Партайгеноссе прослезился и обратился к делегатам:
— Вот, товарищи, посмотрите, как бьют коммунистов! Посмотрите, ведь за правду бьют!
— А плевать я хотел на вашу партию, — сказал кто-то из российской делегации.
— Что значит, плевать?! — удивился генсек.
— Вот мой билет. Я вам его дарю на вечную память, дорогой мой Михаил Сергеевич.
— Да вы понимаете… — прохрипел дорогой мой Михаил Сергеевич.
— Борис, ты не прав! — сказал товарищ голосом Егора Лигачева.
— Товарищи, запишите эту фразу, она войдет в историю! — торжественно крикнул Борис.
— Бардак! — продолжали орать господа из Прибалтики.
— Прошу слова, — вновь суетливо сказал Борман. — Товарищи, опомнитесь! Ведь партия — честь, ум и совесть нашей эпохи. Помните, как сказал наш легендарный поэт, стихи которого уже гремели в этих стенах:
Партия — ум,
Партия — свет,
Партия — совесть,
А не бред!
Сплотим теснее наши ряды для дальнейшей борьбы. — Мартин Рейхстагович стучал по трибуне и громко выкрикивал лозунги. Делегаты занимались своими делами и старались не замечать аморального облика членов президиума.
— Слово пастору Шлагу, — крикнул товарищ Лукьянов дрожащим голосом.
Пастор подошел к трибуне, но воспользоваться микрофоном не смог — толстое тело давало о себе знать. Тогда он попробовал «бочком», это дало свои результаты:
— Дети мои, побойтесь Бога и Солнца! Грешники, опомнитесь! Потомки не простят вам дней сегодняшних и столетий грядущих! Поймите, что из-за ваших действий сатанинских мы идем по пути гибельном для всех верующих в наши идеалы! Вот.
— Что это за корова в христианском обличье? — возмутился голос Егора Лигачева. — Товарищи, до чего мы дошли? Попиков на съезд приглашаем!
— А пусть говорит, — сказал женский голос из зала.
— Дети мои, — продолжал Ростислав Плятт, — найдите мужество и возлюбите ближнего своего, не давайте рукам своим распоясаться. Помните о Господе! Помните о партии! Помните, дети мои, о решениях съезда. Решения съезда — в жизнь! Вот.
Помидор, брошенный с галерки, попал пастору прямо в глаз. Шлаг сделал вид, что ничего не произошло, и поклонившись удалился.
— А что по этому поводу скажет Кальтенбруннер, — вещал обезумевший Борман.
— Не съезд, а черт знает что! Объявляется перерыв, — в горячности изрек товарищ Лукьянов и дрожащими руками стукнул по столу.
Раздались бурные продолжительные аплодисменты, крики «Ура!», «Слава партии великой, слава партии родной!» и еще что-то похожее на строки В. В. Маяковского из поэмы «Хорошо».
Вечером съезд продолжил свою работу…
ГЛАВА 12. ТРИЖДЫ ТРАХНУТАЯ
— Ну что, госпожа Лея, — коварно произнес Дарт Вейдер, — попалась крошка? Сейчас я тебя буду мучить…
— Но я же все сказала…
— Это не имеет значения.
— Дартик, прошу вас… — принцесса почувствовала неукротимый страх. Она вдруг вспомнила казематы своей планеты и приговоренных к пыткам несчастных горонов из системы Вульсия. Они почему-то всегда жалобно пищали, когда их чувствительные плавнички опускали в соляную кислоту.
Жесток и грозен был Верховный Правитель. Он знал, что бессильна жертва его. И как вся власть системы Тагома, она принадлежит только ему. Лея понимала это и отвернулась от своего палача.
— Этот чертов шлем! — отчаянно ругался Вейдер. — Вечно замки ржавеют… Ага! Вот так!
Увидев истинное лицо Дарта, Лея ужаснулась. Она узнала своего дальнего родственника. Но не знал этого Верховный Правитель и поэтому с шумом расстегнув штаны, он всей своей мощью бывалого джедая навалился на связанную принцессу.
— Люк, спаси меня!
— Никто тебе, дорогушечка, не поможет.
— Люк! Люк! Люк…
— Закройте люк и хватит подглядывать, — злобно крикнул главнокомандующий, заметив, что за ним наблюдают с верхней палубы. — Не видите, что здесь идет половой акт!
Не знал он, что это и есть любовник Леи. Люк ловко нырнул в люк и уже через сотую долю цикла, вцепился в плечи Вейдера. Последний не ожидал такого поворота событий, но сделал вид, что ничего не произошло; его тело уже было на Вершине Блаженства, Душа витала рядом с ним, а Голос кричал нечто ужасное.
— Оставь девчонку в покое! — глупо сказал Скайуокер, вытаскивая световой меч.
Не обращал внимания на него Вейдер; впрочем, как и Лея, которая уже не звала на помощь, а громко охала, давая понять Люку, что все происходящее ее не касается: «Видишь, любимый мой, не виноватая я; привязал меня этот подлый развратник!»
Но тут раздался мощный рев и молодой Скайуокер понял, что Вейдер кончил.
— А-а? Джедай! Сейчас я тобой займусь, — обронил правитель Тагомы, одной рукой застегивая штаны, а другой надевая шлем.
— Подлый развратник, ты ответишь за свои бесчинства!
Световой меч Люка с размаха ударил по одному из приборов. Началось короткое замыкание. Из обшивки повалил дым и молодой джедай сделал шаг назад. Этим воспользовался Вейдер: включив свой световой меч, он ощутил в себе Великую Силу. «Прочь, прочь, Великая Страсть! Теперь я джедай и мой световой меч не хуже…» Оба световых пучка скрестились и c мощным треском оттолкнулись друг от друга. Вейдер понял маневр Скайуокера и, отскочив в сторону, бросил свой меч под стойку одной из палуб. Мачту, как ножом срезало и на Люка упал огромный платиновый люк, полностью закрыв юное тело ученика Великого Йоды.
— Кончено! — воскликнул голос из черного шлема.
— Не совсем, главнокомандующий, — грациозно улыбнулась принцесса Лея.
Дарт обернулся и увидел свою предыдущую жертву. Принцесса стояла возле панели управления, обеими руками держа бластер.
— Дорогуша, ты бы оделась! Нехорошо на моем корабле в розовом купальнике ходить.
— Что?
— Ты что, оглохла? Посмотри на свой вид, дура!
Лея обронила взгляд на свой лифчик. Он был синий с оттенком зеленого, но не красный. И тут ей стало ясно, что этот развратник пытается выиграть время, но было уже поздно. Вейдер с ловкостью горона прыгнул на принцессу. Бластер выпал и она потеряла сознание. Очнувшись, она вновь почувствовала, что ее тонкое, упругое, изящное и нежное тело страстно насилует подлый Верховный.
Но забыл Дарт о Великой Силе джедаев и недооценил Люка Скайуокера, который постепенно выползал из-под люка и ловко подкрадывался к своему уже кровному врагу. Велика была ненависть молодого джедая, ненасытна и неукротима была страсть Вейдера и безразлична была ко всему молодая принцесса, трижды трахнутая за тот злополучный цикл, грозно опустившийся на ее несчастную систему и всю Галактику.
ГЛАВА 13. КОММАНДОС «ЗАРИ КОММУНИЗМА»
Штирлиц смотрел трансляцию съезда по телевизору. Через час разведчик понял, что партия, ради которой он готов был отдать жизнь, разваливается, и коммунистические идеалы идут в тупик. «Какой еще Эндор в такое время? Здесь бы разобраться!»
Зазвонил телефон, штандартенфюрер снял трубку и услышал голос Горбачева:
— Максим Максимович, немедленно собирайте команду и отправляйтесь во Внуково. Там вас ждет звездолет. Помните о секретности…
— Но, Михаил Сергеевич! Ведь это же крах!
— Что вы имеете ввиду?
— Как? На съезде…
— Это дезинформация, генерал Исаев. Пока еще я — главнокомандующий! Так что извольте, дружище, подчиняться моим приказам! Отправляйтесь на Эндор, и все тут!
— Слушаюсь, товарищ генеральный секретарь.
Три часа понадобилось опытному разведчику для окончательной подготовки экспедиции. В шесть вечера все уже были в сборе. Штирлиц выстроил свою команду в зале ожидания перед кассами аэропорта.
— Равняйсь! — приказал он. — Смирно! — командир достал из правого кармана галифе помятую бумажку, развернул ее и уверенными звонкими шагами, как на параде, прошел мимо строя.
— Айсман! — начал перекличку генерал Исаев.
— Здесь! — глухо вымолвил друг Штирлица.
— Вижу, что здесь! Подтянитесь, дружище. Вы должны быть достойны этого эсэсовского мундира. Почему нет повязки?
— Так это… я…
— Без повязки, друг мой, вы похожи не на Айсмана, а на этого, как его…
— Слушаюсь, товарищ штандартенфюрер! — Айсман нацепил повязку на подбитый глаз и вытянулся по стойке «смирно».
— То-то же! Нам предстоят великие дела! Курсант Шлаг!
— Я здесь, командор! — проревел пастор.
— Вижу, что не в сортире у Евы Браун, — пошутил Штирлиц и нежно потрепал пастора по щеке. — Не робей, святоша! У тебя будет время прочитать свои проповеди нашим звездным собратьям, погрязшим в грехе.
— Да, мой штандартенфюрер!
— Не «да», а «так точно»! Холтоф!
Ответа не последовало.
— Холтоф! — повторил разгневанный разведчик.
— Я туточки, мой командир! — промямлил пьяный Холтоф, мирно дремавший на плече господина Мюллера.
— Нажрался, как свинья! Ты что думаешь, в космосе нужны алкоголики?
— Виноват-c!
— Мюллер!
— Здесь!
— Курсант Козлова!
— Здесь!
— Провокатор Дуров!
— Здесь! Но, простите, я не Дуров, я — Клаус.
— Знаю, знаю, дружище! Шутка! И как это только вы всплыли после нашей последней встречи, до сих пор не представляю…
— Гавно не тонет, штандартенфюрер…
— Вполне возможно! Сукина!
— Да здесь я…
— Мухина!
— Тут.
— Не «тут», а «здесь»! Сколько можно повторять! Не команда, а сброд шизиков из Кремлевской психушки! — прочеканил Максим Максимович. — Скотов!
— Здесь!
— Так, ладно, остальные, как видно, тоже здесь… А почему нет Бормана?!
— Я здесь, Максим! — крикнул подбегающий партайгеноссе с двумя чемоданами в руках.
— Ты что, толстый, опаздывать вздумал?!
— Я…
— Что?
— Виноват…
— Немедленно в строй, скотина! Пять дней карцера!
— Но, я…
— Десять дней карцера…
Мартин Рейхстагович потупил глазки и встал в строй. Через минуту раздался голос из репродуктора:
— Внимание! Внимание! Звездолет «Заря Коммунизма», рейсом 001 по маршруту «Москва-Татуин» отправляется с первой взлетной площадки. Пассажирам просьба пройти в зал регистрации багажа и проверки документов…