Путь наименьшего сопротивления – полежать месяц дома, а потом идти внаем.
Утром с Колей занимались сексом. Никакой радости. Даже тогда тревога не покидает.
Я похудела, как дворовая собака. Угрюмая, злющая, отчаявшаяся.
М.Е. опять меня обвинил в «качельном» синдроме. Почему в последнее время я слышу это от него в свой адрес так часто? И почему меня это так задевает? Может быть, потому, что стала постоянно обращаться за советом даже по мелочам? Наверное, ко мне вернулся страх любого принятия решения и страх любой даже малейшей ошибки. Тот чудесный внутренний стержень уверенности в себе, который у меня периодически появляется, совсем исчез. Я опять маленькая девочка, запуганная авторитетом строгого и порою злобного родителя (именно таким мне представляется сейчас М.Е.). Я не знаю, что плохо, а что хорошо. Я ориентируюсь сейчас только на мнение родителя: осудит он меня или похвалит? И от этого я буду хорошая или плохая. А если осудит – чувство вины: я плохая, никчемная и ни на что не способная, бестолковая-бестолковая девочка. Талдычат мне шесть лет одно и то же, а я никак не усвою!
Да что же это за безнадега такая? У меня ведь столько успехов! А я так не уверена в своих силах и живу ЧУЖИМ разумом. Школа М.Е. – хорошая и, наверное, правильная. (Сомнения. А сомнения предательству равно. В данном случае она предает себя. У меня все порядке. Статистика хорошая. Одним случаем больше, одним меньше. Но я понимаю, что 6 лет хорошей работы над собой даром не пропадают. Все это минутные слабости. Многие мои подопечные в себя не верят. Но я в них верю. Им временно приходится пользоваться моей верой в них. Кстати, я ни на секунду не сомневался, что у Трусливой Львицы все получится. – М.Л.) Но для меня сейчас она ЧУЖАЯ. Я ее не чувствую. Я хочу жить своим разумом! Своими чувствами! Мне почему-то хочется во всем сейчас обвинить М.Е. Хотя умом понимаю, что он ни в чем не виноват. ( Мало того – он кругом прав! )
Не снисходит на меня успокоение. Действовать стараюсь по правилам, но душой не чувствую их. Психологическая литература жутко отталкивает. И длится это уже третий год. Не покидает чувство вины, что я все делаю не так, и страх ошибаться дальше. А обвинитель – М.Е.! Это он так строго карает меня за ошибки! Мне иногда кажется, как в детстве, что я плохая-плохая! А те, кто меня любит или хорошо относится, просто еще во мне не разобрались. А как разберутся – разочаруются и скажут: «Фи-и… А мы-то и не знали, что она такая!» Вокруг столько людей ко мне хорошо относятся! А у меня это мерзкое чувство – а вдруг они ошибаются? Все?
Шесть лет прошло. Когда же я полюблю себя? Ведь и умница, и красавица, и столько получается, и столько благ вокруг есть! Но с таким грузом вины даже легкое дело завалить можно…
01.04.04. Тяжкое бремя свободы (по мотивам Э. Фромма)
Хочу поделиться своими переваренными мыслями из работ Фромма о свободе.
Каждый человек рождается свободным. Но в результате воспитания в семье, в результате давления того или иного общественного строя большинство из нас становятся несвободными. Несвободными от шаблонов и штампов общества. У Фромма есть потрясающий образ: «Человек с 9 до 17». То есть с 9:00 до 17:00 рабочего дня. Вся жизнь такого человека выстроена вокруг того, что он ДОЛЖЕН, а рад ли он этому? Он сопротивляется. Человек, с одной стороны, стремится к свободе и творчеству, а с другой стороны, не умея по-настоящему работать, не умея сосредоточиться на одном занятии, чтобы самому добиться в нем успехов, он вынужден ради куска хлеба заниматься тем, что ему не интересно. И самое ужасное – что интереса в этом вынужденном занятии он найти не может.
Что он постоянно чувствует? Принуждение со стороны начальства. И отсчитывает минуты от начала рабочего дня до его завершения. Будто труд нужен не ему самому, не ради его собственного развития, а какому-то образу начальника. Причем не важно, какую должность человек занимает. Наемный клерк или наемный директор. Ответственность разная, а вот чувство, что тебя принуждают, – почти одно и то же. Или обратная сторона так называемых работоголиков – страх остаться наедине с собой и своими мыслями. Страх остановиться в работе. Нет, не в своем развитии. А в выполнении каких-то задач. Неважно каких – лишь бы что-то делать. Лишь бы не думать. Странно? Как это – директор не думает? А вот так: на его должности и с его опытом мысли, планы, прибыли, бюджеты и прочее – уже механическая работа. А другие мысли – о своей роли в мироздании, о смысле жизни – допустить в свою голову страшно.
Я обратила внимание на несколько радиоволн, которые слушаю за рулем машины. И ведущие, и слушатели в эфире говорят на одну тему: «понедельник – день тяжелый». Вторая тема – «как бы дотянуть до пятницы»… Все почти поголовно – несчастные люди, для которых их основная деятельность – каторга. НО печально то, что, работая под таким ярмом, большинство людей чувствуют себя комфортно. Почему? Все предельно ясно. Надо кое-как выполнять свою работу. Надо ворчать или открыто ругаться с начальством. И надо искать «расслабления» в каких-то увеселениях – в клубах, отпусках и пр.
Жизнь структурирована. Плохо живется? Да. Но нет тревожности от неизвестного. Когда же такого шаблонного человека судьба отправляет в свободное плавание, происходит страшная ломка, которую выдерживают не все. Почему? Ругаться не с кем. Критиковать некого. В качестве того, кого ругал, – ты сам. И тебе уже самому приходится управляться с подчиненными, в роли которых был раньше. Необходимо решать вопросы с внешними структурами. Планировать. Но самое трудное то, что ТЕБЯ УЖЕ НИКТО НЕ ПРИНУЖДАЕТ! ТЕБЕ НЕ НАДО КАЖДЫЙ ДЕНЬ ЯВЛЯТЬСЯ К 9 И СИДЕТЬ ДО 17. Ты волен приходить или не приходить. Работать сутками или забить на все. Один «маленький» нюанс: ты сам отвечаешь, провалишься ты в своем свободном плавании или нет.
Так и я попала в эту зависимость – с одной стороны, от желания самостоятельности и свободы, а с другой – от страха ее же. Потому что велико желание сбросить эту свободу и отдаться тому, кто возьмет на себя ответственность за мою жизнь. Желание, чтобы КТО-ТО ВООБЩЕ РУКОВОДИЛ ТВОИМИ ДЕЙСТВИЯМИ!!!Проснулась в состоянии тревоги и нежелания что-либо делать. Первый день на работу идти не надо. Надо заниматься новым планированием. А я не хочу заставить себя встать с кровати и начать что-то делать, потому что это означает очередное волевое усилие (насилие) над собой. Хочется заснуть, забыться, уйти от повседневных тревог и страхов. Непонимание себя, поселившееся в душе, бросает меня из довольства и восхищения собой в полное самоуничтожение и неверие в собственные силы.
Я сейчас чувствую, с одной стороны, что утратила способность распоряжаться собственной жизнью. Мне хочется, чтобы кто-то, в данном случае Коля, взял ответственность за мою дальнейшую судьбу. Одновременно надо мной довлеет навязчивая идея независимости. Испугалась перспективы установления брачных отношений и испытываю удовольствие оттого, что живу одна. Это дает мне иллюзию какой-то самостоятельности. Тогда как на самом деле я очень во многом полагаюсь на Колю, на М.Е. и при этом панически боюсь отвержения с их стороны.
В моей жизни сейчас истинными являются не те хорошие жизненные обстоятельства, которые меня окружают, а мой тревожный и страшный внутренний мир. Я переношу свои тревоги на окружающих меня людей и начинаю и бояться их, и ненавидеть, и завидовать им. Больше всего я паникую от чувства безысходности. Шесть лет! А мой «огурец» ОПЯТЬ оказался несоленым! ( Это образ, придуманный М.Е.: в психотерапевтической группе – рассол, а мы все – огурцы. Рано или поздно – просолимся. ) Ведь было уже здорово! Год назад, полтора года! Что же случилось? Почему у меня такой откат, будто я и не занималась вовсе? ( Просто это болезнь профессионального роста, которая всколыхнула нерешенные внутренние конфликты. Я перехожу на новый уровень – уровень собственника и первого лица. Здесь другая ответственность. Вот я ее так тяжело и переживаю. ) (Все предельно ясно и закономерно. Для того чтобы подняться выше, нужно спуститься с той вершины, на которой сейчас стоишь. Но если не спустишься с этой вершины, то и не поднимешься на новую. Чем хорош кризис? Он сталкивает тебя с твоей кочки. Приходится карабкаться вверх. Еще Ницше говорил: «Стоящего подтолкни». Одну мою ученицу враги (?) лишили ее скудного стабильного заработка. Я за нее обрадовался. Теперь у нее 7 магазинов. Но вначале плакала. Понятно, что я обрадовался за Трусливую Львицу. Попадет в бурную реку – выплывет. И какая разница, умеешь ли ты плавать или нет. Правда, над собой, да и надо мной поиздевается. Но я-то не дам себя в обиду. – М.Л.)
Механизм сексуального интереса
С Колей обсуждали новый проект. Не столько обсуждали, сколько мечтали.
Друг от друга держались на почтительном расстоянии, не допуская комсомольской стадии. Он настолько увлекся новым агентством, весь в рассуждениях и мечтаниях, что я им просто залюбовалась! И постоянно ловила себя на том, какой он привлекательный. ( Вот он, принцип сперматозоида – запретный плод всегда сладок!! ) И перед уходом обняла его и начала трогать плечи и шею. Потом со все большей жадностью. А потом мы оторваться друг от друга не могли в течение двух часов. Я уже даже забыла о таком сексе! Через какое-то время Коля сказал: «Я согласен никогда не жить с тобой вместе…» Улыбнулся и застонал…
На самом деле меня все-таки тяготят отношения с ним. Отношения зависимости. Я чувствую, что он меня покупает. А я опираюсь на него как на костыль, без которого ходить пока не умею. (Вот она, ошибка невротика. Зачем обрывать поддерживающую тебя лонжу или костыль? Работай, расти. И лонжа сама по себе перестанет тебя держать, а костыль станет ненужным. Нет, нужно заниматься самоедством. Да те, кто помогают, тоже получают удовольствие от того, что помогают. А тот, кто принял помощь, делает помогающему еще большую услугу. Его помощь уже вся истрачена, но сам он остается благодетелем навсегда. Еще непонятно, кто кому должен. Конечно, помог состояться своим детям и потратил определенное количество средств и сил. Но они сделали меня родителем. Моя помощь ими уже давно истрачена, а то, что я – родитель, остается при мне навсегда. Кстати, как бы я говорил о воспитании детей, если бы у меня не было своих хорошо воспитанных детей. А если бы у меня их было пятеро, то я бы еще лучше смотрелся. Да и ученикам и пациентам я больше обязан, чем они мне. Почему я сейчас не иду по миру? Это только благодаря поправившимся с моей помощью пациентам и ученикам, добившимся больших успехов. В общем, не бойтесь принимать помощь. – М.Л.)