянии, решившись не терять ее из виду.
Дойдя до своего дома, Вишня остановилась в воротах, и обернулась, чтобы посмотреть избавилась ли она наконец от преследования Бопрео. Не видя его, она успокоилась и поднялась, напевая, на шестой этаж. Но начальник отделения не потерял ее из виду. Не зная, живет ли она на улице Тампль, или она только зашла к кому-нибудь в этот дом, он долго ждал ее у дверей. Потом, видя, что она не появляется, решился идти к дворнику и расспросить его.
- Ах, сударь, - откровенно отвечал тот, получив от него монету в сто су, - вы напрасно теряете время, мамзель Вишня честная девушка.
- Я богат, - похвастал было Бопрео.
Будь вы богаче самого короля, то и тогда бы из этого ничего не вышло. Да, кроме того, у девочки есть жених и вам еще, пожалуй, переломают ребра… Вот если бы это была ее сестра, тогда другое дело.
- А что такое ее сестра?
- Гулящая девушка, разъезжающая в собственном экипаже.
- Как ее зовут?
- Баккара.
В голове Бопрео мелькнула дьявольская мысль.
- А где она живет? - спросил он.
- На улице Монсей, - отвечал привратник, часто ходивший к Баккара по поручению Вишни.
- Хорошо, - сказал начальник отделения и ушел с задумчивым видом.
Бопрео почувствовал первый приступ неизлечимой болезни, называемой старческой страстью.
Он уже любил Вишню с дикой грубостью тигра и перебирал в голове самые коварные планы обольщения, направляясь домой, куда, как мы видели, он пришел вне себя, красный и в чрезвычайно возбужденном состоянии.
VI.
Увидев Бопрео в таком взволнованном состоянии, жена и дочь вскрикнули от удивления и тревоги.
- Боже мой, что это с вами? - спросила его жена.
- Со мной? - сказал он, вздрогнув, - ровно ничего.
- Однако, вы так взволнованы…
- Меня чуть не раздавила карета, - сказал он первое, что пришло в голову, - но это пустяки. Давайте обедать! Уже шесть часов.
И, повинуясь привычке, он подал руку Эрмине и привел ее в столовую к месту, которое она обыкновенно занимала за столом.
Фернан был в унынии. Возбужденное состояние его начальника должно было, по его мнению, перейти в дурное расположение духа, и, следовательно, не располагало его выслушать благосклонно от жены предложение, сделанное его дочери Фернаном. Но он ошибался. Г-н Бопрео был задумчив, почти грустен, но не показывал ни малейших признаков нетерпения, и на губах его, казалось, даже мелькнула добродушная улыбка, когда он сказал молодому человеку, наливая ему вина:
- Мы, кажется, сегодня забыли о нашей работе.
- Я наверстаю потерянное время, - отвечал Фернан, - и сейчас же после обеда…
- Вот именно, - сказал Бопрео - вы сядете у меня в кабинете, и я не замедлю к вам присоединиться. Надо, чтобы через два месяца наше сочинение было напечатано.
Обед прошел без всяких приключений. Возбуждение Бопрео совсем исчезло и, когда вернулись в гостиную, где был подан кофе, он был уже совершенно спокоен и улыбался.
Вероятно он мысленно нашел какое-нибудь средство добраться до Вишни, и его хорошее расположение духа дошло до высшей степени, так что жена нашла эту минуту как нельзя более удобной для того, чтобы переговорить с ним о дочери и о любви Фернана.
По сделанному ею знаку, Эрмина ушла в свою комнату, а Фернан отправился в кабинет, чтобы продолжать знаменитое сочинение своего начальника.
- Послушайте,- сказала она с некоторым волнением, так как знала, что под добродушной внешностью мужа кроются жестокий, несговорчивый характер и самая лукавая натура,- могу я поговорить с вами о серьезном деле?
- Что Такое? - спросил Бопрео, очнувшись от своих любовных дум.
- Мне следовало бы сказать об очень важном деле, - продолжала г-жа Бопрео, ободрившись.
- Боже мой, что вы хотите сказать?
- Дело касается моей дочери..
Бопрео казался удивленным, а жена его продолжала:
- Эрмине исполнилось девятнадцать лет. Она в том возрасте, когда молодая девушка может и должна выйти замуж.
- Замуж! - воскликнул, он, - это зачем?
- Но…- сказала вся дрожа бедная мать, - ведь не всегда же вы будете с ней… а…
- Положим, - резко прервал ее муж, - но, чтобы выйти замуж, нужно сначала найти мужа.
- Может быть она и нашла его…
- Богат он? - спросил Бопрео с оживлением, в котором проглядывала его алчная натура.
- Это образованный молодой человек, с хорошими манерами, честными взглядами, и любит Эрмину так горячо, что сделает ее счастливой.
- Прекрасно… Но есть ли у него состояние?
- Нет. Но у него впереди хорошая карьера.
- Этого недостаточно, - сказал он, пожав плечами.
- Но Эрмина любит его так же сильно, как и он ее.
- Его имя?
- Вы знаете его и могли оценить, это Фернан. Рошэ.
Бопрео привскочил на стуле, вскрикнув от удивления и негодования.
- Вот как! - вскричал он, - нет, это уж слишком! Чиновник, получающий тысячу восемьсот франков жалованья, не имеющий ни протекции, ни будущности!.. Вы должно быть с ума сошли, сударыня, и я не намерен способствовать подобной глупости.
Если вы рассчитывали вырвать у меня согласие, то очень ошиблись. Это не должно быть и никогда не будет!
Бопрео встал и начал ходить неровными шагами взад и вперед по комнате. Маленькие желтоватые глаза его, глубоко запавшие в орбиты под густыми нависшими бровями, метали яростные взгляды и выказывали его сильное волнение.
Жена его сидела у камина в покорной позе женщины, много пострадавшей и не смеющей уже бороться против своего тирана. Глаза ее были опущены в землю, а по исхудалым щекам медленно катились крупные слезы.
Вдруг муж остановился против нее, уставившись на бедную женщину пристальным взглядом.
- А, вы плачете! - сказал он с насмешливой улыбкой,- плачете потому, что я не соглашаюсь на брак вашей дочери с человеком, не имеющим ни су в кармане и у которого нет никакой карьеры, тогда как вам следовало бы благодарить меня за то, что я забочусь о счастье этого ребенка, который не при-надлежит мне, а есть дитя случая.., родившееся от разврата.
Несчастная женщина не выдержала этого последнего оскорбления. Жертва, покорявшаяся в течение двадцати лет, возмутилась, и в глазах ее сверкнула молния гордости. Она выпрямилась во весь рост, точно движимая какой-то таинственной пружиной.
- Вы оскорбляете меня, милостивый государь,- вскричала она,- вы самый подлый из всех подлецов!
- Я и не думал оскорблять вас,- отвечал он! уже более мягким тоном,- но вы выводите.меня из терпения.