Они вышли на берегъ.
— Вотъ, Гекъ, съ того мѣста, гдѣ мы стоимъ, ты могъ бы тронуть этотъ входъ въ пещеру, закинувъ свою удочку. Попробуй его найти.
Гекъ оглядѣлъ все кругомъ, но отверстія не увидѣлъ. Томъ гордо шагнулъ впередъ, въ самую гущину кожевеннаго кустарника, и сказалъ:
— Вотъ оно! Взгляни, Гекъ! Это самая удобная лазейка во всемъ округѣ! Только, молчокъ! Все время хотѣлось мнѣ быть разбойникомъ, но я понималъ, что для этого нуженъ пріютъ вродѣ этого и на который другимъ было бы мудрено натолкнуться. Теперь найдено, что нужно и мы никому не скажемъ, кромѣ Джо Гарпера и Бена Роджерса, потому что надо же набрать шайку. Безъ шайки, гдѣ же краса? Но «Шайка Тома Соуера»… Хорошо это звучитъ, неправда-ли, Гекъ?
— Очень даже, Томъ. А кого мы будемъ грабить?
— О, кого попало. Будемъ подстерегать… Обыкновенно такъ дѣлаютъ.
— А убивать будемъ?
— Нѣтъ… не всегда. Лучше заточать въ пещеру и требовать выкупъ.
— Это что: выкупъ?
— Деньги. Взятые въ плѣнъ просятъ своихъ друзей собрать такую сумму, какую вы требуете, и если пройдетъ годъ, а денегъ не выслано, тогда уже вы убиваете этихъ плѣнниковъ. Это обыкновенный порядокъ. Только женщинъ не убиваютъ. Ихъ посадятъ въ заточеніе, но не убиваютъ. Онѣ всегда очень красивыя, богатыя и страшно боятся. Вы обираете у нихъ часы и драгоцѣнности, но разговариваете всегда вѣжливо, снявъ шляпу. Болѣе вѣжливыхъ людей, чѣмъ разбойники, даже нѣтъ; это можно видѣть изъ любой книги. Кончается тѣмъ, что эти женщины влюбляются въ васъ. Посидятъ недѣлю или двѣ въ пещерѣ и перестанутъ плакать; и тутъ ихъ уже и не выживешь. Выгоните ихъ, а онѣ опять возвращаются. Такъ оно во всѣхъ книгахъ.
— Это преотлично, Томъ. Мнѣ кажется, что это даже превосходнѣе, чѣмъ быть пиратомъ.
— Да, во многихъ отношеніяхъ. Остаешься ближе къ дому, къ циркамъ, и все такое…
Они приготовили, между тѣмъ, все нужное и влѣзли въ пещеру. Томъ шелъ впереди. Добравшись до конца прямого прохода, они прочно укрѣпили здѣсь свои веревки и двинулись впередъ. Черезъ нѣсколько шаговъ, они были уже у ключа и Томъ содрогнулся невольно. Онъ указалъ Геку на свѣтильню, все еще державшуюся на комкѣ глины у стѣны, и разсказалъ, какъ они сидѣли здѣсь вдвоемъ съ Бекки и смотрѣли, какъ пламень трепеталъ и угасъ.
Разговоръ мальчиковъ перешелъ въ шепотъ; тишина и мракъ мѣста дѣйствовали на нихъ. Они пошли далѣе и вступили въ новый проходъ, заканчивавшійся «проваломъ». Но при зажженныхъ свѣчахъ можно было убѣдиться, что тутъ не пропасть какая-нибудь, а только крутой глинистый спускъ въ двадцать или тридцать футовъ. Томъ прошепталъ:
— Я покажу тебѣ теперь кое-что, Гекъ.
Онъ поднялъ свою свѣчу вверхъ и сказалъ:
— Смотри туда, за уголъ, какъ можешь дальше. Что ты видишь?.. Тамъ, на томъ большомъ утесѣ… Что начертано тамъ сажей?
— Томъ, это крестъ!
— Ну, гдѣ же твой нумеръ второй? Подъ крестомъ! Именно тамъ, гдѣ я увидѣлъ Инджзна Джо съ его свѣчкой, Гекъ!
Гекъ постоялъ, не сводя глазъ съ таинственнаго знака, потомъ проговорилъ дрожащимъ голосомъ:
— Томъ, уберемся отсюда!
— Какъ? Не забравши денегъ?
— Да… бросимъ ихъ. Тѣнь Инджэна Джо бродитъ здѣсь, навѣрное.
— Нѣтъ, нѣтъ, Гекъ. Она можетъ бродить тамъ, гдѣ онъ умеръ… у входа въ пещеру… а это въ пяти миляхъ отсюда.
— Не можетъ быть, Томъ. Навѣрное она у его денегъ. Я знаю обычай у привидѣній; да и ты знаешь хорошо.
Тому стало казаться, что Гекъ могъ быть и правъ. Онъ сталъ колебаться, но его осѣнила внезапная мысль.
— О, Гекъ, что мы съ тобою за дураки! Можетъ-ли тѣнь Инджэна Джо шататься тамъ, гдѣ крестъ!
Возраженіе было основательно и оно подѣйствовало.
— Томъ, я и не подумалъ объ этомъ. Но твоя правда. Это счастье для насъ, что тутъ крестъ. Я согласенъ спуститься внизъ и поискать шкатулки.
Томъ пошелъ впередъ, вырубая грубыя ступеньки въ глинистомъ спускѣ, по мѣрѣ того какъ сходилъ. Гекъ слѣдовалъ за нимъ. Изъ небольшого подземелья, въ которомъ высился утесъ, выходили четыре дороги. Мальчики осмотрѣли три изъ нихъ понапрасну. Но въ одномъ изъ этихъ проходовъ, ближайшемъ къ утесу, они увидѣли небольшую пещерку, въ которой лежала на землѣ подстилка, стоялъ старый котелокъ, валялась кожа отъ окорока и до чиста обглоданныя кости какихъ-то птицъ. Но шкатулки не было видно. Какъ ни обыскивали мальчики этотъ уголъ, все было напрасно. Томъ сказалъ:
— Онъ говорилъ «подъ крестомъ». А вѣдь это ближе всего къ такому мѣсту: подъ самымъ утесомъ не можетъ быть, потому что утесъ этотъ вросъ въ землю.
Они принялись искать снова, потомъ сѣли, совершенно упавъ духомъ. Гекъ не могъ ничего придумать. Томъ сказалъ, черезъ нѣсколько времени:
— Погляди-ка сюда, Гекъ. Тутъ по одной сторонѣ утеса видны на землѣ слѣды отъ ногъ и накапано свѣчнымъ саломъ, а въ другихъ мѣстахъ ничего этого нѣтъ. Что это можетъ значить? Понятно, что деньги тутъ, подъ утесомъ. Я стану рыть землю.
— Это не дурная догадка, Томъ! — воскликнулъ Гекъ съ одушевленіемъ.
Томъ вытащилъ тотчасъ же свой «неподдѣльный» барлоусскій ножъ и не успѣлъ расковырять имъ землю на четыре дюйма въ глубину, какъ попалъ во что-то деревянное.
— Слышь, Гекъ?..
Гекъ принялся тоже рыть и разгребать землю. Вскорѣ обнаружились какія-то доски; мальчики сдвинули ихъ и увидѣли, что онѣ закрывали естественную расщелину, проходившую подъ скалу. Томъ спустился въ это отверстіе, вытянувъ руку со свѣчою впередъ, насколько могъ, но объявилъ, что конца углубленія все же не видно, и надо пойти на развѣдки. Онъ полѣзъ внизъ; узенькій проходъ спускался постепенно, извиваясь, то вправо, то влѣво. Гекъ слѣдовалъ за товарищемъ по пятамъ. Томъ повернулъ круто куда-то и вскрикнулъ:
— Господи Боже!.. Смотри, Гекъ!
Это была она, шкатулка съ деньгами! она стояла въ небольшой пещеркѣ, рядомъ съ пустымъ боченкомъ изъ подъ пороха, парою ружей въ кожаныхъ чехлахъ, двумя или тремя парами старыхъ охотничьихъ сапогъ, кожанымъ поясомъ и разнымъ хламомъ, смокшимъ отъ просачивавшейся воды.
— Добыли, наконецъ! — проговорилъ Гекъ, вороша рукою загрязненныя монеты. — Мы богаты теперь, Томъ!
— Гекъ, я былъ всегда увѣренъ, что не уйдутъ эти деньги отъ насъ. И хотя глазамъ не вѣрится, а вотъ онѣ, наши!.. Ну, не будемъ валандаться здѣсь, вытащимъ ихъ скорѣе. Дай-ка, я попробую, могу-ли поднять шкатулку.
Она вѣсила фунтовъ пятьдесятъ. Томъ могъ приподнять ее кое-какъ, но пронести далѣе былъ не въ силахъ.
— Я такъ и полагалъ, — сказалъ онъ. — Они тащили ее тогда изъ заколдованнаго дома съ трудомъ; я это замѣтилъ. Хорошо, что мы захватили съ собою мѣшечки.
Они пересыпали монеты въ мѣшки и вынесли ихъ наверхъ, къ утесу съ крестомъ.
— А теперь надо вытащить ружья и прочее, — сказалъ Гекъ.
— Нѣтъ, Гекъ, это мы здѣсь оставимъ. Оно какъ разъ пригодится намъ, когда мы будемъ разбойничать. Мы тутъ и будемъ сохранять ихъ все время; тутъ же будутъ происходить наши оргіи. Это чудное мѣстечко для оргіи.
— Это что же будетъ: оргіи?
— Я не знаю. Но у разбойниковъ всегда бываютъ оргіи, надо же это и намъ, разумѣется. Поторопимся, однако, Гекъ; мы здѣсь уже не малое время; становится поздно, кажется мнѣ. Да и проголодался я. Мы поѣдимъ и покуримъ въ лодкѣ.
Они скоро показались уже въ чащѣ кожевеннаго кустарника, оглядѣлись осторожно, увѣрились, что на берегу никого нѣтъ, и стали закусывать и курить, сидя въ лодкѣ. Когда солнце склонилось уже къ горизонту, они отчалили и пустились въ путь. Томъ гребъ вдоль берега, весело болтая съ Гекомъ среди сгущавшихся сумерекъ; когда они доѣхали, было уже темно.
— Вотъ что, Гекъ, — сказалъ Томъ. — Мы спрячемъ деньги на чердакѣ, надъ дровянымъ сараемъ мистриссъ Дугласъ, а завтра утромъ придемъ за ними, подѣлимся, и тогда уже отыщемъ для нихъ безопасное мѣстечко въ лѣсу. А теперь, обожди меня здѣсь и стереги добро, пока я сбѣгаю и стяну тачку Бэнни Тэйлора. Я мигомъ вернусь.
Онъ скрылся, но скоро явился опять съ тачкою, положилъ въ нее оба мѣшечка, прикрылъ ихъ старой рогожкой и повезъ свой грузъ. Добравшись до домика валлійца, мальчики присѣли отдохнуть; но лишь только они собрались тронуться снова въ путь, старикъ вышелъ и окликнулъ ихъ:
— Кто вы будете?
— Гекъ и Томъ Соуеръ.
— Очень кстати! Пойдемте со мною, ребята, васъ давно всѣ ждутъ. Ну, маршъ впередъ! я повезу тачку за васъ. Она тяжеленька… Что у васъ тамъ, кирпичи или металлъ какой, ломъ?
— Да, старый металлъ, — отвѣтилъ Томъ.
— Я такъ и думалъ. Здѣшніе мальчишки готовы болѣе потрудиться и истратить болѣе времени на добывку стараго лома, за который имъ дадутъ какіе-нибудь шесть битовъ на заводѣ, нежели взяться за дѣльную работу, которая принесетъ имъ вдвое болѣе того. Но такова уже натура у человѣка. Ну, шевелитесь, шевелитесь!
Мальчики пожелали узнать, куда онъ ихъ такъ торопитъ.
— Нечего разспрашивать. Узнаете, когда придемъ къ вдовѣ Дугласъ.
Гекъ проговорилъ съ нѣкоторою робостью, потому что привыкъ къ ложно взводимымъ на него обвиненіямъ:
— М-ръ Джонсъ, мы ничего худаго не дѣлали.
Старикъ расхохотался.
— Да я ничего и не знаю, дружокъ! Ничего о вашихъ дѣлахъ знать не знаю. Но вѣдь ты въ ладахъ съ мистриссъ Дугласъ?
— Да, она всегда со мной хороша…
— Ну, и прекрасно. Чего же тебѣ бояться тогда?
Гекъ былъ тупъ на соображеніе и потому не успѣлъ еще разрѣшить вполнѣ самому себѣ этого вопроса, какъ уже очутился, вмѣстѣ съ Томомъ, въ гостиной мистриссъ Дугласъ. Втолкнувъ ихъ туда, м-ръ Джонсъ вошелъ тоже, оставя тачку за дверью.
Гостиная была ярко освѣщена и всѣ почетнѣйшіе изъ мѣстныхъ обывателей были тутъ на лицо: Гарперы, Роджерсы, тетя Полли съ Сидомъ и Мэри, пасторъ, издатель газеты и еще многіе другіе, всѣ очень разряженные. Мистриссъ Дугласъ встрѣтила мальчиковъ такъ привѣтливо, какъ только это было можно въ отношеніи существъ въ такомъ видѣ: они были вымазаны грязью и свѣчнымъ саломъ. Тетя Полли вся сгорѣла отъ стыда, нахмурилась и потрясла головой, глядя на Тома. Но никто не страдалъ и на половину такъ, какъ сами мальчики. М-ръ Джонсъ сказалъ: