И он протянул письмо к дрожавшей жене.
Бедная мать в свою очередь прочитала эти строки, Продиктованные и писанные пороком, строки, в которых ее чистая и целомудренная дочь была возмутительно оскорбляема. Тереза вскрикнула и лишилась чувств, как будто горе, готовое поразить ее дочь, сразило наперед ее саму.
Бопрео поспешил подать ей помощь. Он звонил, звал, шумел гораздо меньше из участия, чем с целью дать Эрмине время прочитать роковое письмо. Молодая девушка действительно схватила его и читала с той лихорадочной жадностью, с какой часто узнают дурные известия. Она прочла до конца, неподвижно стоя возле матери, начинавшей приходить в чувство, и потом выронила из рук письмо, в котором ее оскорбляли, Письмо, показавшее ей в самом отвратительном свете человека, которого она любила и в любовь которого она верила!
Эрмина Бопрео не испустила ни одного вопля, не проронила ни одной слезинки.
Неподвижная и как бы пораженная громом, она смотрела то на Бопрео, то на мать и взгляд этот, казалось, свидетельствовал, что отныне жизнь ее разбита и она становилась равнодушной ко всему миру.
Тереза, пришедшая в чувство, встала и подошла к дочери с распростертыми объятиями и с полными слез глазами.
Они обнялись горячо, как будто желали слить свое горе.
Когда прошел этот первый порыв излияний, Эрмина опять сделалась твердой, решительной и почти спокойной, как бывает с обманутой женщиной, сознающей себя выше измены,
- Батюшка, - сказала она грустным, но твердым голосом, обратившись к Бопрео, - вы попросите господина Рошэ забыть, что он был моим женихом, не правда ли?
- О! - вскричал-старик, разыгрывая самое глубокое негодование, - мерзавец! Если только он осмелится придти сюда…
- Успокойтесь, батюшка, - гордо сказала Эрмина, - господин Рошэ никогда не будет моим мужем!
И, величаво подошедши к столу, на котором лежали перо и бумага, бедная девушка написала следующие строки:
«Милостивый государь!
Событие, о котором бесполезно упоминать, вынуждает меня отказаться от наших прежних намерений. Я решилась через неделю поступить в монастырь и надеюсь, что вы не будете настаивать. Посещения ваши будут напрасны».
Она подписалась и подала письмо отцу с гордостью оскорбленной царицы, которая заранее прощает оскорбление, зная, что оно не может ее унизить.
Бопрео с жадностью пробежал это прощальное письмо и в сердце его шевельнулась злобная радость.
- Теперь Вишня моя! - подумал он.
Потом, продолжая разыгрывать негодование, он вскричал:
- Я сам отдам ему это письмо сегодня же вечером, через час, у Баккара. Он, наверное, сидит теперь у нее. А еще так торопился скорее уйти от нас!
Затем Бопрео, взяв трость и шляпу, вышел с письмом Эрмины прежде, нежели жена и дочь успели сказать ему хоть одно слово.
Вышедши на улицу, он пустился бежать с проворством молодого человека. На Королевской площади он нашел карету, сел в нее и крикнул кучеру:
- На улицу Монсей, скачи в галоп!
Кучер, судивший по синей одежде и орденской ленте Бопрео, подумал, что имеет дело с пэром Франции, и помчал так скоро, что через двадцать минут высадил своего седока у решетки небольшого отеля, в котором жила Баккара.
XIII. ФАННИ
Пока Бопрео мчался к Баккара, у нее опять сидел сэр Вильямс.
Баронет и куртизанка были одни в будуаре, где Баккара принимала только самых близких друзей своих, Отдаленность его от других комнат позволяла говорить свободно, не опасаясь даже Фанни, которая имела привычку подслушивать у дверей.
Баккара сидела бледная и расстроенная. На ее глазах навернулись слезы.
Вильямс был холоден, спокоен, немного насмешлив, как и подобает демону-искусителю.
- Довольно ли я унижена! - говорила куртизанка, представляя себе, какою ценою покупала она свободу Фернана.
- Моя милая, - отвечал Вильямс, - на белом свете ничего не дается даром. Этот добрейший Бопрео отдает вам вашего возлюбленного Фернана. Так. надо же и отплатить ему за отречение.
- Да ведь это сестра моя! - воскликнула Баккара, пытаясь еще раз противиться.
- Что ж такое! Мы ведь стараемся для ее же благополучия.
- Она честная девушка… Она желает быть замужем…- проговорила глухим голосом Баккара.
- Через полгода мы сделаем из нее царицу моды. Вместо Того, чтобы с утра до вечера сидеть, над работой, она будет располагать таким же экипажем и лошадьми, как и у вас. Вместо грязного мастерового с черными руками и засаленной блузой, вечно пьяного в силу своих супружеских прав мы, после этого противного и уморительного Бопрео, дадим ей хорошенького виконта, у которого будут грум и тильбюри, тоненькие черные усики и сто тысяч ливров дохода.
- Демон! - проговорила отуманенная Баккара.
- Благодарю! - любезно проговорил баронет и посмотрел на часы.
- Теперь половина девятого, - сказал он. - Бопрео, должно быть, разыграл уже свою комедию. Решайтесь, моя милая, или я пойду засвидетельствовать свое почтение его жене и дочери и расскажу им все факты так, как они есть… И ноги Фернана никогда не будет здесь.
Баккара склонила голову и молчала.
Вильямс указал рукой на стол.
- Садитесь туда и пишите, - сказал он.
Побежденная Баккара встала, подошла к столу и пролепетала:
- Диктуйте.
«Моя сестра, - диктовал сэр Вильямс, - если ты сейчас же не поспешишь ко мне на помощь, твоя Луиза погибла, погибла безвозвратно. Я не имею времени приехать к тебе и рассказать о своем ужасном положении. Но только знай, что дело идет о моем будущем и, может быть, о моей жизни… Беги сейчас же, как можно скорее, на улицу №. 19, спроси там госпожу Коклэ и скажи ей: «Я пришла к моей сестре». Тогда ты узнаешь, что нужно сделать, чтобы спасти меня.
Любящая тебя Луиза».
Перо выпало из рук Баккара, и две слезы, долго сдерживаемые, скатились, наконец, по ее щекам.
- Бедная сестра! - прошептала она.
- Теперь подождем Бопрео, - сказал Вильямс.
В эту минуту раздался звонок, возвещавший о посетителе.
- Это он! Это должен быть он, - проговорил баронет.
Баккара встала, чтобы идти в спальню и принять там Бопрео.
- Если это он, - поспешно сказал Вильямс, - то узнайте прежде всего, что он сделал и каким образом совершилась сцена. Потом оставьте его на минуту и придите сюда рассказать мне, прежде чем обещать ему что-нибудь.
Баккара отерла слезы и опять стала женщиной. Она подошла к зеркалу, поправила свою прическу и вышла твердой поступью. Вишня была. окончательно принесена в жертву любви к Фернану Рошэ, сжигавшей сердце куртизанки.
Это был действительно Бопрео, запыхавшийся, с. письмом Эрмины в руках.
- Вот возьмите, моя красавица, - сказал он, протягивая его к Баккара, - и посмотрите…
Баккара схватила письмо, прочла его с трепещущим сердцем и сказала про себя:
- Он никогда на ней не женится!
Бопрео, к которому воротилась вся отвага, спокойно сел на кресло, заложил руку за сюртук и посмотрел на куртизанку.
- Ну, моя красавица! - спросил он. - Вы ничего не сделаете для меня… теперь?
- Подождите! - отвечала Баккара, и верная приказанию Вильямса, оставила старика одного в недоумении, а сама пошла в будуар, где ждал ее баронет. Вильямс внимательно прочитал поданное ему письмо и сказал:
- Хорошо, очень хорошо. Гораздо лучше, чем я надеялся. Теперь, моя милая, вы посоветуете Бопрео отправиться на улицу № 19 около десяти часов, спросить там госпожу Коклэ и довериться ей относительно Вишни.
- И больше ничего? - спросила Баккара.
- Кроме того, скажите ему, чтобы он не давал никакого объяснения Фернану Рошэ, если, тот будет его спрашивать.
- Хорошо.
- Когда Бопрео уйдет, я скажу вам, что нужно делать с этим письмом и, если у вас достанет терпения и проницательности, ваш красавчик Фернан будет здесь завтра и не выйдет больше отсюда.
Баккара вздрогнула от радости и воротилась к Бопрео.
В то же время Вильямс позвонил. Вошла Фанни.
- Возьми купэ твоей барыни, - сказал баронет, - и отвези эту записку к Вишне. Если она потребует от тебя объяснений, отвечай, что ты ничего не знаешь, но что барыня твоя в ужасном состоянии. Возьми это себе.
Час спустя Вильямс уехал от Баккара.
- Кто-то кого одолеет, господин Бопрео! - прошептал он, взявшись за вожжи.
XIV. БОПРЕО
Между тем Фанни, развалясь в экипаже своей барыни, ехала на улицу Тампль, куда и прибыла около девяти часов. Цветочница только что воротилась домой. Она обедала у Жанны в ее новой квартире и, прогуляв целых три часа, Вишня зажгла лампу, затопила печку и принялась за работу с намерением посидеть подольше.
Леон приходил к ней днем показать письмо от Антуана, своего земляка, извещавшего о продаже его участка и о скором своем возвращении.
Он приедет с деньгами и бумагами Леона. Вслед за тем сделают оглашение и через две или три недели Вишня будет замужем. Мысль эта придавала ей бодрости, и она принялась за работу, распевая самую веселую песенку. Вскоре явилась Фанни. Велико было удивление молодой девушки при виде горничной сестры, явившейся в такой необыкновенный час. Удивление это мгновенно перешло в уныние, когда она пробежала письмо Баккара.
- Господи! Что же случилось с Луизой? вскричала она.
- Не знаю, - отвечала Фанни, верная своей роли. - Только барыня в отчаянии, точно помешанная.
Вишня торопливо встала, оттолкнула столик с работой, в один миг надела чепчик и шаль, сказав Фанни:
- Иду… иду… Скажите моей сестре, что я сейчас буду!
Фанни пустилась бегом, села опять в экипаж и исчезла.
Вишня торопливо вышла вслед за ней, перечитав на лестнице, при свете дымной лампы, странное письмо Баккара.
- Змеиная улица, № 19…- прошептала она. - Это очень далеко и нельзя терять ни минуты!
И Вишня побежала к ближайшей бирже, тотчас же бросилась в фиакр, дав кучеру адрес. Через полчаса фиакр остановился на Змеиной улице, перед домом, куда, как мы видели, Коляр водил Вильямса по возвращении его из Лондона.